Изображение Диониса в виде козла и быка

В обычаях европейского крестьянства дух зерна выступает, как правило,

в животной форме. Нельзя ли положить этот факт в основу объяснения

отношения тех или иных животных к древним божествам растительности -

Дионису, Деметре, Адонису, Аттису и Осирису?

Дионис в виде козла и в виде быка.

В одних случаях этот бог представлен козлом, в других - быком. Дионис-

козел ничем не отличается от второстепенных богов - всех этих Панов,

Сатиров, Селенов, находившихся с ним в близком родстве и также более или

менее часто изображавшихся в козлином обличье. Пана, к примеру, греческие

скульпторы и художники неизменно изображали с мордой и ногами козла.

Сатиров изображали с остроконечными козлиными ушами, а в иных случаях - с

пробивающимися рожками и хвостиком. Иногда эти божества называли просто-

напросто козлами, и актеры, которые выступали в роли этих богов, облачались

в козьи шкуры. В таком же одеянии древние художники изображали Селена. А

относительно Фавна, итальянского двойника греческих Панов и Сатиров,

известно, что он был наполовину козлом, точнее, козлоногим и козлорогим

человеком. Все эти второстепенные козловидные божества обладают более или

менее ярко выраженными свойствами лесных богов. Так, жители Аркадии звали

Пана Владыкой леса. Что до Селенов, то они были тесно связаны с нимфами

деревьев. Относительно Фавнов известно, что они были лесными божествами.

Еще более выпукло это свойство помогает выявить связь Фавнов и даже их

отождествление с Сильваном и Сильванами; уже из имени последних явствует,

что речь идет о духах леса. Наконец, ассоциирование Сатиров с Селенами,

Фавнами и Сильванами доказывает, что первые также были лесными богами.

Двойники этих козловидных духов имеются и в фольклоре народов Северной

Европы. Например, русским их лесные духи - лешие (от слова «лес») -

представляются в человеческом облике, но с козлиными рогами, ушами и

ногами. .Свой рост леший может изменять как ему заблагорассудится: леший,

идущий по лесу, - ростом с дерево, а прогуливающийся по лугам- не выше

травы. Часть леших является не только духами леса, но и духами хлеба. Перед

началом жатвы такие лешие вырастают до высоты хлебных колосьев, а после нее

сжимаются до уровня жнивья. Это свойство леших указывает на существование

тесной связи между духами деревьев и духами хлебов и на то, с какой

легкостью первые духи могут превращаться во вторых. Относительно Фавнов

также бытовало поверье, что они способствуют росту посевов.

Почему так часто лесные духи выступают в обличье козла? Необходимым,

а возможно, и достаточным основанием для этого является пристрасти козлов к

лесным прогулкам, а также их склонность обгладывать древесную кору, которой

они причиняют очень большой вред. Итак, вопреки всякой логике, бог

растительности питается той самой растительностью, которую олицетворяют?

Да, это так, но ум первобытного человека не обращает внимания на эту

неувязку. Непоследовательности такого рода всплывают, когда бог перестает

быть чем-то внутренне присущим растительности и начинает рассматриваться

как ее владыка или хозяин. Мысль об обладании растительностью, естественно,

наводит на мысль о том, что обладающий ею питается. Хлебный дух,

первоначально являющийся составной частью самого зерна, позднее стал

рассматриваться как владыка зерна, который им питается, а будучи лишен

такой возможности, нищает и испытывает чувство голода.

Широко распространенное представление о духах леса как о козлах

является, таким образом, естественным для ума первобытного человека.

Поэтому если оказывается, что Дионис, бог деревьев, иногда принимает

обличье козла, то следует сделать вывод, что это обличье является не более

как частью его изначальной природы - природы бога деревьев.

Дионис выступал также в облике быка. Только что проведенный анализ

позволяет надеяться, что и эта оболочка окажется всего лишь еще одной

парафразой Диониса - бога растительности. Сильным аргументом в пользу

такого предположения является то, что в Северной Европе распространенным

символом хлебного духа служит бык, а тесная связь Диониса с Деметрой и

Персефоной в Элевсинских мистериях указывает, самое меньшее, на ярко

выраженную связь этого бога с земледелием.

Выдвинутая гипотеза выиграет в достоверности, если удастся показать,

что древние убивали быка как представителя духа растительности не только на

обрядах Диониса. Именно так поступали афиняне во время жертвоприношения,

носившего название «быкоубийство» (буфонии). Совершалось оно где-то в конце

июня - начале июля, что приблизительно совпадало с окончанием обмолота

зерна в Аттике. Это жертвоприношение, по преданию, было учреждено для того,

чтобы положить конец засухе и голоду.

Протекало оно следующим образом. На бронзовый алтарь Зевса, хранителя

города, в Акрополе клали ячмень, перемешанный с пшеницей, или

приготовленные из них пироги. Вокруг этого алтаря прогоняли волов; в жертву

приносился тот из них, который подходил к алтарю и съедал подношение. Топор

и нож, которыми закалывали животное, предварительно увлажняли водой,

принесенной двумя девушками-водоносами. Потом оружие затачивали и

передавали палачам, один из которых валил вола ударом топора, а другой

ножом перерезал ему горло. Повалив быка, первый палач отбрасывал топор в

сторону и убегал. Второй палач следовал его примеру. Тем временем вола

успевали освежевать, и всем присутствующим давали отведать его мяса. После

этого воловью шкуру набивали соломой и зашивали. Чучело поднимали на ноги и

впрягали в плуг, как бы намереваясь пахать. Затем под председательством так

называемого «царя» устраивали суд для установки того, кто же убил вола.

Девушки-водоносы возводили обвинения на мужчин, которые точили топор и нож,

те же в свою очередь обвиняли людей, которые передали орудия казни палачам,

а эти последние - самих палачей. Палачи же возлагали вину на топор и нож,

которых находили виновными, выносили им приговор и выбрасывали в море.

Само название жертвоприношения («быкоубийство»), старания,

прилагаемые его участниками для того, чтобы переложить вину за убийство на

плечи других, официальный суд и вынесение приговора топору или ножу или и

тому и другому - все это свидетельствует о том, что вол был не просто

жертвой, приносимой богу, но священным животным, умерщвление которого

мыслилось как святотатство. Это мнение подкрепляется замечанием Варрона о

том, что в древности убийство вола считалось в Аттике преступлением,

караемым смертной казнью. Выбор жертвы указывает на то, что вола,

отведавшего зерна или пирогов, рассматривали как божество хлеба, вошедшее

во владение своим достоянием.

Первобытные народы, как правило, пробуют первины урожая лишь после

того, как совершен обряд, который делает этот акт благочестивым и

безопасным. Причина такого поведения заключается в том, что первины урожая,

по их убеждению, принадлежат богу и даже содержат в себе бога. Так что в

существе, будь то человек или животное, которое безбоязненно прикасается к

священным певинам урожая, естественно, начинают видеть само божество,

принявшее облик человека или животного. Время совершения афинского

жертвоприношения (оно приходилось приблизительно на конец обмолота) говорит

в пользу предположения, что ячмень и пшеницу возлагали на алтарь в качестве

жатвенных приношений. Следующая за этим ритуальная трапеза, участники

которой причащались мясом священного животного, напоминает жатвенные ужины

в современной Европе, во время которых жнецы едят мясо животного -

представителя хлебного духа. Предание, согласно которому жертвоприношение в

Афинах было учреждено, чтобы прекратить голод и засуху, является еще одним

аргументом в пользу того, что речь идет о празднике урожая. Воскресение

хлебного духа, которое символизируется тем, что чучело быка впрягают в

плуг, можно сравнить с воскресением духа дерева в лице его представителя -

Дикаря.

Бык выступает в качестве представителя духа хлеба и в других частях

света. Жители Великого Бассама (в Гвинее) убивают двух волов, чтобы

обеспечить хороший урожай. А чтобы жертва возымела должное воздействие,

волы должны плакать. Для этого женщины селения усаживаются перед волами и

поют: «Вол заплачет, о, а заплачет вол!». Время от времени женщины

совершают обход животных, бросая им в глаза муку маниоки или пальмовое

вино. Когда из глаз волов начинают катиться слезы, местные жители пускаются

в пляс и поют: «О, вол плачет, плачет вол!». После этого двое мужчин

хватают животных за хвосты и одним ударом отрубают их. Если хвост не

удается отрубить с первого удара, то в течение года, по местному поверью,

произойдет какое-то ужасное несчастье. Волов режут, а их мясо съедают

вожди. Слезы быка, подобно слезам людей, приносимых в жертву у ацтеков и

кондов, скорее всего, являются дождевыми чарами. В некоторых случаях

предполагается, что сила духа хлеба, воплотившегося в животном, находится в

его хвосте; «хвостом» духа в отдельных случаях считают последний сноп. Это

представление находит выражение в многочисленных скульптурных памятниках

митраизма, на которых Митра представлен ставящим колено на спину быка и

вонзающим ему в бок нож. На некоторых из этих памятников бычий хвост

оканчивается тремя колосьями, а на одной скульптуре вместо крови из ножевой

раны у быка виднеются хлебные колосья. Из этих памятников явствует, что бык

- принесение его в жертву составляло центральную часть культа в митраизме,

- по меньшей мере в одном из своих аспектов, рассматривался как воплощение

духа хлеба.

Еще более очевидно в качестве представителя духа хлеба вол выступает

в обряде встречи весны, справляемом во всех провинциях Китая. В первый день

весны, который по китайскому календарю совпадает с началом Нового года и

приходится на 3 или 4 февраля, губернатор ил начальник города в

сопровождении процессии направляется к восточным воротам города и там

приносит жертву божественному Землепашцу, изображаемому с бычьей головой на

человеческом теле. Для такого случая изготавливают статую вола, коровы или

буйвола больших размеров и устанавливают ее рядом с сельскохозяйственными

орудиями у выхода из восточных ворот. Статуя представляет собой деревянный

каркас с наклеенными на него кусками разноцветной бумаги; оклейка

производилась слепым человеком или в соответствии с указаниями местного

некроманта (вызывателя душ). По цветной гамме наклеенной бумаги можно

судить о погодных условиях наступающего года. Если преобладает красный

цвет, надо ждать пожаров, если белый - широкого разлива рек и изобилия

дождей. Мандарины медленной поступью обходят вокруг статуи вола и при

каждом шаге что есть мочи колотят ее разноцветными прутами. Изображение

наполнено пятью разными видами зерна, удары прутов пробивают в нем бреши,

через которые зерно просыпается на землю. Клочья бумаги бросают в огонь, а

присутствующие, давя друг друга, стараются их ухватить. Считается, что те,

кому это удастся, будет благоденствовать на протяжении всего года. После

этого убивают буйвола, тушу которого распределяют между мандаринами.

Согласно одному сообщению, статую быка лепят из глины. Сначала ее колотит

губернатор, после чего собравшиеся бросают в нее камнями до тех пор, пока

глиняный бык не разлетается на куски, что служит предзнаменованием

обильного урожая. В роли хлебного духа здесь выступает набитый зерном бык,

части тела которого, как считается, приносят плодородие.

Все это позволяет сделать вывод, что Дионис в образе козла и Дионис в

образе быка был прежде всего богом растительности. Китайские и европейские

обычаи, которые мы только что привели, проливают, видимо, свет на

древнегреческий обычай разрывать живого быка на части в время дионисийских

мистерий. На части животное разрывают для того, чтобы каждому из участников

культа досталась частица его животворящей, оплодотворяющей силы. Точно так

же поступают конды с человеческими жертвами. Участники культа причащались

сырым мясом, а его остаток забирали с собой и зарывали в полях или

употребляли с какой-то другой целью, чтобы дать богу растительности

возможность оказать благотворное воздействие на рост земных плодов. Не

исключено, что участники дионисийских мистерий инсценировали воскресение

бога так же, как участники ритуала «быкоубийства» в Афинах, то есть

набивали чучело быка и ставили его на ноги.