Дипломная работа: История создания Иртышской военной линии

Дипломная работа: История создания Иртышской военной линии

Содержание

Введение

1. Политика Российской империи в Казахстане: начало колонизации Прииртышья в XVIII веке

1.1 Активизация царской колонизаторской политики в регионе

1.2 Военно-разведывательные экспедиции в Прииртышье

2. Создание Иртышской военной линии

2.1 Строительство Иртышской укрепленной линии

2.2 Образование Иртышской десятиверстной полосы

2.3 Обострение земельного вопроса в регионе во второй половине XVIII века

3. Социально-экономическое положение и культурное развитие на территории Иртышской военной линии

Заключение

Список использованной литературы

Приложения

Введение

Актуальность исследования. Тема исследования актуальна, на наш взгляд, в общем контексте изучения истории колонизации Северо-Восточного Казахстана, особенно в плане её экономической и культурной составляющих.

Хозяйственное освоение Прииртышского региона в XVIII - XIX веках представляло собой сложный, неоднозначный процесс. Он включал в себя планомерное продвижение в край казачьего и крестьянского населения, что не могло не отразиться на становлении и развитии специфических черт на территории Иртышской военной линии.

Изучение этого процесса с целью выяснения основных темпов и направлений такого продвижения и его последствий поможет воссоздать целостную историю социально-экономического развития края. Необходимость такой работы определяется возможностью исследовать весь спектр многосторонних отношений, включающий в себя казахско-русские хозяйственные контакты и их влияние на процессы постепенной трансформации традиционного уклада жизни казахов.

Немаловажным обстоятельством, сложившимся в условиях освоения Прииртышья, является исследование казахско-русских культурных взаимоотношений. Данный факт долгое время замалчивался, либо его значение искажалось в угоду существовавших догматов. Глубокий анализ содержания, способов реализации и итогов таких культурных взаимодействий с определением основных течений, выявлением положительных и отрицательных моментов, позволит дать объективную оценку истории взаимоотношений казахов и казачьего населения.

Иртышская военная линия долгое время являлась неотъемлемой частью Прииртышья, частью Павлодарского, Семипалатинского, Усть-Каменогорского, Омского уездов, поэтому целостный подход, направленный на выявление общих характерных черт, присущих многим регионам Казахстана, позволит четко провести грань между особенностями развития Прииртышского региона и в то же время будет способствовать раскрытию той оригинальной системы построения хозяйственных и культурных отношений, которая сформировалась в регионе

Таким образом, тема данной работы позволяет выйти за рамки сугубо исторических, экономических и культурных проблем, способствуя формированию казахстанского патриотизма, гражданственности, межэтнической толерантности

Степень изученности проблемы. Можно выделить четыре группы работ по проблеме – это дореволюционные исследования, труды советских историков, а также работы казахстанских и российских авторов современного периода.

В 1-ю группу включены труды обобщающего характера, посвященные социальным, экономическим и другим проблемам развития Прииртышья либо Казахстана. Среди авторов этого направления можно назвать И.Г.Андреева, А.И.Левшина, Ю.А.Гагемейстера, В.А.Остафьева. Необходимость включения таких работ объясняется возможностью исследовать процессы развития Прииртышского правобережья, строительства Иртышской военной линии, социально-экономического положения Среднего жуза, Семипалатинской области и т.д. Приводимые авторами сведения позволяют проанализировать военно-политическую обстановку в Прииртышском регионе и охарактеризовать казахско-русские взаимоотношения на пограничной линии.

Процессы освоения Прииртышья казаками, хозяйственные и культурные взаимоотношения казахского и казачьего населения стали предметом научного интереса Г.Н.Потанина, Ф.Усова, Н.Г.Путинцева, Н.Харузина, Н.Я.Коншина, Г.Е.Катанаева и других исследователей. Первые интересующие нас сведения о культурных взаимоотношениях населения Прииртышья встречаются в трудах Г.Н.Потанина. Воссозданию экономических аспектов развития Прииртышья способствуют работы Ф.Усова. Он впервые предпринимает попытку охарактеризовать хозяйственную жизнь населения десятиверстной полосы, в частности сообщает о взимании войском так называемой ремонтной пошлины. Существенно дополняет предыдущие исследования Н.Г.Путинцев, который затрагивает многие проблемы хозяйственных взаимоотношений населения изучаемого региона.

Работа Н.Харузина помогает проанализировать причины взаимодействия народов и определить условия успешного распространения русского и казахского влияния и условия, препятствующие такому культурному обмену. Приводимые им сведения устраняют многие пробелы в картине культурных взаимоотношений и значительно расширяют сферу научных изысканий. Н.Я.Коншин освещает социально-экономические изменения, происходившие на территории Иртышской военной линии. Он приводит новые сведения, характеризующие арендные отношения в Прииртышье. Освещение автором этих вопросов способствует определению зависимости социального устройства казахских общин от хозяйственных отношений на территории десятиверстной полосы.

Основой для раскрытия истории перехода права земельного владения на территории линии Сибирскому казачеству послужили труды Г.Е.Катанаева. Автор много внимания уделяет арендным отношениям, условиям сдачи земли, ремонтной пошлине и другим вопросам. По мнению Г.Е.Катанаева, Прииртышье к началу XVIII века не было занято казахскими родами, поэтому казачество должно считаться полноправным владельцем полосы.

Обзор дореволюционных исследований позволяет нам сделать следующие выводы. Практически все авторы являются представителями царского чиновничьего аппарата или казачьего сословия, что не могло не отразиться на объективности освещения материала в их работах. Представители Сибирского казачества, выступали в защиту интересов войска.

Одним из признаков дореволюционной литературы является ее описательный характер, например, приводимые Ф.Усовым и Н.Путинцевым сведения не анализируются. Авторы не исследуют причин появления ремонтной пошлины, не занимаются разработкой других вопросов, поскольку такой задачи они перед собой не ставили. Можно констатировать и некритическое отношение большинства авторов к действиям царских властей в Казахстане. А.Гейнс ремонтную пошлину рассматривает как меру, направленную на защиту прилинейных казахских хозяйств от набегов дальних кочевников. Ф.Усов, Н.Путинцев, А.Гейнс, Г.Катанаев считают изъятие десятиверстной полосы способом устранения приграничных конфликтов.

В целом, можно сказать, что в дореволюционный период накоплен значительный фактологический материал по истории Казахстана, создана основа для формирования принципиально новых направлений. Так, ряд вопросов, касающихся казахско-русских культурных и хозяйственных взаимоотношений, поставлен в работах Г.Потанина, Н.Харузина, Н.Коншина, Ч.Валиханова и других. В частности, Н.Коншин на основе собственных исследований пытается определить виды арендных отношений на десятиверстной полосе и механизмы их сложения и функционирования. Г.Потанин и Н.Харузин изучают условия, степень распространения и последствия казахско-русских взаимосвязей.

Затронутые авторами вопросы хозяйственного, социального, правового и культурного развития Прииртышья способствовали созданию конкретного представления по исследуемой теме.

Ко 2 группе относим советскую историографию. Прежде всего, это работы Е.Бекмаханова, Х.А.Аргынбаева, Н.Г.Аполловой, Ж.К.Касымбаева и других историков.

Многие вопросы колонизации Казахстана поднимаются в монографии Е.Бекмаханова. Автор считает, что одновременно с ликвидацией политической самостоятельности казахов Младшего и Среднего жузов происходил планомерный захват лучших земель и заселение их русскими казаками.

Причем, владения казаков не ограничивались береговой линией на десять верст от Иртыша, а углублялись в степь. Вопрос взаимоотношений казахов и русских Е.Бекмаханов относит к числу неразработанных. По его мнению, это объяснялось тем, что представители дореволюционной историографии рассматривали казахов как объект колонизации и проводили резкую грань между коренным и пришлым населением, стремясь всячески затушевать складывающиеся между ними отношения.

Изменения в хозяйстве, культуре, быте как казахов, так и казачьего населения Прииртышья показаны в исследовании Х.А.Аргынбаева. Автор считает, что с начала XIX века, в связи с внедрением аренды на казачьих землях, казахи становятся основными арендаторами Прииртышских лугов, при этом они начинают заимствовать у русского населения орудия труда, типы жилища, одежду. А со второй половины XIX века район Прииртышья становится местом интенсивного хозяйственно-культурного взаимодействия населения. Основным объектом изучения монографии Н.Г.Аполловой является Прииртышье. Автор затрагивает вопросы, связанные с появлением ремонтной пошлины, хозяйственного взаимовлияния и т.д. Интересующий нас процесс колониального проникновения России в Прииртышье, этапы возведения Иртышских крепостей и форпостов, многие социально-экономические аспекты отражены в работе Ж.К.Касымбаева.

Примечательно, что в советский период появляются исследования, направленные на раскрытие особенностей колониальной политики царизма в конкретных исторических регионах Казахстана. В этой связи, большой интерес представляют труды Х.А.Аргынбаева и Н.Г.Аполловой. Х.А.Аргынбаеву, несмотря на относительно небольшой хронологический срез исследования, удалось показать развитие казахско-русских хозяйственных и культурных взаимоотношений по Прииртышью в целом. Авторы, анализируя процессы взаимовлияния населения Прииртышья, приходят к одинаковым выводам, считая, что такие отношения были взаимовыгодными и являлись следствием мирного сосуществования. Можно подчеркнуть, что обозначенные работы одновременно служат для нас примером методологического анализа развития хозяйственной и культурной жизни региона.

Советскими авторами разработаны социально-экономические и политические аспекты развития как Казахстана, так и отдельных регионов, в частности Прииртышья. Объектами исследований становятся процессы хозяйственного освоения Северо-Восточного Казахстана, политические отношения царской России и Казахстана и культурные взаимоотношения казахского и русского населения. Например, Е.Бекмаханов обращает внимание на необходимость глубокого и объективного освещения казахско-русских связей, определяет теоретическую и практическую значимость этого направления. В современный период уровень интереса к данной проблематике достаточно высок, что указывает на верное определение автором перспективности таких исследований. Необходимо отметить широкое введение в научный оборот архивных документов и определение новых исследовательских направлений. Кроме изучения казахско-русских культурных взаимосвязей, рассмотрены вопросы урегулирования земельно-территориальных проблем и политики войсковой администрации.

3-я группа исследований включает современную казахстанскую историографию. В начале 90-х годов ХХ века в Казахстане идет работа по дальнейшему исследованию и переосмыслению основных направлений изучения истории Казахстана. Одновременно появляются труды новой тематической направленности, затрагивающие ранее не исследованные проблемы. В первую очередь, это касается истории Сибирского казачьего войска и пограничных земельно-территориальных споров.

О назревшей необходимости более полно выявить основные этапы колониальной политики царизма в Казахстане свидетельствует появление монографии Ж.Касымбаева «Города Восточного Казахстана». На материалах автора можно выявить закономерности расширения политических связей и хозяйственного сближения народов России и её национальных окраин.

К проблемам истории Сибирского казачества неоднократно обращался М.Ж.Абдиров. Автор высказал ряд принципиально важных для нас положений: о месте казачества в системе колониального господства в крае, о заинтересованности Войскового командования в пропуске кочевников на десятиверстную полосу ввиду получения больших доходов и др. Сравнивая развитие левобережья и правобережья Иртыша, автор показывает, что казахи арендовали офицерские участки, так как они находились на левой, более плодородной стороне реки, а по правому берегу пастбища арендовала, как правило, аульная беднота.

Интересующие нас вопросы колонизации, особенно связанные с нею процессы хозяйственного и культурно-бытового взаимодействия казахов и казаков, достаточно подробно освещены в работе Р.М.Таштемхановой. Автор на примере Семипалатинского края всесторонне анализирует способы и направления хозяйственного и культурно-бытового взаимодействия, применительно ко второй половине XIХ - начала XX века. Такие контакты способствовали, по мнению Р.М.Таштемхановой, хозяйственному сближению, находили свое выражение как в сфере культуры, так и на бытовом уровне. Причем автор четко выделил и положительные, и отрицательные стороны вышеуказаных взаимосвязей, что позволило определить социально-экономические последствия переселенческой политики царизма в целом.

В контексте изучаемой проблемы определенный интерес представляют диссертационные исследования А.Ш.Мусырмановой и К.С.Бижигитовой. Авторы изучили основные проблемы социально-экономического развития казачьего войска на рубеже XIX-ХХ веков. А.Ш.Мусырманова характеризует категории земель войскового и офицерского пользования. К.С.Бижигитова, кроме этого, затрагивает вопросы развития арендных отношений в районе десятиверстной полосы и связанные с ними земельно-территориальные проблемы. Данные сведения могут дополнить материалы монографии З.Е.Кабульдинова. Автор считает появление такого нового явления как арендные отношения на землях военно-казачьего населения Иртышской линии искусственным, так как царизм, желая задержать дальнейшее продвижение казахского кочевого населения вглубь внутренних губерний, попытался сделать заслон в виде создания арендных отношений

Рассмотрению торговой политики в изучаемом регионе способствовали труды К.Ж.Абилова. Сопоставление уровня экономического развития Прииртышья позволило нам сделать вывод о неравномерности торговых отношений на территории десятиверстной полосы и правобережной части Иртыша, где главным центром, по мнению автора, являлся Семипалатинск. Изучаемая тема извозного промысла также нашла отражение в научной статье К.Ж.Абилова. Он считает, что в литературе по экономической истории сложилось мнение об извозе как о промысле, которым были вынуждены заниматься обедневшие члены общества, не имевшие стабильного источника дохода. Проведенный автором более детальный анализ этого явления, получившего широкое распространение во второй половине ХIХ - начале ХХ века показывает, что извозный промысел носил предпринимательский характер.

Дополнительные сведения о торговых отношениях можно найти и в работах А.Б.Кушпаевой. Автор исследует различные «тактические действия» властей, направленные на «упрочение и упорядочение» торговли со Средней Азией. Данные сведения содействовали раскрытию особенностей торговой политики сибирских властей в районе военной линии в XIX веке. Исследование земельной проблемы в районе Прииртышья занимает основное место в нашей дипломной оаботе. В связи с этим, немаловажным является и анализ позиции национальной интеллигенции по аграрному вопросу, приводимый в статье А.Б.Кушпаевой. Автор определяет концепцию агарной проблематики представителей казахской интеллигенции во главе с А. Букейхановым, которая предполагала сохранение кочевого скотоводства в сочетании с земледелием.

В целом, исследования казахстанских авторов современного периода значительно расширили круг изучаемых проблем и отличаются как по уровню теоретического обобщения, так и по тематической направленности. Можно отметить широкое привлечение исследователями новых, ранее недоступных источников для более объективного освещения вопросов колонизации. Также повлиял на качество научных трудов и пересмотр методологических основ исследовательской работы. Изучены многие аспекты, касающиеся социально-экономических последствий колониальной политики царизма, истории переселенческой политики Российской империи и аграрных отношений в Сибирском казачьем войске. В частности, разработаны вопросы русско-казахских торговых отношений на примере городов Прииртышья, освещены процессы взаимодействия переселенческой деревни и казахского аула, выдвинуты концептуальные положения о роли казачества в колонизации Казахстана.

4-я группа исследований включает современную российскую историографию. В российской историографии интерес к истории Сибирского войска усилился в начале 90-х годов ХХ столетия. Наиболее последовательно изучением истории казачества занимаются Ю.Г.Недбай, С.Р.Муратова, А.Р.Ивонин, Д.В.Колупаев и др.

Этапы возведения Сибирских военных линий подробно изучены Ю.Г. Недбаем, С.Р.Муратовой, а различные стороны взаимодействия Прииртышских казахов и сибирских казаков исследует С.В.Шевченко. Период первой половины XVIII века на территории Прииртышья Ю.Г.Недбай считает слабо изученным, в то же время указывает на относительно спокойную военную обстановку на границе.

С.Р.Муратова исследовала мероприятия по укреплению южной границы Сибири и показала миграционные процессы на территории Прииртышья. В частности, разрешение переходить через Иртыш казахским аулам и пользоваться землями по левую и правую сторону реки, связывается автором с изменением расстановки политических сил в этом регионе во второй половине XVIII века, а именно приближение китайских границ к российским владениям. Похожие сведения встречаются и в исследованиях И.В Анисимовой. В отличие от С.Р.Муратовой, она считает, что такая политика российских властей способствовала не только укреплению русско-казахских отношений, но и появлению новых задач, связанных с процессом правового урегулирования миграции казахов. По поводу законности данной меры И.В.Анисимова солидарна с выводами дореволюционных казачьих исследователей, указывая на необходимость защиты русского населения от «разрушительных набегов кочевников». Анализ некоторых правовых законодательных актов, регулирующих обязанности Сибирского казачества и их экономическую жизнь, можно найти в монографии А.Р.Ивонина и Д.В.Колупаева. Наиболее последовательно и результативно изучением землеустройства Сибирского казачества занимается С.М.Андреев.

В целом, российские исследователи систематизировали и обобщили накопленный в дореволюционный и советский периоды фактологический материал, ввели в научный оборот большое количество новых архивных материалов. Более полно осветили историю строительства укрепленных линий и этапы их заселения. Небольшое количество работ, посвященных изучению истории казахско-казачьих пограничных отношений и культурно-хозяйственным взаимоотношениям, свидетельствует о складывании относительно нового направления российской историографии.

Таким образом, значимость изучения колониальных процессов, в том числе на региональном уровне, требует дальнейшего комплексного исследования.

Цель работы – изучить историю создания Иртышской военной линии в в контексте исторических событий рассматриваемого периода

Задачи исследования:

-  Проанализировать политику Российской империи в Казахстане: начало колонизации Прииртышья в XVIII веке

-  Изучить особенности проведения военно-разведывательных экспедиций в Прииртышье

-  Изучить предпосылки создания Иртышской военной линии

-  Проанализировать историю строительства Иртышской укрепленной линии

-  Раскрыть особенности образования Иртышской десятиверстной полосы

-  Изучить обострение земельного вопроса в регионе во второй половине XVIII века

-  Раскрыть социально-экономические и культурные аспекты развития на территории Иртышской военной линии

Источниковая база исследования. Для решения поставленных предметно-целевых установок нами привлечен круг источников, а именно: архивные, статистические, делопроизводственные, нормативно-правовые и другие источники.

Хронологические рамки исследования охватывают 2-ю половину XVIII - начало XX века и занимают достаточно большой исторический период. Выбор начального рубежа обусловлен событиями 2-й половины XVIII века, когда территория левобережья Иртыша была отторгнута у казахов Среднего жуза, согласно инструкции 1765 года. В работе присутствуют и исторические сведения, относящиеся к событиям 1-й половины XVIII века, что необходимо для определения причин возникновения Иртышской военной линии. Начало ХХ века (до 1917 года) дает возможность рассмотреть завершающий этап оформления территориальных границ Сибирского казачьего и связанных с этим земельно-территориальных проблем.

Апорбация работы проводилась в процессе прохождения педагогической практики в СШ № 39 г Павлодара. Материалы и основные тезисы дипломного исследования были использованы в процессе преподавания истории Казахстана в соответствии с учебным планом

Географические рамки исследования включают в себя территорию Иртышской военной линии в пределах Усть-Каменогорского, Семипалатинского, Павлодарского уездов Семипалатинской области и Омского уезда Акмолинской области.

Объектом исследования выступают социально-экономические и культурные аспекты развития района Иртышской военной линии в виде характеристик типов и форм хозяйственной деятельности казахов, налоговой системы и последствий царской политики.

Предметом исследования является район Иртышской военной линии, рассматриваемый нами как развивающаяся система, в которой под влиянием множества факторов складывалась структура и механизм разнопланового взаимодействия казахского и русско-казачьего населения.

Структура работы. Дипломная работа включает в себя определения, обозначения и сокращения, введение, три раздела, заключение и список использованных источников

1. Политика Российской империи в Казахстане: начало колонизации Прииртышья в XVIII веке

1.1 Активизация царской колонизаторской политики в регионе

С самого начала принятия казахов в русское подданство Россия определила для себя курс последовательного присоединения всей территории Казахстана. В 1734 году для закрепления вновь присоединенных земель была создана специальная Киргиз-Кайсацкая экспедиция, затем переименованная в Оренбургскую экспедицию во главе с обер-секретарем сената И.К. Кирилловым, помощником его был назначен А. Тевкелев. произведенный из переводчиков в полковники за удачное выполнение миссии в Младшем жузе по его присоединению к России.

После смерти И. Кириллова (1737 г) Оренбургская экспедиция была переименована в Оренбургскую комиссию. В 1735 году началось сооружение Оренбурга, с 1744 года он стал центром Оренбургской губернии, а с 1748 года - Оренбургского казачьего войска. В Казахстане возникли укрепленные линии. Только в 1740 - 1743 годах на стыке территорий Младшего жуза и Южного Урала были построены крепости: Воздвиженная, Рассыльная, Ильинская, Таналыкская, Уразымская, Кизильская, Магнитная, Каракульская, Прутоярская, Нижнеозерная, Перегибенская, Усть-Уйская и другие. Все это делалось без согласия казахов, постепенно сужало их кочевья. [1, 34]

В начале 50-х годов XVII века возникли Горька, Иртышская, Колыванская, Ишимская, Орская и другие линии. В результате такой политики сформировалась сплошная непрерывная линия крепостей и форпостов от устья Яика до Усть-Каменогорской крепости протяженностью в 3,5 тыс. верст, заселенная в основном казаками.

Открытую политику колонизации проводил первый губернатор Оренбургской губернии генерал И.И. Неплюев. Здесь уместным будет привести документы, подтверждающие эти факты. Например, И.И. Неплюев 19 октября 1742 года издал Указ о запрещении казахам кочевать близ реки Яик.

В нем есть следующее положение: "Указом повелено как киргиз-кайсацким ханам, султанам так и всем вам, старшинам и народу, объявить, чтоб вы по получении сего е. и. в. высочайшего указа близ крепости отнюдь не кочевали и через реку Яик нигде не переходили, В противном же случае, - далее говорилось в документе, - яко противники высочайших е. и. в. указов, достойное наказание привлечете".[2, 90]

Указ правительства о "воинских поисках" привел к тому, что яицкое и оренбургское казачество в ответ на набеги казахов, а часто и без причины, нападало и разоряло казахские аулы. Кроме того, часто аулы, участвовавшие в столкновениях с казачеством, кочевали в отдаленных местах, а репрессиям подвергались мирные аулы близ линии.

С выгодой для себя казаки пытались использовать Указ и за перегон казаки требовали большое количество скота. Царская администрация знала, что казаки нарушают инструкцию о ненападении на мирные аулы, но ограничение карательных экспедиций считала несвоевременным.

До 1770 г. сложными были взаимоотношения казахов с калмыками, кочевавшими между Яиком и Едилем. С целью разжигания национальной розни царское правительство 28 сентября 1743 г. разрешило калмыкам совершать в казахскую степь "воинские поиски", выделив им при этом в помощь 2 тысячи казаков. Калмыки переходили через Жаик, захватывали и угоняли большое количество скота. [3, 12]

Отношения казахов с калмыками разрешились к 1771 г. когда значительная часть последних во главе с наместником Убаши из-за тяжелого гнета царизма откочевала на территории Жонгарии. Хотя пастбища, ранее снимаемые калмыками, оказались свободными, царское правительство по-прежнему отказывалось разрешить казахам свободно пользоваться этими землями.

Существовали запретные земли и в районе Илека. Здесь начались волнения в связи с постройкой Илецкой защиты. Казахи опасались, что с постройкой крепости они потеряют земли по побережью реки Илек. Кроме того, казахи были недовольны и потерей доступа к добываемой в районе Илецкой защиты соли. Поэтому они неоднократно обращались к Оренбургскому губернатору с просьбой разрешить свободно кочевать по Илек и не начинать строительство крепости.

Казахи, начиная с 50-х годов XVIII в. помимо мирных переговоров с царским правительством о расширении района кочевок, прибегают к немирным формам протеста: самовольным перегонам скота на запрещенные территории и вооруженным нападениям на военные укрепления.

Таким образом, можно утверждать, что русская колониальная администрация начинает в XVIII в. активное проникновение в казахские степи, вводя при этом массу ограничений, подрывавших экономические основы казахского общества.

Все это послужило поводом широкого антиколониального движения казахов, принявшего в 70-х годах XVIII в. организованные формы. При этом борьба шла не только с русскими войсками, но и с частью казахской верхушки, преданно служившей царизму.

В 1713 г. губернатор Сибири князь Матвей Петрович Гагарин представил Петру I проект строительства Иртышской линии военных укреплений от Тобольска до Яркенда, джунгарского города у озера Зайсан, с целью завладения тамошними месторождениями золота. [4, 79]

Джунгары для сибирских русских были беспокойными соседями, часто нападали на их поселения, угоняли скот, сжигали посевы хлебов, запасы сена и целые деревни. Они собирали дань с барабинских татар, подданных России. Владения джунгар, помимо Западной Монголии, простирались по обеим сторонам Иртыша от Зайсана до широт нынешней Транссибирской магистрали между Новосибирском и Петропавловском, а на западе доходили до окрестностей Балхаша. Джунгарское ханство было могущественным, имело многочисленную конную армию, много лет не без успеха воевало с соседней Китайской империей. В 1681-1684 гг. джунгары изгнали из Южного Казахстана казахов Старшего жуза, превратив их земли в свои кочевья, продолжив в 1711-1714 гг. опустошительные набеги в пределы Среднего и Младшего жузов. Казахи запросили у Петра I помощи в войне с джунгарами.

Дерзким до авантюризма был проект губернатора Гагарина. Предложенная им к строительству вдоль Иртыша линия крепостей рассекала надвое джунгарские владения, с чем их владельцы, естественно, не могли смириться. Царь Петр одобрил проект. 22 мая 1714 г. он подписал указ "О походе в Калмыцкую землю" (казахи называли джунгар калмаками, а Петр очень хотел сделать казахов своими добровольными подданными). Начальником военной экспедиции по Иртышу для овладения Яркендом был назначен подполковник И. Бухгольц. [5, 45]

В июле 1715 г. экспедиция Бухгольца отплыла из Тобольска вверх по Иртышу на 32 плотах и 27 больших лодках-каюках. В ее составе было два полка пехоты с артиллерией и полк драгун (всего 2932 чел.). В городе Тара к ней присоединились 15 сотен казаков. Они двигались по берегам, прикрывая речной караван от нападения джунгар. К октябрю экспедиция достигла района Ямышевского озера и высадилась, чтобы перезимовать здесь, а весной двинуться дальше, до Яркенда. В двух верстах от берега, у ручья Пресный, Бухгольц заложил крепость, построил вокруг нее острог. Началась зимовка, вначале спокойная.

9 февраля 1716 г. 10-тысячное войско джунгар окружило крепость и начало штурм. Им удалось ворваться в крепость, но защищающиеся выбили их из нее, правда, с большими для себя потерями. Последовала тяжелая осада с голодом, болезнями, большой смертностью личного состава гарнизона. Помощь из Тары и Тобольска получить не удалось. Подкрепление, посланное князем Гагариным, было перехвачено джунгарами. К весне в гарнизоне крепости осталось всего около 700 человек. Бухгольц сообщил предводителю джунгар Цэрен-Додону, что выполнит его требование - разрушит крепость и отступит в пределы России. Цэрен-Додон снял осаду. 28 апреля Бухгольц с оставшимися у него людьми отплыл на плотах вниз по реке в Тобольск. У устья речки Омь он остановился и построил первую в проекте Иртышской линии Омскую крепость. [6, 41]

Неудача экспедиции Бухгольца не остановила Петра I. Новая просьба казахского хана Тауке вступить с ним в военный союз против джунгар утвердила его решимость продолжить строительство Иртышской линии. Последовали новые экспедиции: в 1717 г. - И. Ступина и П. Свирского, в 1718 г. - В. Чередова, в 1719 г. - И. Лихарева, в 1720 г. - вновь И. Ступина. Были построены и укреплены артиллерией крепости Железинская, Ямышевская, Семипалатинская, Усть-Каменогорская, форпосты Ачаирский, Черлакский, Чернорецкий, Коряковский, Семиярский, Долонский и Ульбинский. В последующие годы были сооружены форпосты Телецкий, Шульбинский и Пьяногорский, редуты Пятырыжский, Осьморыжский, Бобровский, Известковый, Черемушкинский, Белокаменский, Глуховский, Озерный. Было устроено много "защит", маяков и пикетов. Иртышская линия закрыла пути агрессии джунгар на казахские степи с востока, стала плацдармом вытеснения их из Прииртышья. [7, 35]

Так Россия осуществила военную колонизацию реки Иртыш и ее берегов на протяжении 960 верст десятками гарнизонов прочных военных укреплений.

Гарнизоны крепостей в первые годы состояли из солдат и офицеров регулярной армии, пополнялись казаками сибирских городов Тобольска, Тары, Тюмени, казаками с Дона, Волги и Урала. Отслужив год, казаки могли возвращаться домой, а при желании служить дальше. Позже стали приезжать сюда на службу семьями. Рядом с крепостями возникли казачьи станицы.

Гарнизоны нужно было обеспечивать продовольствием. Его завоз из российских губерний был труден и дорог. Обезлюдело Прииртышье после изгнания из него джунгар. Местного хлебопашества не было, попытка ввести казенное силами гарнизонов оказалась неудачной. Не мог служивый (солдат или казак) одновременно и служить, и хлеб выращивать. Требовалось казачество, подобное донскому или уральскому, многосемейное, чтобы было кому служить, а кому и землю пахать. Создали. Отнюдь не добровольным переселением, но с наделением за принудительность большими (до 30 десятин на мужскую душу) наделами лучших земель и угодий под сенокосы и пастбища. В привилегированное казачье сословие зачислялись отставные солдаты с семьями, сосланные в Прииртышье польские и запорожские повстанцы, беглые российские крестьяне. Так множилось казачье войско. [8, 35]

В начале XIX века казачьи станицы стали создавать и вне десятиверстной пограничной полосы вдоль Иртыша. Например, в 1826 г. прибывших в станицу Белокаменскую в поисках лучшей жизни четырех мужиков поселили вне приречной полосы, в 12 верстах от нее - у двух озер, названных казаками канонерскими. Прибывавших позже селили там же. Всех новых поселенцев зачисляли в казачье сословие. Так возникла новая станица - Канонерская. В том же, 1826 г., но уже на левобережье была основана станица Баян-Аульская, в 1831 г. - Аягузская, в 1844 г. - Кокпектинская, в 1855 г. - Урджарская.

В 1837 г. в 60 верстах от Иртыша, на берегу большого озера, возникло поселение беглых татар из Казанской и Уфимской губерний. Земли у озера были плодородные. Татары занялись хлебопашеством, свое поселение зарегистрировали в канцелярии семипалатинского военного губернатора под названием Башкуль. Губернатор зачислил их в казачье сословие и приписал к станице Канонерской. Зажили татары в Башкуле казаками, построили мечеть.

В 1857 г. в 30-40 верстах от татарской Башкули возникли крестьянские поселения Большая и Малая Владимировка. Их тоже приписали к станице Канонерской, возведя крестьян в казачье сословие.

Казачья колония распространялась на все большую площадь. Но после отмены крепостного права в России в 1861 г. она превратилась в крестьянскую. Раскрепощенные безземельные крестьяне, наслышанные о свободных землях Прииртышья, стихийным потоком устремились сюда. Так много казаков губернской власти уже не требовалось.

В 1863 г. приказом омского генерал-губернатора все жители неприбрежных сел, возведенные ранее в казачье сословие, были возвращены в крестьянское, лишены казачьих привилегий. В казачьем сословии остались лишь потомственные казаки.

Завершилась крестьянская колонизация Прииртышья столыпинской реформой и появлением здесь крупных землевладельцев, имеющих 12-15 тыс. десятин земли. Они скупали паи вышедших из общины и разорившихся крестьян, сдавали скупленные земли тем же крестьянам в аренду, наживали на этом, а также перепродаже земель миллионные состояния.

1.2 Военно-разведывательные экспедиции в Прииртышье

После завершения присоединения Западной Сибири, в конце XVI в. границы Российской империи вплотную соприкоснулись с кочевьями Казахского ханства в степном Прииртышье. Стремясь к упрочению своих позиций в этом регионе и обеспечению безопасности новых восточных границ, царское правительство основало ряд военно-административных городов-крепостей и острогов: Тюмень (1586 г), Тобольск (1587 г.), Тара (1594 г.), Томск (1604 г.) и другие. В целях дальнейшего развития колонизации края правительство царя Петра 1 в начале XVIII в. решило овладеть верховьем Иртыша и землями, лежащими за ним на восток [9, 16].

Обширные и богатые пастбищами прииртышские степи, населенные кочевниками-казахами, в XVII - начале XVIII вв. подвергались частным опустошительным набегам ойрат-монголов Джунгарского ханства. Стремление джунгар захватить казахские земли и покорить народ не осуществились. В конце концов захватчики были изгнаны за пределы Казахстана.

Император Петр I, «прорубая окно» в Европу на Балтийском море, в то же время по словам П.И. Рычкова хотел «путь во всю полуденную Азию отворить». Как передают, бомбардир Пётр Михайлов (Петр I) в бытность его в г. Астрахани во время Персидского похода в 1722 г., ознакомившись с состоянием казахских орд, сказал, что «киргиз-кайсацкая степь всем азиатским странам и землям ключ и ворота». Следовательно, Казахстан рассматривался царской Россией как плацдарм для продвижения в Среднюю Азию и к сокровищам Индии. Момент для продвижения был благоприятный. Со шведским королём Карлом XII было покончено, а война с Турцией доведена до конца. Поскольку завоевания на западе были близки к завершению, государь Петр I решил повернуть на восток.

В этот период в России распространилось много рассказов о «золотых россыпях» в городе «Эркети» (ныне Яркенд-Шачэ, город в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китайской Народной Республики). Так, о наличии золота в этом городе доносили Петру I посланник хивинского хана Аширбай и туркмен Ходжа Нефес в 1711 г. Ф.С. Салтыков, отправленный царём в Англию для закупки кораблей, в сочинении с характерным названием «Изъявления, прибыточные государству» нарисовал государю радужные перспективы от проникновения России в Среднюю Азию и индию, которые торговали серебром, золотом, драгоценными камнями и шёлком. Ссылаясь на опыт Англии и Голландии, которые «там ... великие прибыли себе ... торгами получают», Салтыков рекомендовал соорудить на пути в эти земли крепости, «и из тех крепостей можно будет учинить с ними торги». [10, 169]

В связи с длительными войнами (Азовские, Персидский, Среднеазиатский, Прутский походы, 20-летняя Северная война со Швецией), содержанием огромной армии и флота, строительством новой столицы Санкт-Петербурга, государственная казна Российской империи была истощена. Правительство, испытывавшее значительные финансовые затруднения, с 1700 г. пошло даже на уменьшение количества серебра при чеканке новой монеты. Поэтому так благосклонно отнесся император к конкретному предложению первого сибирского губернатора князя Матвея Петровича Гагарина о снаряжении военной экспедиции в дальний город «Эркеть, где по донесению бухаретина Нефоса, в большом нахождении золотой песок». Было это в 1714 г. МЛ.Гагарин писал царю, что «Городок калмыцкий Эркеть, под которым на реке Дарье промышляют песошное золото, в расстоянии от Тобольска, по сказке эркетских жителей, что доходят до Тары из Эркети, в пол-третья месяца не скорою ездой» [11, 18]. На самом деле город Яркенд находился в Западной Джунгарии, и не на реке Дарье, а на одноимённой реке Яркенд. М.П.Гагарин увидел продаваемое песочное золото в Тобольске, и жители сказали ему, что это самородное золото, которое «перенимают в реке под Эркетом коврами и сукнами». Князь предложил царю проект строительства ряда крепостей от Тобольска вдоль Иртыша до Эркети (первую - близ Иртыша у Ямышева озера) и проведения укреплённой линии через казахские степи и Джунгарию с целью овладения районом Яркенда [12, 29]. «Сибирского царства Губернатор» вызвался «снарядить и содержать нужные для такой экспедиции войска из доходов Сибирской губерний». Тем самым губернатор надеялся взять организацию экспедиции в собственные руки и поставить во главе предприятия своего человека. В случае успеха проекта, это давало ему возможность прочно обосноваться в зарождающейся русской золотопромышленности.

В начале XVIII в. на Иртыше самым крайним русским военным укреплением была основанная в 1670 г. слобода Чернолуцкая, расположенная в верстах 50 ниже впадения реки Оми в Иртыш. На обширной территории Среднего и Верхнего Прииртышья располагались кочевья племен казахского Среднего жуза. К правобережью Черного Иртыша и к озеру Зайсан время от времени продвигались владения ойратских тайджей, периодически совершавших военные вторжения на территорию Восточного Казахстана.

Донесение сибирского губернатора МЛ.Гагарина государь Пётр I получил на «Котлинском острову» в Кронштадте, где русский флот готовился к морскому сражению в Финском заливе со шведами. Реакция царя была быстрой. 22 мая 1714 г. на адмиральской галере «Святая Наталья» царь собственноручно подписывает указ «О походе в Калмыцкую землю». В указе предписывалось снарядить военную экспедицию под начальством подполковника И.Д. Бухгольца «для завладения тех мест, где имелось песочное золото»,«... для того ехать в Тобольск и взять там у помянутого губернатора 1500 военных людей и с ними идти на Ямыш-озеро, где ... делать город и пришел к тому месту, помянутых людей в той новостроенной крепости и около неё, где возможно, там расставить на зимовье для того, чтобы на будущую весну, собравшись с теми людьми, пойдете от Ямышево к Эркетю» [13, 20]. На пути продвижения отряд Бухгольца должен был создавать «редуты для складки провианту и для коммуникаций» на расстоянии шести дней или по неделе времени езды друг от друга, и оставлять на них по нескольку человек. Таким образом, царь предписал экспедиции заложить на Иртыше ряд крепостей и редутов.

В начале июня 1714 г. И.Д. Бухгольц с сержантом и 7 солдатами Преображенского полка выехал в Москву, где к нему были командированы 7 офицеров Московского полка: майор, два капитана, два поручика и два прапорщика. Этот костяк будущего отряда отправился из Москвы водой по рекам Москве, Оке, Волге и Каме, и только к 13 ноября смог прибыть в Тобольск.

Претворение царского указа в жизнь вступило в привычную чиновничью колею и, как это бывало в те времена, затянулось на много месяцев. Более полугода продолжалось организация снаряжения экспедиции и подготовка каравана судов. По распоряжению губернатора Сибири ратных людей набирали в Таре, Тобольске, Тюмени и окрестных селениях. В отряд были зачислены 2795 человек, в основном посадские люди (жители торгово-промышленной части города), солдаты-новобранцы, рекруты из крестьян (с каждых 20 дворов брали по рекруту), 70 мастеровых людей - плотники, кузнецы, рудный мастер [14, 126].

В указе царя подчеркивалась необходимость /сыскать несколько человек из шведов, которые искусны инженерству, артиллерии и которые в минералах разумеют». Поэтому в состав экспедиции были включены военнопленные шведские офицеры, сосланные в Сибирь. К лету 1715 г. сформировали, обучили и снарядили три полка: Санкт-Петербургский, Московский и Драгунский. Организаторы экспедиции придавали немаловажное значение усилению вооружения создаваемого отряда, только артиллерийских орудий было взято 70 [15, 160].

Одновременно с подготовкой экспедиции предпринимались дипломатические усилия с целью убедить джунгарских правителей, что действия отряда не затронут их интересов. Послам Джунгарии Сайзану Ерке-Тарзахе и Гендуле Дундуку, находившимся в Тобольске в момент прибытия туда подполковника И.Д.Бухгольца, князь Гагарин заявил, что создаваемая экспедиция не имеет завоевательных целей, её задачей является только разведка недр. К верховному правителю Джунгарии хунтайджи Цеван Рабдану были направлены специальные посланники сибирского губернатора с целью разъяснения, чтобы «он, хунтайша, от посланных царским величеством людей никакого опасения не имел.

В июле 1715 г. экспедиция на 32 дощаниках и 27 больших двенадцативёсельных лодках выступила из Тобольска в плоть вверх по Иртышу. В Тару приплыли 24 июля. Здесь отряд получил 1500 лошадей для драгунского полка и часть людей пересела на седло -пошла по берегам Иртыша для предупреждения неожиданных нападений и засад со стороны джунгар на флотилию. В Таре к экспедиции присоединились купцы с 12 дощанками, груженными товарами. Флотилия везла и весь лесной материал, необходимой для строительства крепости. Дощаники представляли собой походный укрепленный дом-склад всего необходимого в пути. Движение флотилий было медленное, дощаники передвигались вверх по реке «волоком», т.е. тянулись при помощи веревок людьми и лошадьми.

К Ямыш-озеру, где велено было заложить первую крепость, отряд прибыл глубокой осенью 1 октября (по старому стилю). По Иртышу уже шла шуга. Проникнуть в Яркенд решено было в следующем году. «На утесистом обрывистом берегу Иртыша, вдающемся мысом в реку» была заложена Ямышевская крепость. Месторасположение для неё выбрали в двух с половиной верстах справа от Иртыша, в месте, откуда вытекал ручей, названный «Пресным». Строительством крепости руководил артиллерийский поручик из пленных шведов Каландер». Крепость состоял из вала, рва с гласисом с барбетами для артиллерии, обнесена рогатками. В плане - три фаса, примкнутые с 4-й стороны к обрыву реки, безопасному от штурма. Вне ярда крепости, окруженные палисадом, и защищенные малым деревянным острогом, размещены 2 больших амбара с «военной поклажей»,дома для офицеров, казармы для солдат и луговой выгон для табуна. За недостатком леса, употребили на стройку несколько дощаников. С 29 (X по 10) XI, в 13 дней вал был закончен» [16, 6].

Достигнуть «Экрети» и найти там золотое руно сибирским аргонавтам однако не удалось. Движение венного отряда вверх по Иртышу в направлении к Джугарии встревожило ойратских тайджей. Правитель Джунгарии Цеван Рабдан, получив сведения о намерении отряда продолжить свой поход вглубь Джунгарии до Яркенда, отравил против него десятитысячное войско во главе со своим двоюродным братом Цэрэн - Дондобом. Удел Цэрэн - Дондоба находился по реке Имелю до озера Нор - Зайсан, т.е. как раз на линии дальнейшего пути экспедиции.

В ночь на 9 февраля 1716 г. «когда случилось жестокая стужа», джунгары, сняв караулы, отогнав всех лошадей экспедиции, пошли на штурм Ямышевской крепости. Им удалось захватить и часть продовольствия отряда. Крепость не была занята войсками и пушками. Там находилась лишь церковная палатка. «Пехота наша построилась на лугу у реки Преснухи, в нескольких стах саженях от неё стали драгуны, а пушки остались на своём артиллерийском дворе. Они открыли огонь по калмыкам, штурмовавшим пустую крепость. Затем пехота выгнала их оттуда. Труднее было выгнать их из наших амбаров, быстро приспособленных калмыками к обороне. Они прорубили в их стенах дыры, устроили впереди завалы из кулей и тюков с провиантом и поместили за ними своих стрелков. До самого вечера мы не могли выбить их из этой выгодной позиции. Однако бомбы, удачно брошенные, подготовили атаку и калмыки были опрокинуты» [17, 16]. Таким образом ,внезапное нападение джунгар успеха не имело, после 12-часового боя атака была отбита. Тогда Цэрэн - Дондоб прислал И.Д. Бухгольцу ультиматум с требованием оставить крепость, обещая возможность безопасного отхода. Получив отказ, джунгары обложили крепость и решили держать её в осаде до тех пор, пока у осажденных не кончатся запасы пищи и они сами будут вынуждены оставить её. 21 февраля Цэрэн — Дондоб вновь предлагает И. Д. Бухгольцу удалиться, угрожая в противном случае принудить экспедицию к тому «голодом и силою». Бухгольц же, помнивший наказ государя Петра 1 и инструкцию князя Гагарина быть твердым в достижении своих целей, подчёркивая свою решимость не покидать крепости, отвечал, что «нарушать мира не намерен и крепость построил повелению государя на такой земле, которая Джунгарии не принадлежала, угроз же не боится, и при достаточных запасах, дождавшись помощи, посмотрит как будет Цэрэн - Дондоб препятствовать воле государевой», причём советовал джунгарам отступить, считая это единственным условием для сохранения мира. 27 февраля царь Пётр I и губернатор М. П. Гагарин направил джунгарскому хунтайдже грамоту, в которой опровергалась принадлежность к Джунгарии некоторых пограничных земель.

Три месяца длилась осада. В крепости люди голодали, недостаток лекарств и провольствия вызвал повальные болезни, от которых, как Бухгольц позднее писал князю Меншикову» в сутки человек по 20 и больше умирало». Особенно валила людей страшная незнакомая болезнь, впоследствии названная «сибирской язвой». За зиму умерло свыше 2000 человек. Осажденная крепость превращалась в кладбище, но отряд продолжал отбиваться, ожидая помощи из вне. Ожидаемое подкрепление, которое обещал царь через сибирского губернатора, так и не прибыло. Ещё в декабре 1715 г. И. Д. Бухгольц послал Петру I донесение о положении дел и о трудностях, с которыми он столкнулся. Его донесение царь получил в Копенгагене, откуда 4 февраля 1716 г. отправил ответ, свидетельствующий о том, какое значение он придавал этой экспедиции: «Губернатору князю Гагарину, при отпуске вашем дан о том о всём полный указ... ему велено нарочно до тех дел к вам съездить и о всём подлинно определить, о чём и ныне к нему с подтверждением писали. С корабля «Ингерманландия» от Копенгагена» [18, 13].

Для улаживания конфликта князь М.П.Гагарин в феврале 1716 г. направляет к Цеван Раб дану сотника В. Черед ова. Но джунгарский хунтайджи и слышать не хотел приёме русского посла и держал его у себя под стражей. Единственный транспорт с продовольствием и 20 тыс. руб. казённых денег для жалования войску, направленный из Тобольска осажденным, был перехвачен джунгарами в 52 верстах от Ямышевской крепости. Других попыток помочь осажденным сибирский губернатор не предпринимал. Князь Гагарин мало беспокоился о людях, посланных по его инициативе в дальние прииртышские степи, хотя государь из Копенгагена приказал ему «всемерно пещись об успехе предприятия» Транспорт, состоявший из военного конвоя (один капитан, один поручик и некоторое число солдат), шведских военнопленных, пожелавших принять участие в экспедиции Бухгольца и группы купцов с товарами из городов Тобольска, Тары и Томска, всего около 700 человек, был окружен джунгарами на Коряковском яру при Иртыше и после упорного сопротивления, продолжавшегося целый день, взят в плен.

Вторично попал в неволю штык юнкер шведской артиллерии Иоганн Густав Ренат, взятый ранее в плен под Полтавой. Впоследствии он организовал в Джунгарии производство пушек и мортир, вместе с другим шведским пленным поручиком Дебешем наладил суконное производство. Ренат научил также джунгар искусству книгопечатания и завёл типографию по европейскому образцу. За оказанные джунгарам услуги Ренат в 1733 г. был отпущен на родину в Швецию, где прославился составлением карты джунгарии.

Всего в 1716 г. во время внезапного нападения ойратских войск при Ямышеве и в пути попало в плен 419 человек, погибло и умерло от ран 133 русских война. Изнуренный болезнями и недостатком продовольствия, Бухгольц понял, что его миссия обречена на неудачу, покорился обстоятельствам и решил начать отступление с остатками своего войска. Весной, как только Иртыш освободился от льда, военный совет, созванный Бухгольцем, решил — место оставить, крепость срыть, дома сломать, всё погрузить на 16 оставшихся дощаников. 28 апреля 1716 г. остатки Ямышевского гарнизона, составившего около 700 человек, погрузившись на суда, отплыли по Иртышу, не встретив противодействия со стороны джунгар. Напротив, они даже вернули двух пленных - священника, взятого при штурме крепости, и казначея из ограбленного каравана.

На обратном пути, 20 мая 1716 г. отряд заложил у устья реки Оми на левом её южном берегу Омскую. Комендантом крепости был назначен приехавший из Москвы майор И. Вельяминов - Зернов.

Во время пребывания подполковника И. Д. Бухгольца в Омской крепости раздоры между ним и князем М. П. Гагариным возрастали. В результате Бухгольц «впал в немилость» и 22 сентября уехал в Тобольск, а оттуда был отозван царём в столицу. В январе 1719 г. руководитель «похода в Калмыцкую землю» И. Д. Бухгольц давал отчёт о причинах неудачи возглавляемой им экспедиции перед Сенатом и царем. В ходе разбирательства всех обстоятельств дела он был полностью оправдан с записью в личном деле: «Годится к лучшему делу и в звании полковника назначен комендантом крепости Нарва».

В чём же заключались причины неудачи экспедиции? Большинство войска, набранного Бухгольцем, было новобранцами. Солдаты, не приученные к невзгодам, терпели в походе большие страдания. Бухгольц считал свой отряд слабым, а в донесениях в Санкт - Петербург он постоянно выражал недовольство сибирской администрацией в организации войска. «Экзерциции (экзерциция -упражнение) они не знают, - писал Бухгольц, - зимой и весной нынешней принимал и муштровал и всякую амуницию делал и пушки лили» [19, 52]. Уже в период строительства Ямышевской крепости Бухгольц понял, что с войском ,которым он располагал, выполнить поставленную задачу невозможно. Солдатам были чужды интересы похода. Зимой в отряде усилилось дезертирство, свыше 260 человек разбежалось. Бухгольц писал об этом царю и просил подкрепления: « ...нужду имею в обер- и унтер -офицерах, а сержантов и капралов ни единого ....все люди новые и у дел нигде не бывали» [20, 52].

В немалой степени экспедиция не достигла своей цели по вине сибирского губернатора М. П. Гагарина, который урезал силы и средства Бухгольца до того, что последний не имел в отряде даже медика и аптеки, это особенно остро сказалось во время вспышки эпидемических заболеваний в осаждённой крепости. Столкнувшись в Тобольске с полной безучастностью Гагарина к делам экспедиции, И. Д. Бухгольц писал с обидой Петру I: «Во всём мне от него великое задержание.. .В Тобольску, государь , как я прибыл припасов воинских, лядунок, перевязей, Портупеев, лопаток, заступов, кирок, мотыг, ломов, топоров, буравов, долот, ни к пушкам ядр и никакой амуниции, ни телег походных, ни ящиков патронных, ни людям мундиру ничего не было, о чём о всём сведем господин губернатор.... А подлинного и вернова ведомца о песошном золоте близ Еркета господин губернатор мне не дал» [21, 138].

Неудача экспедиции Бухгольца не смутила царя. 28 января 1719 г. с полномочиями основать крепость на озере Нор - Зайсан Пётр 1 направляет в Сибирь военно-разведочную экспедицию под начальством лейб - гвардии Семёновского полка майора И.М. Лихарева. В феврале 1719 г. И.М. Лихарев в сопровождении 10 офицеров, трёх лекарей, нескольких артиллеристов, 9 адъютантов, 12 солдат дьяка и двух подьячих на 109 подводах отправился в стольный сибирский град Тобольск [22, 46].

Весной 1719 г. команда Лихарева в Тобольске развернула бурную деятельность по комплектованию и снаряжению экспедиции . Ещё в Петербурге И. М. Лихарев встречался с И.Д. Бухгольцем, выслушал его советы по организации похода. Год ушел на снаряжение экспедиции. Из-за дальности пути было решено завести продовольствие в уже построенные к этому времени на Иртыше крепости, используя их как перевалочные базы.

В мае 1720 г. Лихарев отдал распоряжение о выступлении из Тобольска. В конце июня экспедиционный караван на трех судах в количестве 190 человек прибыл в Семипалатинскую крепость. Здесь к экспедиции присоединилось ещё 250 человек. Участники похода погрузились в 34 плоскодонные лодки, с собой взяли 13 полевых пушек и 6 мортир, а также продовольствия на три месяца.

Экспедиция поднимается вверх по Иртышу до озера Зайсан. Не найдя удобного места у озера для закладки крепости, отряд двинулся по реке Чёрный Иртыш, где был остановлен 20 -тысячным воинском джунгар. 1 августа 1720 г. экспедиция подверглась нападению джунгар. На третий день Лихарев вступил в переговоры с предводителем джунгар Галдан - Цереном и конфликт разрешился миром. Отряд Лихарева повернул назад, на обратном пути экспедиция в устье Ульба заложила Усть-Каменогорскую крепость.

Комендантом Усть-Каменогорской крепости был назначен подполковник П. Ступин, гарнизон крепости в 363 человек был составлен из участников экспедиции.

Сибирский историк П. А. Словцов, касаясь инициативы губернатора в посылке экспедиции И. Д. Бухгольца за «песошным золотом»в верховья Иртыша, расценил её как авантюру : «Если государь заблагорассудил отослать в Сенат на рассмотрение фантастическое представление Гагарина, в котором ни одна строка не смотрит прямо, Сибирь не понесла бы столько жертв. Ибо с чего взял губернатор, что контайша духа воинственного будет смотреть равнодушно на крепости, владения его разрывающие? Откуда достать продовольствия отряду, в степь углубляющемуся?» [23, 270].

На взгляд казахских историков экспедиция не удалась и потому, что Бухгольц не установил, связь с казахскими родами , кочевавшими в районе движения экспедиции и находившимися с состоянии войны с джунгарами. Именно в этом районе «люди казачьей орды «отбили у джунгар русского офицера Маркела Трубникова. Казахские воины могли бы оказать эффективную помощь русскому отряду [24, 20].

Все экспедиции собрали достаточно материалы по земельным данным, по численности населения, по хозяйству, что дало дальнейшему развитию экспансии края

2. Создание Иртышской военной линии

2.1 Строительство Иртышской укрепленной линии

Сложная внешнеполитическая обстановка на юго-восточном направлении, которая определилась к середине XVIII века, была связана с активизацией Китая в этом регионе, с нестабильной обстановкой в Джунгарии и в Казахских жузах. Она приводит Россию к употреблению опыта организации охраны границ, использованного ею в европейской части. Предпринятая стратегия была обусловлена необходимостью сохранения позиций в этом регионе и дальнейшего его освоения.

Строительство укрепленных линий в России имело давние традиции. Оборонительные линии существовали еще во времена Киевской Руси. Создание их началось с IX века с возведения укрепленных пунктов и валов, главным образом, на речных рубежах.

Широко применялись засеки, которые устраивались в лесах и представляли собой заграждения из поваленных деревьев, сооружались на скорую руку и имели временный характер. В процессе усиления Московского великого княжества в XIV веке была создана сторожевая пограничная линия по рекам Хопер, Воронеж и Дон.

С XVI века оборонительные линии превратились в долговременную периодически возобновляемую оборонительную систему, которая, кроме собственно засек, вмещала в себя ряд инженерных сооружений.

Такова была черта, построенная в середине XVI века к югу от Оки и названная впоследствии «Большая засечная черта». Со второй половины XVII века Большая засечная черта перестала играть сколько-нибудь существенную роль в борьбе Российского государства с кочевниками.

Район русско-татарских столкновений переместился на сотни километров к югу. Здесь возникли новые укрепленные города-крепости, а также укрепленные засечные черты: Белгородская, Симбирская, Закамская и Тамбовская. Появление систем укрепленных линий стало возможным с образованием централизованного государства, так как само создание крупных оборонительных линий требовало мобилизации массы людей и крупных материальных средств, чего нельзя было осуществить при отсутствии сильной централизованной власти.

По мере расширения границ России в XVIII в. на основе опыта засечных черт возникает система пограничных укрепленных линий, состоявших из крепостей и укрепленных городов, между которыми создавались полевые укрепления, обычно в виде земляного вала, иногда — с деревянным тыном наверху и рвом. Перед рвом устраивались засеки и ставились рогатки против конницы. Через каждые 200-600 м вал имел выступы в виде редутов, что позволяло оборонять подступы к валу продольным ружейным огнем.

В начале XVIII века при Петре I в России велось исключительно строительство отдельных мощных крепостей по западному образцу, а не пограничных черт, как в XVII в. В это время на юге Западной Сибири возводятся следующие пограничные крепости: Омская, Железинская, Ямышевская, Семипалатинская, Убинская, Долон-Карагайская и Усть-Каменогорская. [25, 77]

Первым исключением из этого порядка стало устройство в 1718-1725 гг. Царицынской линии между Волгой и Доном, протянувшейся на 60 верст. Она состояла из четырех крепостей и одного редута, соединенных непрерывным рвом и валом. В 1731-1742 гг. была создана Украинская линия из 16 крепостей и значительного числа редутов. Её непрерывный вал на 268 верст тянулся от Днепра до Северского Донца.

В первой четверти XVIII в. восточнее р. Волги одними из первых появились крепости Алексеевск, Сергиевск и Сакмарский городок. Следующий этап в истории сооружения городов-крепостей был связан со строительством Новой Закамской линии в 1731-1736 гг., но большинство крепостей было основано в результате деятельности широкомасштабной правительственной экспедиции, известной в истории как «Оренбургская экспедиция», и экономического освоения территории новообразованной Оренбургской губернии.

Как бы то ни было, именно план Кириллова стал основой новой юго-восточной политики России. Строительство Оренбурга на границе между землями башкир и казахов должно было, по мнению И.К. Кириллова, коренным образом изменить внутреннюю политику России, в частности, политику в отношении башкир, калмыков и других народов. Политика царского правительства, проводимая в Башкирии в середине XVII в., стала причиной частых башкирских восстаний. [26, 7]

Они причиняли большое беспокойство, особенно, когда втягивали в свою орбиту соседние народы: калмыков, казахов, каракалпаков. Поэтому одно из назначений нового города автор проекта видел в том, чтобы «своих же прежних подданных Башкирцев и волжских калмыков от замыслов и соединения воздержать ... без движения великих войск и без убытка». Кроме того, он должен был сыграть определенную роль в урегулировании отношений между Россией и Джунгарией: «Ныне же, когда киргиз-кайсаки подданными учинились, то оному зюнгорскому владельцу можно или киргизцами, или башкирцами... всякую шкоду учинить без российских войск ... Тот же город закроет за собою башкирцев, и все набеги киргиз-кайсаков, которые теми местами проходили, пресечет...». [27, 44]

Начатое И. К. Кирилловым дело суждено было продолжить И.И. Неплюеву. В начале 1742 г. он был назначен командиром Оренбургской экспедиции. Своим первым долгом Неплюев посчитал осмотр крепостей и укреплений, построенных в результате деятельности «Оренбургской экспедиции». В результате этого предприятия он в начале 1743 г. прибывает в г. Шадринск Исетской провинции, где вместе с губернатором Сибири генерал-майором Сухаревым обсудил вопрос о более надежной защите границ от казахов и калмыков и об устройстве новой линии. Именно тогда возникает идея соединения линии укреплений в Сибири с укреплениями, возведенными на юге Урала. Тогда же по сообщению Сибирского губернатора Сухарева была составлена ведомость имеющихся на линии укреплений от Утяцкого форпоста через Коркину слободу и до Омской и Усть-Каменогорской крепостей с указанием расстояния между ними и количества находящихся в них регулярных и нерегулярных войск. Интересно, что эта ведомость была подписана Петром Рычковым. Неплюев, проехав от Царева городища по берегу р. Тобол до устья р. Уй, назначает здесь новую Уйскую линию, которая должна была состоять из девяти крепостей, главной из которых должна была стать Троицкая. Эта линия должна была соединиться с Ишимской линией, которая соединялась с цепью крепостей в верховьях Иртыша. Но верхиртышские крепости стояли друг от друга слишком далеко и не могли служить надежным препятствием набегам кочевников. Поэтому был поставлен вопрос об увеличении оборонительных укреплений в межкрепостном пространстве.

По итогам встречи этих двух важных особ в г. Шадринске Исецкой провинции 17 марта 1743 г. была составлена ландкарта и послана в Сенат. В доношении по этому поводу говорилось: «как из той карты видно путь от Семипалатной крепости до Телеуцкого озера открытый на расстоянии 450 верст, а препятствовать неким... по Иртышу крепости редко стоят, между которыми из киргизской стороны пройти без затруднения можно, ... резонно оное прикрытие учинить нужно к пресечению опасности от Галдан Черена и платежа ему дани в Кузнецком ведомстве». Было решено от Чернолуцкой слободы, куда идет от Тобола линия вверх по Иртышу до Семипалатной крепости, прибавить между настоящих другие крепости и редуты, чтоб формальную линию содержать. [28, 66]

Таким образом, в 40-е годы происходит пересмотр подходов к проблеме сооружения пограничных укреплений. Отдельные пограничные линии начинают соединяться в целые системы укреплений, которые предназначались для организации комплексного способа охраны границ государства. В планах предполагалось соединить отдельные крепости общими линиями, состоящими из ряда укреплений различной мощности и расположенных между ними фортификационных единиц, которые соединялись бы сплошными рвом и валом. Планы именно таких линий нами были обнаружены в архиве.

Внешняя политика царской России носила захватнический характер, целью её было расширение империи за счёт приобретения новых колоний, рынков сбыта товаров и источников сырья. В этом смысле особое значение придавалось Казахстану, который привлекал российскую монархию как важнейший стратегический плацдарм на подступах к Средней Азии и богатейшая сырьевая база, богатая мясом, шерстью, кожей, рудными залежами. Кроме того, Казахстан, не имевший развитой промышленности, но обильно населенный являлся удобным рынком сбыта для российских товаров.

Век XVIII и первая половина XIX века были периодом постепенной колонизации Казахстана Российской империей. В колонизации края русскими можно различать два момента: появление здесь вольных колонизаторов и движение по следам их правительственных дружин. Вольная колонизация создалась появлением крестьян, преступников, сектантов «и разного сброда, бежавших сюда от тяжёлых условий тогдашней жизни, и ради лёгкого способа наживы от беззащитного инородца... Правительственная колонизация (и завоевание) шла по следам вольной и, так сказать, узаконивала её» [29, 148].

В колониальной политике самодержавии можно проследить два основных периода:

-  военная колонизация или захват казахских земель линиями военных поселений;

-  переселенческая политика или крестьянская колонизация.

Первый период, с начала XVIII в., по середину XIX в., ознаменовался строительством крепостей, форпостов, укреплений по рекам Урал, Иртыш, по окраине Северного Казахстана, в Жетысу и по Сыр-Дарье.

Одним из этапов колонизации Северо-Восточного Казахстана царской Россией стало создание на правобережье Иртыша военной линии, построенной по распоряжению императора Петра I в первой половине XVIII в. Сам факт перечисления крепостей на Иртыше даёт возможность судить о масштабах и глубине планомерной военной колонизации края.

1715г. Экспедицией под начальством подполковника И.Д.Бухгольца заложена крепость Ямышевская.

1716г. Экспедицией И.Д.Бухгольца основана Омская крепость в устье реки Омь.

1716 г. Военный отряд подполковника Ф.Метигорова отстроил Ямышевский острог.

1717г. К Ямышевскому острогу посланы два регулярных полка под командой подполковника Прокофия Ступина. По чертежам шведа Каландера острог переделан в крепость.

1717 г. Отрядом под командой сына боярского Павла Свиерского в 200 верстах от Омской крепости и 231 верстах от Ямышевской заложена крепость Железинская на урочище Темиркаш.

1717 г. Отрядом Тарского казачьего сотника Василия Чередова в 90 верстах выше Ямышевской крепости построена Колбасунская крепость.

1718 г. Экспедицией подполковника П.Ступина в 220 верстах от Ямышевской крепости сооружена Семипалатинская крепость.

1719 г. Экспедицией подполковника П.Ступина в устье реки Убы завершена постройка Убинской крепости.

1720 г. Экспедицией майора И.М.Лихарев по планом инженер-капитана Легранжа основана крепость Усть-Каменогорская. [30, 90]

Наступательное движение русских по Иртышу не встретило со стороны Джунгарии, тогдашнего номинального владельца этого края, захватившего его у казахов, никакого отпора. Тому было несколько причин. Джунгарское ханство, находившееся в состоянии войны с Китаем и Казахским ханством, нуждалось в сильном союзнике и торговом партнере. Кроме того, предводители джунгар готовились к завоеванию всего Казахстана, к которому они приступили в 1723 г.

«Вся осень и весна 1716-1717 гт. прошли в деятельнейших дипломатических сношениях Гагарина с джунгарскими и киргиз-кайсацкими владельцами, которых он, именуясь Сибирского царства Губернатором, письменно и через посланцев тех и других уверял: одних в том, что, посылая войска вверх по Иртышу, он, с одной стороны, исполняет волю Московского и иных царств Повелителя ради приискания рудных месторождений, а с другой - шлёт джунгаром помощь в борьбе их с китайцами и кайсацкой ордой; киргизским же ханом писал в Туркестан, что вполне сочувствуя и поощряя их борьбу с джунгарским контайшой, он сам помогает киргизам, притягивая на себя часть сил джунгар. Лавируя таким образом и науськивая ордынцев одних на других, он отвлёк силы джунгар и беспокоивших до последнего времени пограничные русские поселения киргизов далеко на юг в пределы Семиречья и северозаподной китайской Монголии» [31, 52].

Таким образом, в 1720 г. было завершено строительство крепостей Иртышской военной линии протяженностью в 930 вёрст.

Окончательно в состав цепи опорных пунктов российской военной колонизации на правом берегу среднего и верхнего течения Иртыша вошли пять крепостей: Омская, Железинская, Ямышевская, Семипалатинская и Усть-Каменогорская. Колбасунская крепость из-за недостатка жителей вскоре опустела и была сломана, Убинская -превращена в форпост, а Долонская крепость как излишняя в 1722 г. была ликвидирована.

Для связи между крепостями на Иртышской военной линии построили семь промежуточных форпостов: Ачаирский, Черлаковский, Осморыжский, Чернорецкий, Коряковский, Семиярский, Убинский. Форпосты и крепости были устроены по всем правилам военной науки того времени, они обносились деревянной оградой из бревен, были окружены рвами и земляными валами. По углам располагались бастионы для артиллерийского обстрела. Вооружение состояло из пушек, фальконет, пищалей, гаубиц. Резиденция командующего Иртышской военной линией находилась в Ямышевской крепости. В 1763 г. командующим Сибирского линиями был назначен генерал-поручик И.И.Шпрингер. Местом своего пребывания Шпрингер выбрал Омскую крепость, куда из Ямышевской крепости была перенесена главная контора командующего.

Омская крепость была построена на крутом берегу Оми высотой 12-15 м, в 500 м от Иртыша. Крепость занимала площадь около 6 гектаров, была окружена сухим рвом глубиной 3 м и шириной 4 м. За рвом следовал земляной вал высотой около метра, с внутренней стороны которого был установлен палисад высотою 3,5 м, состоящий из вертикально вкопанных в землю и плотно приставленных друг к другу заостренных бревен. Внешние углы крепости имели бастионы, где размещались артиллерийские батареи. В 25 метрах от рва крепости шли ряды рогаток и надолб.

Посетивший в 1734 г. Омскую крепость российский историк, исследователь Сибири Герард Фридрих Миллер (1705-1783) отметил, что «она стоит на южном берегу Оми, саженях в 50 от берега Иртыша и состоит из регулярного четырёхугольного земляного вала, который во все стороны на 100 саженей и по всем углам небольшие басионы имеет» [32, 16]. Железинская, Семипалатинская и Усть-Каменогорская крепости представляли собой варианты Омской крепости. Это были окруженные палисадом, рвом и земляным валом четырехугольные крепости с бастионами. Вскоре Железинская и Семипалатинская крепости были сильно укреплены, раздвинуты шестиугольниками каждая с двумя больверками.

Академик Петр Симон Паллас, проезжая в 1770 г. по Иртышу, писал: «Железинская крепость получила свое название от ручья сим именем называемого, текущего с киргизской стороны в Иртыш» [33, 122]. При постройке крепости было отмечено, что ручей, втекающий в Иртыш, имеет ржавый, железистый цвет воды. Очевидно, там имелись выходы бурого железняка (болотный руды), который окрашивает воду в железистый, ржавый цвет. Отсюда ручей получил название Железинки. В одном из архивных документов XVIII в. говорится: «По обеим сторонам Ямышевской крепости выстроились форштадты, которые также обнесены были палисадом и рогатками, с двумя обсервационными пикетами на крепостей образовывались поселения отставных и женатых солдат и казаков, торговцев и позднее - крестьян-переселенцев. С увеличением их числа слободы получили наименование форштадтов. Таким образом, свободное пространство перед линией крепости — «эспланада» постепенно застраивалась форштадтами. П.С. Паллас писал: «Ямышевская крепость стоит на весьма высоком берегу реки Иртыш. Она иммет четырехугольную /очевидно форму трапеции/ форму. С берега Иртыша хотят оную обнести обнести оградою и батареею. Но крутой и высокий берег служит ей и без того природным укреплением» [34, 161].

Ямышевская крепость располагалась рядом с соленым озером Ямыш. Земляной вал крепости имел подобие половинного шестиугольника, «которого три больверка в степь простирающиеся, флангами к Иртышу смыкались». Осморыжский форпост был основан в урочище Талкара. Впоследствии построен форпост Пятирыжский. «Первая за Железинской станция называется Пяторыжская, а следующая за нею Осьморыжская, что получили свои названия от высоких берегов, Иртыш со сторону порогами сопровождающих. Оные здесь как яры, так и рыжки называются; и шитая в верх от Железинской, то Пяторыжская лежит на пятом, а Осьморыжская лежит на осьмом высоком берегу» [35, 161]. Название Чернорецкий форпост происходит от протекавшей вблизи Чёрной речки.

По распоряжению генерала Киндермана в 1745 г. гарнизон Коряковского форпоста был определен в 48 крепостных казаков, было приказано строить казармы и маяк. «За высоким бревенчатым частоколом Коряковского форпоста размещались офицерские дома, жилые постройки, казармы, питейный дом, почтовый двор, конюшни, арестантские. Позднее здесь была построена церквушка и обосновалась таможенная застава. Весь гарнизон едва насчитывал плсотни казаков, а «грозное» вооружение составляли всего две пушки, которые так и не произвели ни одного боевого выстрела».

Крепости находились друг от друга на следующих расстояниях: 220 верст от Омской до Железинской, 220 - от Железинской до Ямышевской, 236 — от Ямышевской до Семипалатинской и 224 - от Семипалатинской до Усть-Каменогорской. Форпосты и редуты (в 1755 г. зарегистритовано 10 форпостов, 29 редутов и 35 маяков) располагались на расстоянии от 14 до 27 верст друг от друга.

Крепости и форпосты, расположенные по Иртышской военной линии, давали возможность стягивать и накапливать военные силы для дальнейшего продвижения в казахскую степь. Вместе с тем они имели большое значение для постоянного устрашения казахских кочевий. Эти укреплённые пункты использовались и как центры военно-административного управления степью. Создание линии привело к искусственному разделению казахов Среднего жуза, нарушило традиционные пути кочёвок. Население было разъединено на так называемых «внутренних» (правобережных) и «внешних» (левобережье Иртыша) казахов. Первые жили к северу от Иртышской линии», вторые обитали к югу от военной линии, т.е. в казахской степи Сары-Арка. Основание Иртышской лини сопровождалось изъятием больших земельных площадей из пользования казахских племен.

В 1733 году Ямышевскую крепость отремонтировали, а в целях усиления ее обороноспособности был сооружен бруствер для регулярного войска. В пяти верстах от крепости у соленого Ямышева озера возник редут для караула. В том же 1733 г. Железинская крепость была несколько расширена командой поручика Пахова.

При постройке крепостей Иртышской линии к ним были приписаны служилые люди, присланные из сибирских городов и с Оренбургской линии. Гарнизоны крепостей состояли из пехотных солдат, конных драгун и казаков. А при сибирском губернаторе М.Долгоруком (годы губернаторства 1724-1729) в каждую крепость были еще добавлены военнослужащие, набиравшиеся на годичную службу из городовых казаков Тары, Тюмени, Тобольска и служилых татар. Они получили название иртышских крепостных казаков. Известный исследователь Сибирского казачества Г.Катанаев писал: «Когда же с начала XVIII столетия вновь дозволенные на южных и юго-восточных окраинах русские поселения вместе с городскими и острожками стали именоваться крепостными: таковы, например, омские, железинские, ямышевские, семипалатинские казаки» [35, 38]. Губернатор Долгорукий в__1725 г. дал указание Сибирскому приказу иметь в штате пяти иртышских крепостей 785 казаков.

В принципе, в спроектированных планах линии пограничных укреплений ничем не отличались от укреплений, возведенных в европейской части России. В том же 1743 г., 29 июля, Правительствующий Сенат за- слушал сообщение от Неплюева и Cyxapeсa и пришел к выводу: «Линию провести можно..., но смотреть, чтобы Галдан Черен какого препятствия не сделал».

Для начала было указано все дистанции аккуратно осмотреть и описать с показанием всех удобных мест для строительства городов и проживания там людей. Велено было особо учитывать натуральные укрепления для обороны. Для этого важного предприятия приказали отправить из Санкт-Петербурга нарочного искусного инженера, штаб-офицера с надлежащим числом кондукторов и геодезистов. По доношению был подписан указ императрицы от 11 мая 1743 г., который Сухарев получил 19 сентября. Неплюев и далее продолжал играть не последнюю роль в строительстве Сибирских линий и, конечно, при возведении Иртышской линии. В указе от августа 1744г., данном Императрицей и Сенатом Сибирскому приказу, говорилось, чтобы в Сибирской губернии форпосты учреждать по рассмотрению «тамошнего губернатора» и по сношению с тайным советником Неплюевым.

В 1745 г. генерал-майор Х.Т. Киндерман, согласно проведенному им осмотру местности, представил проект линии. Суть документа состояла в том, чтобы между существующими крепостями расположить большие форпосты в 60-ти верстах один от другого, и между ними — малые, на расстоянии 20-ти верст. Это упростило бы организацию разъездов от форпостов, которые задумано было проводить от каждого из них на половину расстояния. До этого в рапорте от 29 января 1745 г. Зорин, говоря о начале строительства иртышской укрепленной линии Киндерману, объясняет особенности и отличительные черты в её застройке: «о сделании здесь ... маяков при здешней степной стороне, за обширностью места, оные маяки ... каждый расстоянием по 5 верст ... а между 20-ю верстами иметь форпосты и крепости ... к зделанию земляного вала здешняя земля весьма неспособна, да и кем оное исполнить, таковых способных (яко-то крестьян) в близости не имеется». [36, 77]

Планы крепостей для строительства Иртышской линии (следует указать, что такой проект был составлен и для других участков Сибирских укрепленных линий) свидетельствуют о том, что на юге Западной Сибири укрепленную линию планировали возводить в виде непрерывной системы земляных валов. И только в ходе реализации проекта отошли от него и построили отдельные опорные пункты между крепостями.

Таким образом, ввиду обширности обороняемой территории и ограниченности возможностей центральной и местной администрации, были внесены изменения в планы согласно сложившейся ситуации. Вместо сплошной системы земляных валов было решено возводить отдельные укрепления в виде форпостов, редутов и маяков, привязанных к естественным географическим преградам.

У Ф.Ф. Ласковского читаем, что «первый шаг к изменению характера в расположении пограничных линий сделан был при возведении Оренбургской и Сибирских линий. Они состояли уже из отдельных опорных пунктов различной величины и силы расположения», находившихся на столь близком расстоянии друг от друга, что давали возможность пограничной страже охранять промежутки частыми конными разъездами и патрулями. [37, 9]

Возникает вопрос, где же впервые был применен такой принцип укрепления границ: на Оренбургской или на Сибирских линиях?

Отвечая на поставленный вопрос, следует упомянуть, что ещё в первой четверти XVIII в., при Петре I, впервые этот опят охраны границ был использован на юге Западной Сибири: кроме поставленных вдоль Иртыша семи первых крепостей — Омской (1716), Ямышевской (1717), Железинской (1717), Семипалатинской (1718), Убинской (1718), Полон-Карагайской (1718) и Усть-Каменогорской (1719), между ними построили 7 промежуточных форпостов: Ачаирский, Черлаковский, Осморыжский, Чернорецкий, Коряковский, Семиярский и Убинский. Все они были построены по новым принципам фортификации.

Но это не позволило на достаточном уровне организовать охрану границы. Совершая лишь одни разъезды между существующими фортификационными единицами, надлежащую охрану обеспечить, было невозможно, так как расстояния между крепостями и форпостами на Иртыше были огромными, а возможности властей весьма скромными. В ведомости от 1743 г. показано, что Черлаковский от Ачаирского форпоста стоит на расстоянии 84 верст и 280 сажень и охраняется 66 регулярными и нерегулярными людьми, от Черлаковского форпоста до Железинской крепости 70 верст 440 саж. — в крепости 178 чел.; Ямышевская крепость от Железинской находится в 243 верстах 250 саж. и имеет регулярных и нерегулярных войск 467 человек; Семипалатинская от Ямышевской находится в 247 верстах и имеет 299 человек; Усть-Каменогорская от Семипалатинской — в 185 верстах 450 саж. и 134 человек регулярных и нерегулярных людей. Для улучшения охраны рубежей по верховьям Иртыша в будущем следовало увеличить плотность застройки оборонительных укреплений между крепостями. Это и было реализовано в середине XVIII века. [38, 112]

В состав Иртышской линии, как сказано выше, вошли крепости, форпосты и станции. Крепости, без сомнения, составляли главные, обширные и сильновооруженные опорные пункты. Здесь сосредоточивались и более многочисленные поселения, потому что эти пункты назначались исключительно для торговых сношений с соседними народами. Кроме ограды, составлявшей собственно крепость, в которой помещались преимущественно строения, принадлежавшие военному ведомству, имелись еще и другие — это форштадт или казачья слобода, запланированная как прилегающее к городу-крепости поселение, укрепленное ретраншементом и реданом. Его жители состояли из нештатных казаков, которые должны были принимать на себя первый удар неприятеля и лишь в исключительных случаях бросать форштадт и переходить в город. Форштадт был обнесен ретраншементом, т.е. валом со рвом, и располагался от крепости не ближе чем на 130 сажен. Количество населявших форштадт внештатных казаков регламентировалось в зависимости от величины гарнизона, оборонявшего город. Ограда крепостей по Иртышской линии имела вообще бастионное начертание с весьма малыми и тесными бастионами. Профиль их состоял из заплота и небольшой насыпи, примыкавшей к нему с наружной стороны, со рвом впереди. За контрэскарпом рва, в небольшом от него расстоянии, помещался ряд рогаток, а впереди них — ещё ряд рогаток. Крепости Иртышской линии — Омская (в 1745 и 1768 гг.), Усть-Каменогорская (в 1765 г.), Ямышевская (в 1766-1767 гг.), Семипалатинская (в 1776-1777 гг.) — переносились на новые места и перестраивались.

Редуты по своей форме имели квадратное начертание со стороною около 20 саж. В углах находились незначительные выступы в виде бастионов. Ограда укрепления состояла из палисада, приспособленного к стрельбе из ружья. С наружной стороны к нему прилегла насыпь со рвом на грудную высоту. За контр-эскарпом находился ряд рогаток и надолбы (См. рис. 4 с — d). На башне помещалась каланча, с которой наблюдали за окрестностями. Внутри редута находились: офицерские светлицы — 3, солдатская казарма — 6, провиантский амбар — 5, конюшни — 4, пороховой погреб — 7. Вне редута, если он находился недалеко от берега реки, — баня.

Форпосты по способу их ограждения принадлежали к разряду редутов и отличались от них своей величиной. Так называемые большие форпосты располагались в виде квадрата со стороною в 30 и более сажень. Малые форпосты были меньше редутов.

На Иртышской линии, как было сказано выше, находилось 12 форпостов. Из них Осьморыжский, Чернорецкий, Коряковский, Лебяжий, Семиярский, Долонский, Талицкий, Убинский и Красноярский форпосты имели вид регулярного четырехугольника, состоящего их четырех равных крутин, но разной длины, посредством которых смыкались полигоны и составляли четыре бастиона. Профиль укреплений состоял из бруствера с одним или с двумя банкетами и горизонтального рва в 5 футов. Существовал типовой проект построения редутов на этой линии.

Станции представляли собой редуты со стороною в 10 сажень и выступами на углах. Из них два противоположных имели вид бастионов и были вооружены каждый одним орудием. Другие два выступа были квадратной формы и состояли из казарм с открытой обороной. Вся ограда имела профиль заплота. Внутри ограды, которая обносилась рядом надолб и рогаток, помещались светлица, провиантский амбар, сараи и конюшня. Последние два строения прислонялись к ограде и в стенах проделывались бойницы.

На Иртышской линии значилось 20 станций. Из них 19 были построены в виде правильного четырехугольника, и только одна, станция Соленый поворот, представляла собой иррегулярный четырехугольник. Профилем всех этих укреплений являлся бруствер с одним банкетом и горизонтальный ров в 10 футов, прикрытый гласисом.

Применение разных типов крепостей было нововведением в крепостном строительстве, практически целесообразным, экономически выгодным и при всем планировочном разнообразии, единым в методах проектирования и строительства. Это знаменовало не только типизацию крепостного зодчества, но и начало регулирования расселения в масштабе страны.

В 1713 г. сибирский губернатор Матвей Гагарин обратился к Петру I с проектом строительства ряда крепостей от Тобольска вдоль Иртыша. Это позволяло создать укрепленную линию для защиты южных границ от набегов джунгар. Получив донесение губернатора, царь подписал указ о снаряжении экспедиции под началом полковника И.Д. Бухгольца — "О походе в Калмыцкую землю". Этим указом было положено начало создания Иртышской укрепленной линии, строительство которой с небольшими перерывами продолжалось с 1714 по 1720 годы.

1 октября 1715 года отряд И.Д. Бухгольца, достигнув Ямышевского озера, вблизи которого издавна проводилась меновая торговля с казахами, татарами и калмыками, а также добывалась соль, в трех километрах от Иртыша на правом берегу заложили крепость, названную Ямышевской. Однако в результате противодействия со стороны джунгар, Бухгольц по решению Военного Совета "срыв" крепость, отплыл в апреле 1716 года вниз по Иртышу.

На обратном пути отряд 20 мая 1716 года заложил Омскую крепость. В следующем, 1717 году была послана экспедиция во главе с полковником П. Ступиным, которая вновь построила Ямышевскую крепость. В том же году с целью строительства крепостей от Ямышевской вверх по Иртышу были посланы отряды Василия Чередова и Павла Северского.

Василий Чередов, двигаясь по Иртышу, в 1718 г. выбрал на его правом берегу место для основания крепости, названной Семипалатной, там, где ранее стоял город Доржинкит. Еще в 1616 г. о нем упоминается в грамоте царя Михаила как о крупном городе на Иртыше. В дальнейшем российские исследователи упоминали о городе, застроенном в бухарском стиле, о "гудских" (красивых) палатах. Город пришел в упадок в ходе казахско-джунгарских войн.

Ко времени основания крепости сохранились семь крупных строений. От чего она и получила свое название — семь палат. Историк и этнограф Г.Ф. Миллер, собравший о них предания, в 1734 году застал эти палаты уже в полуразрушенном состоянии. Разрушены эти сооружения были в 1660—1670 годах, когда между джунгарами происходили междоусобные войны.

Новая крепость напоминала древнерусскую крепость - скошенный прямоугольник рубленых стен имел по углам своеобразные бастионы, образованные парами составленных вместе срубов. Солдатские слободы при крепости были разбиты на кварталы разной формы и величины, подчиняясь двум факторам - контурам укреплений и очертаниям русла Иртыша. Со временем она несколько раз модернизировалась и превратилась в одно из лучших укреплений на Иртышской линии.

В 1760 году стал вопрос о перенесении крепости на новое место. Расположенная на низком месте, среди болот, она с северо-восточной стороны имела песочные горы и притом так близко, что с них неприятель мог видеть крепость как на ладони. Перед нею по реке тянулись острова, которые, скрывая приближение противника с заречной стороны, препятствовали действию крепостной артиллерии.

В 1865 году, военный инженер генерал-лейтенант Ф. Ласковский, выпускает в свет 3-ю часть своего научного труда - "Материалы для истории инженерного искусства в России. Опыт исследования инженерного искусства после Петра I до Императрицы Екатерины II. (1725-1761 г.г.)". Представляя Семипалатную крепость, он пишет: "при первоначальном своем основании в 1718 г., представляла правильный четырехугольник, имевший в стороне 80-ти саж.; ограда ее была деревянная с башнями по углам. Частое разлитие Иртыша и подмытие берега, на краю которого лежала горжевая часть крепости, было причиною неоднократного перемещения последней, чрез что, внутренность крепости постепенно стеснялась и, в конце рассматриваемого здесь периода (1762 г.), ограда представляла неправильный четырехугольник… Главные недостатки этой крепости проистекали от местного ее положения: большие острова, лежавшие вдоль горжи ее, препятствовали надлежащему обстреливанию течения Иртыша, окружавшие же болота, с другой стороны, имели вредное влияние на здоровье гарнизона. Эти важные неудобства могли быть устранены не иначе, как перенесением крепости на другое, более выгодное место..." [39, 89]

И вот в 1767 году генерал-поручик И.И. Шпрингер по собственному усмотрению выбрал место на 12 верст выше прежней крепости. В том же году он утвердил план-проект ее построения, а в 1770 году начинаются строительные работы. Постепенно на новое место стали переселяться жители старой крепости, военнослужащие, а также часть торговых людей. В августе 1777 году была заложена каменная Воскресенская церковь.

Новая Семипалатная крепость был также четырехугольная, но строго квадратная в плане с четырьмя бастионами посередине фронтов. Улицы внутри крепости были распланированы по строго прямоугольной сетке, которая накладывалась и на кварталы Казачьего и Верхнего форштадта (к северо-западу и юго-востоку от крепости).

Таким образом, построенная в 1718 году крепость Семипалатная была перенесена на другое место в 1776 году, туда, где в настоящее время находится современный город Семипалатинск, и они стали называться: Старая Семипалатная крепость и Новая Семипалатная крепость. С годами названия и статус этих населенных пунктов менялись и сейчас на картах они обозначены как поселок Старая крепость и город Семипалатинск.

В 1785 г. на этой линии числилось 5 крепостей, 12 форпостов, 20 станций и 1 село. Линия тянулась на 871 версту 395 саж. и включала в себя следующие укрепления: кр. Омскую, ст. Усть-Заостровскую, ф. Ачаирский, с. Покровское, ст. Изылбашскую, ст. Соляной поворот, ф. Чарлаковский, ст. Татарскую, ст. Урлютюбскую, кр. Железинскую, ст. Пяторыкскую, ф. Осьморыжский, ст. Песчаную, ф. Чернорецкий, ст. Черноярскую, ф. Коряковский, ст. Подстепную, кр. Ямышевскую, ст. Черную, ф. Лебяжий, ст. Подспускную, ст. Кривую, ф. Семиярский, ст. Грачевскую, ст. Черемховую забоку, ф. Долонский, ст. Белого камня, ст. Глуховскую, кр. Семипалатную, ст. Озерную, ф. Талицкий, ф. Шульбинский, ст. Пресноярскую, ф. Убинский, ст. Барашков, ф. Красноярский, ст. Уваровскую, кр. Усть-Каменогорскую. [40, 75]

Итак, мы приходим к выводу, что именно губернатор Сибири генерал-майор Сухарев и тайный советник Неплюев подняли вопрос о более надежном обеспечении границ и об устройстве новой линии. И это явилось прямым продолжением дела, начатого ещё статским советником Кирилловым в 1734. В результате на юге Западной Сибири, как и на юге Урала, начали строить пограничные укрепленные линии.

Возведенная Иртышская линия имела много общего с Оренбургской линией: она состояла из отдельных укреплений разной мощности, между которыми служилые люди должны были совершать разъезды в целях охраны границы.

Укрепления на Иртышской линии строились по типовым проектам: в основном, это были форпосты и станции. Крепости, возведенные в эпоху Петра I, были перестроены.

Строительство Иртышской линии сыграло прогрессивную роль в избавлении населения, живущего в верховьях Иртыша, от разбойничьих набегов кочевников и дальнейшем развитии производительных сил края.

2.2 Образование Иртышской десятиверстной полосы

Во второй половине XVIII века вдоль левобережья Иртыша возникает так называемое десятиверстное пространство, послужившее в дальнейшем одним из источников обострения земельной проблемы в данном регионе. Возникновение десятиверстной полосы рассматривается нами как одно из последствий царской колонизации. Устройство Иртышской военной линии, как и обоснование казачьего и русского населения в Прииртышье, не могло не отразиться на настроениях кочевников, которые не желали терять этот регион. С этого момента, т.е. с начала XVIII века, начинают происходить военные столкновения между казахами с одной стороны и казаками и русским населением - с другой. Анализ материалов позволил нам сделать вывод о том, что основная цель казахов – это переход на правобережье Иртыша. Вопрос об использовании левобережья в 1-й половине XVIII века не возникал, так как эта территория еще не являлась частью земель Сибирского казачьего войска, поэтому казахи могли ею пользоваться.

Наибольший объем различного рода донесений и рапортов комендантов крепостей и командующих линиями о перекочевках казахов на правобережье относится к 50-60-м годам XVIII века. Это свидетельствует о достаточно мощном движении казахских общин на восток и необходимости включения в хозяйственный оборот ранее утраченных скотоводческих пастбищ.

Несмотря на противодействие со стороны пограничных властей, сил было явно недостаточно, чтобы остановить поток кочевников на луговые пастбища. К середине XVIII века казахи, так или иначе, пользовались левобережьем Иртыша. Однако такое положение не устраивало пограничные власти, поскольку планировалось создать запретную территорию не только для кочевников, но и для казаков и крестьян. Анализируя комплекс мер войскового командования, направленный на устранение контактов населения Прииртышья, можно определить, что власти не хотели обострять отношений с кочевниками.

Единственным способом налаживания мирных отношений между русским и казахским населением была торговля, поскольку в этом направлении проявлялась обоюдная заинтересованность. Однако анализ развития торговых отношений и размеров торговли, негативной реакции властей на её организацию позволяет говорить о том, что такие отношения только зарождались, они были неустойчивыми и не могли стать способом тесного мирного сотрудничества между казахами и русскими.

В целом, установление десятиверстного пространства, его появление стало возможным благодаря усилению военного присутствия царской России в Прииртышье. Проведение Иртышской линии, а затем и полосы, означало также расширение и установление новых границ Российской империи за счет колонизации и освоения казахских земель.

Создание десятиверстного пространства связано с деятельностью командующего Сибирскими линиями - генерала И.Шпрингера. 31 декабря 1765 года И.Шпрингер рекомендует коменданту Омской крепости не подпускать казахов к Иртышу «ближе 10-ти, а по крайней мере 5-ти верст» [41, 23]. Позднее, эта инструкция была распространена на всю Иртышскую линию. Большинство дореволюционных казачьих исследователей придерживаются примерно одинакового мнения относительно необходимости и целесообразности внедрения Иртышской десятиверстной полосы. Например, Ф.Усов и И.Ф.Бабков считают устройство полосы адекватным ответом на враждебные действия казахов. Г.Катанаев развивает эту идею дальше и утверждает, что вся территория Прииртышья была заселена казаками до прихода казахов, поэтому по праву должна принадлежать сибирскому казачеству. В то же время сам И.Шпрингер исходил из других соображений. [42, 29]

По его мнению, если разрешить переход Иртыша казахам, то, во-первых, этот процесс будет невозможно регулировать и контролировать; во-вторых, увеличение количества кочевых аулов на правобережье Иртыша приведет к ущемлению крестьянских хозяйств, что неизбежно приведет к обострению земельных отношений. Такая позиция свидетельствует о том, что И.Шпрингер первоначально беспокоился о защите правобережной территории Иртыша, а создание десятиверстной полосы должно стать дополнительной преградой на пути кочевников.

К шестидесятым годам XVIII века приток казахского населения в районы Прииртышья значительно увеличился. Такая миграция связывается с падением во второй половине XVIII столетия Джунгарского ханства. Казахи стали постепенно возвращаться на свои исконные земли, ранее занятые джунгарами. Попытка вернуть себе левый берег Иртыша с его обширнейшими лугами шла вразрез с интересами военного начальства. Со стороны линейного начальства и населения стали прилагаться большие усилия, чтобы не допустить казахов «осесть на Прииртышских лугах сколько-либо прочно» [43, 5].

Изучение пограничной обстановки дало нам основание утверждать, что в 1-й половине XVIII века передвижение казахов в Прииртышский регион сопровождалось военными столкновениями и конфликтами с казаками. Во 2-й половине XVIII века данный процесс, в большинстве случаев, носил мирный характер. По признанию Г.Катанаева, это были уже не набеги, а элементарные попытки заселить территорию Прииртышья. Необходимо подчеркнуть, что устремления кочевников оказались результативными. В 1788-м и 1798-м годах царское правительство разрешило казахам переходить через Иртышскую пограничную полосу для постоянной кочевки. Определенная заслуга в решении вопроса о допуске казахов на правую сторону Иртыша принадлежит султанам Прииртышья. С другой стороны, это отвечало интересам царизма, так как правобережные казахи становились русскими «верноподданными».

В 1800 году было разрешено допускать казахов для временных кочевок из степи в район Иртышской линии на условиях уплаты так называемой ремонтной пошлины. В 1808 году казакам было предоставлено право временного пользования «казенными» землями, в том числе и десятиверстной полосой. Включение десятиверстной полосы в сферу хозяйственных интересов казаков сопровождалось новыми мероприятиями по выселению казахских хозяйств с земель казачьего войска. В начале 30-х годов XIX века решается вопрос о переселении части казаков во внешние округа в целях усиления присутствия Сибирского войска в десятиверстной полосе и недопущения туда казахов. В 1846 году издано новое положение о Сибирском казачьем войске и седьмым параграфом запрещалось пользоваться войсковыми землями «лицам не войскового сословия». Положение об управлении Семипалатинской области (ст. 2) подтвердило запрет на пользование казенными землями, но позволило казахам кочевать только на землях казачьего войска, получающего за это ремонтную пошлину.

Можно отметить, что установление десятиверстного пространства способствовало усложнению обстановки в регионе, поскольку порождало массу конфликтов касательно территории пастбищ. Отмежевание у кочевников десятиверстной полосы и запрещение им пользоваться пастбищами в долине Иртыша лишило их лучших зимних пастбищ, нарушило обычные пути кочевок и изменило их направление. Несмотря на запрет казахам пользоваться десятиверстной полосой, они не оставляли попыток вернуть потерянные земли. Настойчивость казахов вынудила войсковую администрацию частично идти на уступки, разрешая пользоваться землями десятиверстной полосы, чтобы снизить конфликтную напряженность в Прииртышье. Данная мера не могла устранить в корне земельную проблему, поскольку казахи не становились полноправными собственниками пастбищ и допускались на полосу только для временных перекочевок.

Ремонтная пошлина оформляется указом на имя генерал-лейтенанта Нефедьева 7-го августа 1800 года. По этому указу с казахов собирался налог натурой – «со ста лошадей одна голова взималась в пользу полков» [44, 342].

Мотивом для сбора ремонтной пошлины послужила охрана, предоставляемая прикочевавшим к Иртышу казахам, от набегов и грабежей отдаленных племен. Однако анализ экономического положения сибирских казаков, проведенный на основе многочисленных прошений и жалоб, подаваемых ими в различные инстанции, показал довольно сложные условия службы казачества, связанные в первую очередь, с недостаточным хозяйственным обеспечением войска. Крайне нищенское положение казаков побудило военное руководство как-то решать эту проблему. Эта проблема была решена за счет поборов с казахского населения, поскольку такой выход являлся очень простым и надежным для правительства, так как не требовал никаких затрат, а более того приносил доход и обеспечивал содержание линейного войска. С 1816 года весь ремонтный сбор с казахов шел на укомплектование конского состава Сибирского казачьего войска. С 1819 года пошлина переходит из натуральной формы в денежную. В 1857 году вводятся дополнительные правила о взимании пошлины к уже существующим: казахи должны платить за скот, случайно оказавшийся на десятиверстной полосе, за получение приплода и за несоответствие между заявленным количеством голов скота и фактическим. Данные правила приводили к значительному ущемлению прав кочевых аулов. Мы считаем, что казахи нарушали границу десятиверстной полосы так как её было трудно определить. Во многом это связано с условным обозначением такой границы. Тем не менее, такие доводы не принимались во внимание, поборы продолжались, на что казахи отвечали многочисленными жалобами в адрес войскового правления.

С 70-х годов XIX века сбор ремонтной пошлины стал уменьшаться. В 1871 году сбор составлял 12721 руб., в 1876 - 8255 руб., а в 1879 - 5761 руб. [45, 16]. На наш взгляд, уменьшение сборов связывается с постепенной заменой пошлины на арендную плату. Рядовые казаки, а позднее офицеры и чиновники, стали передавать в аренду казахам свои участки, т.к. не могли их использовать в полной мере. В 1880 году, по ходатайству Генерал-губернатора Западной Сибири Казнакова, ремонтная пошлина заменена арендной платой.

Подводя итоги, можно сказать, что казахское население, располагавшееся в Иртышской десятиверстной полосе, находилось в менее благоприятном положении, чем казахи правобережной стороны Иртыша. Этот вывод можно сделать на том основании, что только десятиверстная полоса облагалась ремонтной пошлиной. Кроме того, казахи вынуждены были вносить и все другие платежи, существовавшие в целом по Прииртышью. Сама ремонтная пошлина появилась как результат необходимости хозяйственного обеспечения Сибирского казачьего войска, и в то же время стала способом заселения территории десятиверстной полосы казахскими аулами.

Первые сведения об арендных отношениях встречаются в материалах Ф.Щербины, Ф.Усова и других дореволюционных исследователей. Официально арендные отношения были введены в 1880 году. В то же время Ф.Щербина возникновение аренды Прииртышских земель относит к 1839 году. В работе Ф.Усова аренда упоминается с 1874 года. Это дало нам основание считать, что в 1880 году были утверждены уже установившиеся на практике арендные отношения.

Система арендных отношений была разнообразной, механизмы ее функционирования складывались в зависимости от многих факторов. Пойменные угодья, прикрепленные за казаками, ежегодно распределялись по жребию в виде паев каждому станичному казаку. В свою очередь казаки свои паи передавали в аренду казахам. Цена пайка была различной в зависимости от качества травы, удобства доставки сена на зимовку [46, .2].

В аренде земельных участков можно выделить две системы: 1) аренда земель целыми участками для смешанного пользования; 2) аренда отдельными угодьями, когда усадебные места, покосы и пастбища арендовались отдельно.

Офицерские участки по количеству сдаваемых земель находились на первом месте. Это связано с тем, что в их распоряжении находились самые богатые участки. В то же время нами отмечен процесс перехода казахских хозяйств с одних участков на другие. Если к 1897 году на первом месте по количеству арендаторов стояли офицерские участки, на втором - юртовые наделы и на последнем - земли войскового запаса, то после 1897 года на первом месте оказываются земли войскового запаса, на втором - юртовые наделы, а офицерские участки на третьем месте. Таким образом, казахские хозяйства, арендующие офицерские участки, начинают переходить на земли войскового запаса. В качестве причины данного процесса мы определяем влияние двух факторов – переселение крестьян и значительный рост арендной платы.

Размер арендной платы не был фиксированным. В период с 1882 по 1904 гг. плата за одни и те же земельные участки увеличилась от трех до пяти раз. В среднем она составляла 13 руб. 25 коп. с кибитки, иногда доходила до 14 руб. 90 коп., т.е. значительно превышала размер кибиточной подати, уплачиваемой казахами в казну.

Внедрение аренды, развитие торговли и растущее проникновение товарно-денежных отношений привели к социальной дифференциации казахского общества, выразившейся в появлении различных общественных групп, например, жатаков. Условия найма были разнообразными, оплата первоначально производилась только натурой, т.е. скотом. С внедрением в Казахстане налоговой системы форма оплаты меняется и постепенно переходит из натуральной в денежную. К середине XIX века беднейшие люди стали наниматься в работники к русским, начали заниматься перевозкой соли и другими промыслами. По архивным данным можно определить, что найм жатаков был широко распространенным явлением. В работе показаны масштабы распространения жатачества, характеризуются различные категории работников, виды работ и оплата.

В целом, мы считаем, что хозяйство казахов было подвержено значительным изменениям, связанным, прежде всего, с установлением арендных отношений. С этого времени путь к скотоводству, сенокошению и земледелию лежал только через такое новое явление, как аренда. Это же привело к обезземеливанию и обнищанию кочевников, не выдерживавших конкуренцию как со стороны своих сородичей, так и казаков и крестьян.

При изучении развития скотоводства необходимо учитывать то обстоятельство, что территория десятиверстной полосы долгое время была закрыта для кочевников. Учет казахского скота, пригоняемого на десятиверстную полосу, велся пограничной войсковой администрацией только с целью взимания ремонтной пошлины, поэтому данные о размерах поступления этой пошлины помогли составить представление о количестве скота и процессах видоизменения состава стада. Можно отметить, что в 1-й половине XIX века из всех видов скота значительно преобладают овцы, но есть тенденция к их сокращению. Так, количество баранов уменьшается в период с 1822 по 1835 год практически в 10 раз. В то же время происходит увеличение поголовья крупного рогатого скота, количество лошадей остается более-менее стабильным. Существенно дополнить картину развития скотоводства позволяют статистические сведения второй половины XIX века. Данные материалы подтверждают выводы об изменении структуры стада казахских хозяйств. Сокращается поголовье овец и резко увеличивается поголовье крупного рогатого скота. Увеличение крупного рогатого скота в первую очередь отражает процесс колониального освоения Казахстана, поскольку происходит значительное уменьшение пастбищных угодий. В доколониальный период крупный рогатый скот не имел большого распространения в силу того, что был менее приспособлен к тебеневке. Разведение крупного рогатого скота имело решающее значение в перестройке кочевого хозяйства, в развитии сенокошения и в переходе к стойловому скотоводству. Н.Г.Аполлова относит появление сенокошения в Прииртышье к середине XVIII века [47, 205].

Однако это верно только для правобережной части, где, как известно, царские власти всячески стремились привить казахам земледелие и оседлость. Десятиверстная полоса является исключением, т.к. в этом регионе сенокошение распространилось примерно с 1-й половины XIX века. На первых порах сенокошение развивалось медленно, поскольку не было достаточно навыков и соответствующих орудий труда. Своего расцвета сенокошение достигло только в XIX веке. По мнению А.Переплетчикова, все население укрепления необходимо включить в категорию косящих хозяйств [48, 164]. Земледелие занимает незначительное место в хозяйстве казахов десятиверстной полосы. Основной массой, занимающейся земледелием, является русское оседлое население. Сопоставление уровня развития земледелия, сенокошения и скотоводства в районе десятиверстной полосы позволяет нам говорить о формировании здесь комплексного хозяйства и его успешном развитии. Более позднее хозяйственное освоение десятиверстной полосы, по сравнению с другими регионами Прииртышья, не отразилось на темпах и направлениях развития казахских хозяйств. По отношению к правобережным и степным волостям хозяйства полосы находились в более выгодном положении, связанном с наличием богатых пастбищ. По этой причине десятиверстная полоса демонстрирует более высокие темпы развития как скотоводства, так и других видов деятельности.

Особенность экономического развития десятиверстной полосы напрямую связана с наличием арендных отношений, поскольку вся полоса представляла собой только арендаторские участки. Поскольку казахи платили за земельные наделы, то финансовая несостоятельность часто приводила к разорению хозяйств. Пользование полосой допустимо только при условии успешного ведения скотоводства, что в условиях земельной тесноты не всегда было возможно.

2.3 Обострение земельного вопроса в регионе во второй половине XVIII века

Мы выделяем два основных источника обострения земельной проблемы в изучаемом регионе. Во-первых, царские власти на законодательном уровне запрещали казахам не только пользоваться территорией десятиверстной полосы (до 1800 года), но и возводить здесь жилые и хозяйственные постройки. Многочисленные запреты властей должны были препятствовать оседанию казахов в Прииртышье. Существовала и практическая цель таких мероприятий – отсутствие построек способствовало быстрому удалению казахских аулов с полосы в случае необходимости.

Вторая проблема землепользования в районе Прииртышья была связана с отсутствием четких границ земель Сибирского войска. Обозначение границ полосы, также как внутренне межевание войсковых участков осуществлялось неоднократно. Первые работы проводились в 1839 году под руководством топографа Кокоулина. В 1866 году граница определялась войсковым землемером Ивановым. Летом 1905 года межевщики Думчус и Новоковский провели третью новую границу. В 1913 года Войсковое Хозяйственное правление поручило землемеру Шевелеву формально утвердить внешнюю границу всей десятиверстной полосы. В 1914 году в связи с началом мировой войны намечавшийся план не был выполнен. Анализ деятельности межевого отделения позволил нам выявить причины несоответствия и неточности демаркационных работ. В-первую очередь, это связано с отсутствием законодательной основы данных мероприятий. Во-вторых, работы проводились с нарушением требований межевых законов. В-третьих, с 1854 года наделы казаков и офицеров увеличивались до 30 десятин. При этом участки казаков часто выходили за рамки положенной нормы. Например, в Омском уезде выделялось 46,3 десятины, в Павлодарском и Семипалатинском уездах выделялось 40,7 и 44,5 десятины соответственно, что превышало норму на 10,7 и 14,5 десятины. [49, 88 ]

Одновременно решался вопрос и о собственнике десятиверстной полосы. В исследовании отражены позиции центральных и местных властей, показаны противоречия и мотивы различных ведомств в данном вопросе. В мае 1904 года десятиверстная полоса была передана в пользу Сибирского войска. С этого момента казаки стали полноправными хозяевами десятиверстной полосы.

После обустройства Иртышской военной линии командование крепостей стало препятствовать казахам переходить на правый берег Иртыша. В случае же переправы с них требовались аманаты (заложники). Тем самым обширные и обильные пастбища Кулунды и Барабы были объявлены российской собственностью, изымались из пользования казахов. 6 марта 1755 года Коллегия иностранных дел запретила казахом Среднего жуза переход через Иртыш на правую сторону, т. е. в места их постоянных и исторически закрепленных кочевий. Исполнения распоряжения Коллегия возлагалось на командира Сибирской линии бригадира Крафта. В указе правительствующего Сената 1762 г. речь шла о там, чтобы не допускать казахов «ближе десяти верст к крепости». В случае же нарушения этого запрета предусматривалось «воинский отпор им чинить». Запрещение переправы и кочевок за Иртыш, конечно же, было нарушением исконных прав и обычаев народа, вело к подрыву всего уклада жизни казахов, поскольку ломало традиционные кочевые маршруты, расположение летовок и зимовок.

Нехватка плодородных пастбищ и вызванные этим частые джуты, а также естественное желание кочевать на своих прежних родовых землях волей-неволей понуждали казахов переходить на правобережье Иртыша. Об этом свидетельствует, к примеру, письмо султана Курлеуткыпчакской волости Имана Султанбетова генерал -поручику Н.Г. Огарёву от 16 сентября 1788 года: «По нынешней осени в степях наших для пастьбы табунов корм весьма худ, но ежели для содержания того скота сделать прогон в степь далее от Иртыша, то имеем опасность от воров киргизцев, в таком случае и прошу Вас по нынешней полой воде приказать наши табуны пропустить на российскую сторону, и командующему дать своё повеление, сомневаться о киргизских шалостях не извольте, потому что тех табунах находиться я буду сам» [50, 129].

На подкрепление пехоты и драгуны с 1758 г. на линии Горькую и Иртышскую направляются сроком на 2 года команды донских и уральских казаков по 1 тысяче человек, а также башкирско-мещеряцкие отряды в 500 человек, сменяемые ежегодно. С 1762 г. в крепостях дозволено было селиться отставным солдатам, а в 1770 г. туда же были отправлены сосланные «за преступное разорение польских пограничных городов» в Сибирь запорожцы. Командующий Сибирскими линиями генерал-поручик И.ИШпрннгер указывал, что на «Иртышской линии в ведомстве Усть-Каменогорской крепости поселились крестьяне-добровольцы из Тобольской провинции и прибывшие из Европейской части страны ссыльные поселенцы, в том числе и отправленные помещиками за счёт рекрутов крестьяне и дворовые люди». [51, 136]

В 1765 г. генерал-поручик И.И.Шпрингер предложил начальникам крепостей не допускать кочевание казахов ближе 10 вёрст от линии и 30 вёрст в районе крепостей и форпостов. Огромная полоса земли на левом берегу Иртыша, т.е. десятивёрстное пространство, состояло из богатых травами заливных лугов. Распоряжение генерала привело впоследствии к созданию 10-верстной полосы военных линий и потере казахами лучших пойменных пастбищ вдоль Иртыша.

Царским указом 1779 г. были установлены грабительские поборы с казахов, занимающих своими кочевьями правый берег Иртыша между Омской и Семипалатинской крепостями. Их заставляли вносить «ремонтную пошлину» в размере одного процента скота, преимущественно в натуре - лошадьми. 7 августа 1800 г. правительство постановило: «С киргиз-кайсаков, приходящих в границу нашу для кочевания зимой, собрать со 200 лошадей по одной годной для ремонта драгунских полков и с прочего скота на том же основании в пользу госпиталей полков, по линии расположенных и «прогонная пошлина» за прогон скота через войсковую территорию.

3. Социально-экономическое положение и культурное развитие на территории Иртышской военной линии

Активная миграция населения из Европейской части России сильно влияла на образ жизни и хозяйственный уклад коренного населения, быстро происходил процесс перехода к оседлому образу жизни казахов, хотя животноводство оставалось для них основным занятием. Ломка всего уклада жизни привели к существенному снижению численности населения.

В течение ХIХ в. под влиянием российской колонизация Казахстана происходило сужение кочевого образа жизни, все большее количество местного населения переходило к полуоседлости и оседлости, изменялась структура отраслевого хозяйственного комплекса, усиливалась роль земледелия. При этом происходило мощное перемешивание родов и племен всех трех казахских жузов.

В ХVIII в. на российско-казахстанском пограничье Иртышских военных укреплений развивались интенсивные торговые отношения.

Важную роль в экономическом развитии казахского общества играли традиционные торговые связи кочевников с оседло-земледельческими государствами и народами. Во второй половине XVIII — сер. XIX в. доминирующее положение в них занимал товарооборот с Россией. Меновая торговля казахов с российским купечеством сосредоточивалась в основном на севере и северо-востоке региона в таких населенных пунктах, как Семипалатинск, Усть-Каменогорск. Товарооборот был взаимовыгодным, и торговые обороты купечества постепенно возрастали. В 1858 г. весь товарный оборот русско-казахской торговли на Сибирских линиях составил 4,5 млн При этом средняя ежегодная стоимость ввозимых и вывозимых товаров через Семипалатинскую таможню насчитывала в 40—50-хгг. XIX в, от 700 тыс. до 900 тыс. руб., через Петропавловскую — 1,8 млн. руб., Омскую — около 100 тыс. руб.6

Большим спросом у казахского населения пользовались русские ткани, особенно хлопчатобумажные и шерстяные, металлические изделия (топоры, ножи, кухонная утварь), меха, юфтевые кожи, галантерея. Широкий сбыт находили сукно, сахар, соль. Во второй четверти XIX в. Казахстан становится главным потребителем российского хлеба, который вывозится ежегодно в степь по всем пограничным линиям на сумму 400—500 тыс. руб. ассигнациями. Значительно меньшим спросом у казахского населения пользовались металлы, что было обусловлено низким уровнем развития ремесленного производства в регионе и, следовательно, большей потребностью в готовых металлических изделиях.

Главными статьями вывоза из степи были скот и продукция скотоводческих хозяйств. В конце XVIII — нач. XIX вв. на пограничных линиях с Россией в течение одного года закупалось свыше 1,5 млн. крупного рогатого скота и более 100 тыс. лошадей. В середине XIX в. только ка Иртышскую линию ежегодно поступало около 150 тыс. лошадей, 3 млн. баранов и 100 тыс. быков и коров на сумму до 8 млн. руб.7 Из других товаров преобладали сало, шерсть, выделанные кожи, шкуры зверей, изделия'из козьего пуха, кошмы, войлоки, отдельные предметы домашнего обихода.

Строительство сети железных дорог способствовало втягиванию Казахстана в общероссийский рынок, межрегиональную систему специализации. На его территории начинают быстро развиваться многие отрасли промышленности, транспорт, торговля. Шло формирование национального рабочего класса, интеллигенции. В конце ХIХ – начале ХХ в. быстро увеличился вывоз скота и сырья из Казахстана на общероссийский рынок. Средняя годовая перевозка мяса из Казахстана по Сибирской магистрали в 1901-1904 гг. составила 1,7 млн., в 1907–1910 гг. — около 2 млн. и в 1912 г. — 1, 5 млн. пудов. Создание единого экономического пространства способствовало внутренней интеграции казахской нации, преодолению этнотерриториальных и племенных перегородок. Экономика Казахстана все больше входила в орбиту хозяйственной деятельности России.

В последней четверти XIX в. в Казахстане зародилось промышленное производство. Еще в середине XIX в. было известно наличие в Казахстане многих видов полезных ископаемых. Начиная с 60-х гг. XIX в. российские предприниматели стали вывозить капиталы в Казахский край и создавать на базе ряда месторождений полезных ископаемых промышленные предприятия. В 70—80-х гг. довольно интенсивно развивалась промышленность по переработке сельскохозяйственного сырья — маслодельная, кожевенная, мукомольная и др. Северный Казахстан стал одним из основных центров обрабатывающих предприятий. Значительного уровня развития достигла кожевенная промышленность.

В Павлодарском уезде разрабатывались соляные месторождения

В бассейнах р. Эмба, Иртыш значительного масштаба достигло рыболовство. Эта отрасль стала промысловой. Подавляющее большинство озер, где добывалась поваренная соль, находилось в северо-западной и западной части Казахстана. В Степном Северном округе (Акмолинская и северо-западная часть Семипалатинской области) соль добывалась на Большом Калкаманском, Малом Калкаманском, Джамантузском, Коряковских, Карасуйских, Чакчакских озерах'".

Сравнительно долго в Казахстане действовали мелкие, технически отсталые предприятия, которые по объему производства и количеству рабочих можно причислить к разряду ремесленных заведений. Но в конце XIX—нач. XX вв. на территории Казахстана действовали уже и относительно крупные предприятия, насчитывавшие по 300—500 рабочих: Спасский медеплавильный завод, Успенский рудник, Карагандинские копи, Экибастузские и Риддерские предприятия. Достаточно развитой отраслью промышленности была горнодобывающая. Всего в Казахстане с 1855 по 1893 гг. было выплавлено 151 182 пуд. свинца, 883 пуд. серебра, 219 186 пуд. черновой меди, 484 542 пуд. чистой меди.

Промышленность Казахстана, особенно горнорудная, угольная и нефтяная стала объектом внимания иностранных капиталистов. Спасско-Успенские, Атбасарские медные, Риддерские рудники, Карагандинские и Экибастузские каменноугольные копи, ряд нефтяных месторождений были проданы иностранным капиталистам. Держателями акций Акционерного общества Спасских медных руд были промышленники США, Германии, Бельгии, Швеции и др. стран.

С развитием промышленности связано и формирование местного рабочего класса.

Развитие российского капитализма вширь, его продвижение в национальные окраины, эксплуатация богатейших источников сырья, расширение рынков сбыта сопровождались созданием разветвленной сети банковских филиалов и кредитных учреждений".

Кредитная система Казахстана как часть финансовой системы Российской империи состояла из отделений Государственного банка, филиалов коммерческих банков, банков среднекапиталистических слоев города (общество взаимного кредита и городских общественных банков), а также кредитной кооперации и других учреждений мелкого кредита.

Отделения Государственного банка на территории Казахстана возникали прежде всего в центрах торгово-промышленной деятельности края: Петропавловске (1881 г.), Семипалатинске (1887 г.), Омске (1895 г.). Из 57 филиалов Сибирского торгового банка в районах Казахстана функционировало семь, т. е. 12,3%. Второе место по числу филиалов на территории края занимал Русский торгово-промышленный банк, имевший большие вложения в кредитование торгового оборота.

Им были открыты отделения в Петропавловске (1904г.), Кустанае (1909 г.), Павлодаре (1916 г.). Первое место среди областей Казахстана по количеству кредитных учреждений занимала Акмолинская область. Из девяти крупнейших петербургских коммерческих банков наибольшее число филиалов на территории Казахстана имел Сибирский торговый банк, учрежденный в 1879 г.12

Развитие капиталистических отношений оказало существенное влияние и на развитие торговли. Российский торговый капитал проникал в самые отдаленные районы края, еще теснее связывая местное скотоводческое хозяйство с рынками России, Средней Азии, Западной Европы. Основным объектом торговли оставался скот. Каждое лето только через Сарысуский уезд в центр России из Акмо-линского уездаперегонялось до 60 тыс. голов крупного рогатого скота и до 200 000 овец. Во всевозрастающих размерах вывозился хлеб. Крупными центрами торговли хлебом стали города: Уральск, Оренбург, Семипалатинск.

В 80-х гг. XIX в. только в Семипалатинске скапливалось до 380 тыс. пуд. пшеницы и до 500 тыс. пуд. пшеничной муки, в Павлодаре — до 200 тыс. пуд. зерна. Принимая во внимание прибыльность продажи и вывоза в смежные районы хлеба местные капиталисты вкладывали свои средства именно в мукомольную промышленность, в которой в начале XX в. была достигнута наибольшая концентрация капитала.

Во второй половине XIX — нач. XX в. местные купцы стали практиковать новую форму торговли — ярмарочную.

По количеству ярмарок ведущее положение занимала Семипалатинская область". Стабильность ярмарочной торговли объяснялась недостаточным развитием путей сообщения, препятствовавшим установлению более устойчивого торгового обмена между главными поставщиками скота — кочевниками и крупными «скотопромышленниками», а также сложившимися традициями ярмарочной торговли, с условиями торговли которых кочевник достаточно был знаком, кочевым образом жизни коренных обитателей степи.

Развитию промышленности и внутренней торговли во многом способствовало строительство железнодорожных линий, соединивших Казахстан с Сибирью и другими районами Российской империи. За последнее десятилетие XIX в. в Казахстане было построено 482 версты рельсовых линий.

В конце XVIII в. считались в служилых казаках: ратные люди, временно командированные на Иртышскую военную линию; сосланные в Сибирь на поселение преступники; приписанные в казаки жители пограничных крестьянских селений; лица различных сословий, добровольно записавшиеся в Казки. На Иртышской линии для казаков была сохранена часть льгот, поэтому многие из командированных сюда казаков оседали в крепостях на постоянное жительство. В 50-х годах XVIII в. число казаков на военной линии достигало 2 тыс. человек.

Расположенные здесь разъездные команды конных казаков получили название линейных. Пополнения этих команд формировались преимущественно из деклассированных элементов, так называемых «гулящих людей» [52, 76]. Указом Сената от 28 августа 1736 г. было предписано «всяких гулящих и бродящих людей ловить и приводить в полицию..., где их накрепко спрашивать, чьи они люди или крестьяне, имеют ли паспорты... и для чего не нанимаются в работу, по миру бродят». Было признано молодых гулящих «употреблять в казённые работы», а царской грамотой Петра I ещё в 1701 г. предписывалось «из гулящих людей иметь казаков».

В Сибири среди русского населения всегда ощущались нехватка женщин. Одним из способов решения этой проблемы стал насильственный захват в степи карательными казачьими отрядами женщин из непокорных казахских аулов, выступавших против политики колониальной российской администрации. Другим способом создания семья была женитьба на преступницах, сосланных в Сибирь. Так, в 1759 г. на Иртышскую линию была выслана партия из 90 колодниц, из которых 77 признали годными для супружеской жизни [53, 160]. Еще одним источникам женского пополнения была обычная покупка женщин у местных народов. Именным указом царя от 23 мая 1808 г. разрешалось «всем российским-подданным свободных состояний покупать и выменивать на линии киргизских детей». Оговорка с том, что по достижении 20-летнего возраста их обязаны были отпустить на свободу, была пустой формальностью. Запрещение держать казахских детей в качестве рабов последовало только в 1825 г., и то после выступления влиятельной группы либералов в государственных органах. По указу 1825 г. было «воспрещено покупать киргизов, калмыков, и других азиатов, но, для пополнения недостатка женщин в Западной Сибири, разрешено выменивать у кочевников детей женского пола». 40-летняя «инородческая баба» стоила 12 рублей, а девочка-казашка обменивалась на 2-х быков, 2 кирпича чаю, красную кожу и четверик крупы. [54, 39]

«Встречаются между казаками потомки Киргиз, Калмыков, Башкир и Мордвы. Вообще, уклонения от русского типа к монгольскому нередки. Это объясняется тем, что на пограничных сибирских линиях долгое время было чрезвычайно мало русских женщин и казаки женились на инородках. Влияние киргизского населения выразилось ещё другим образом: почти все казаки Горький и Иртышской линий употребляют в разговоре весьма часто киргизский язык и приняли от Киргиз некоторые обычаи». [55, 90]

Кроме служилых казаков гарнизоны линейных крепостей формировалось и регулярными войсками. В 1745 г. в Сибирь был командирован генерал-майор Х.Т.Киндерман с Ширванским и Нотебурским (Нашебургским) пехотными полками, и Валдайским, Олонецким и Луцким драгунскими полками. Он возглавил Отдельный Сибирский корпус. По указу правительствующего Сената от 23 сентября 1744 г. его назначили первым командующим регулярными и иррегулярными войсками на Сибирских пограничных (Тоболо-Ишимская, Иртышская, Колывано-Вознесенская) линиях. В России в XVIII в. к иррегулярным войскам относились казачьи войска. Построение линейных казачьих войск отличалось от такового регулярных войск следующим: гарнизоны были только в крепостях и форпостах, основная масса казаков вела жизнь сельских обывателейб т.е. пахала, сеяла, убирала хлеб, содержала скот и т.д.

Система комплектования полков носила территориальный характер. В 1711 году полки были расписаны по губерниям и содержались за счет этих губерний. Каждый полк имел свой определенный круг комплектования - провинцию, дававшую полку свое имя.

Ширванский и Нотербургский пехотные полки разместили в Тобольске и ряде укреплённых пунктов Ново-Ишимской и Иртышской линий, а драгунские - на вновь создаваемой Колывано -Вознесенской линии. По распоряжению Х.Т.Киндермана было дополнительно построено вдоль Иртыша 24 военных укрепления - 3 форпост, 11 редутов, маяки, защиты.

При постройке Иртышской военной линии у большой излучины Иртыша (на самом «носочке»), которая по форме напоминала бошмак, был поставлен маяк (сторожевая вышка) с почтовым двором [56, 80]. Здесь в 1745 г. и был построен редут Башмачный (ныне населенный пункт в Железинском районе). Между Железинской и Семипалатинской крепостями были основаны редуты Песчаный, Черноярский, Подстепный, Лебяжье озеро и Подпуск. Песчаный редут впоследствии был преобразован в казачью станицу (ныне населнный пункт в Качирском районе). «В четырёх верстах по правую руку малое озеро Пещаное, по которому станица сия приоменована [57, 122]. Селение Черноярское (ныне в Павлодарском районе) известно с 1745 г. под названием Черноярского станца (редута). «Берег реки Иртыша вьшшной не более сажени состоит здесь из чернозёма, почему он Чёрный Яр называется, а от оного уже заимствует имя и сама станица» [58, 161]. Подстепной редут (ныне в Павлодарском районе) назван так по речке Подстепке (в настоящее время не существующей), протекавшей «под степью», т.е. ниже в пойме Иртыша. На берегу Иртышу, на юго-восточный стороне озера Лебяжьего был возведён редут Лебяжье озеро, затем редут преобразовался в форпост (ныне районный центр). Опорный пуша-был назван по озеру, около которого гнездились лебеди, в настоящее время озеро Лебяжье не существует. Редут Подпуск (ныне в Лебяжинском районе), получил название от спуска в пойму Иртыша «под спуск», впоследствии согласная буква «с» в середине слова утратилась. В 1745 г. основан маяк Пресный (ныне в Качирском районе), впоследствии преобразованный в редут. Назван по группе пресных озёр.

Недостаток служилых людей на линии восполнялся за счет ссыльных и военнопленных иноземцев: немцев, шведов, «литвы» и «черкасе» (украинцкев). По состоянию на 25 августа 1744 г. находилось в крепостях Иртышской военной линии: Ямышевской -304 человека, 12 пушек; Семипалатинской - 204 человек, 10 пушек; Усть-Каменогорской - 141 человек, 9 пушек; Железинской - 72 человека, б пушек; Омской - 267 человек, 20 пушек; в форпостах: Коряковском — 48 человек; Чернорецком - 59 человек; Семиярском -51 человек; Новопостроенном (на р. Убе) - 50 человек; Осморыжском - 52 человека; Ачаирском - 54 человека; Черлаковском - 55 человек. В форпостах артиллерии не было. [59, 77]

В Российской империи смертная казнь за уголовные преступления для особо тяжких преступников часто заменялась ссылкой за Урал на определенный срок или бессрочно. Ещё в 1653 г. был издан указ о наказании воров и разбойников вместо смертной казни, кнутом и ссылкой их в Сибирь. В 1680 г. было повелено не чинить ворам за две кражи отсечение рук, ног и пальцев, а ссылать их вместо того в Сибирь. Со второй половины XVIII в. и Северный Казахстан стал местом, куда беспрерывными партиями /этапами/ направляли из России тысячи неисправимых, многократно совершавших преступления, рецидивистов надеялось на изоляцию злоумышленников от внешнего мира. Об их тлетворном влиянии на «туземцев» никто из власть предержащих не задумывался.

С 1761 г. Иртышской военная линия усилило заселялась «колодниками». Впоследствии колодки заменили пятифунтовыми кандалами. Каторжников присылали сюда для ремонта и постройки крепостных сооружений. Арестанты использовались также для ломки строительного камня в горах и доставке его к крепостям. На Иртышскую линию ссылали и российских женщин-преступниц за различные уголовные злодеяния. Так, в этапе заключённых 1759 г. было 24 мужеубийцы, 10 детоубийц, одна отцеубийца, просто убийцы, а в этапе 1761 г. из 42 женщин три были сосланы за поджог помещичьих имений, остальные - за разные уголовные преступления [60, 181].

С 1754 г. ссылка в Сибирь разделяется на два вида: в работу («под караул») и на поселение («на пашно», «в посад»), а ссыльные -на два разряда: «ссыльно-каторжные» и «ссыльно-поселенцы». Для приговоренных к ссылке в Сибирь «воров» и «злодеев» предусматривались телесные наказания: урезание языка, вырывание ноздрей, выжигание клейма на лице, наказание кнутом, батогами, плетьми. Для прикрепления женщин-колодниц к месту ссылки, им разрешалось выходить замуж за служивых людей из крепостей. Чтобы не портить «невест» в 1757 г., был издан указ: «Преступниц, по наказании их кнутом, ссылать в Сибирь, не вырывая у них ноздрей, и не ставя на лице знаков». Тех, кто были покраше, охотно брали в жёны или сожительницы офицеры, остальные, больные чахоткой, цингой, венерическими заболеваниями, доставались рядовым казакам. Только осенью 1771 г. в Сибирь прибыло 6 тыс. ссыльных и находилось в пути по направлению в Сибирь 4 тыс. человек.

В Иртышскую военную линию посалили тюремщиков, ссыльных, которые были заражены всякими разными заболеваниями, в результате чего казахская земля впервые познакомилась с новыми болезнями как сифилис или гонорея и.т.д.

Иртышская военная линия являлось как бы «китайской стеной» между казахами и джунгарами. Надежда на то, что Российская армия удержит джунгарское войско от нападении на казахских земель была исчерпана. Потому что колонизаторы на Иртышской военной линии содействовали прохождению джунгарского войска через Иртыш на захват казахских земель.

Еще Иртышская военная линия служила границей перекочевок казахов на правый берег Иртыша. В результате казахи лишились земли, которая многие века служила зимним пастбищем кыстау, и летним пастбищем джайлау. И конечно это не могло отразиться на хозяйстве казахов, некоторые семьи лишились основного источника корма.

Последствия колонизации были особенно тяжелым для казахов вообще и, в частности, для казахов Павлодарского Прииртышья. С одной стороны, это изнурительные казахско-ойратские войны 1723-1730-го, 1739-1741 годов, в которых казахи понесли огромные потери. С другой стороны, владельцы Среднего жуза в начале этого столетия вынуждены были идти на сближение с Россией в результате нависшей угрозы со стороны Джунгарского ханства, и вследствие этого лишились части своей территории на крайнем северо-востоке, - на правобережье Иртыша, где в первой четверти 18 века Россией были основаны военные крепости и введены казачьи войска. Историческими же предпосылками российской военной экспансии, а также китайского военного вторжения на территорию Среднего жуза в районе Иртыша в 1756-1757 годах явились, падение Сибирского ханства в самом конце 16 века, а затем и Джунгарского ханства в середине 18 столетия. Разгром последнего обеспечил Цинской империи приоритет в Центральной Азии, выразившийся в территориальных притязаниях на недавние ойратские кочевья в казахских степях, в частности, на юго-восточные территории Среднего жуза. Вместе с тем, он способствовал еще более упрочению позиций России в Казахстане как государства-протектора, выразившемуся, в свою очередь, в строительстве укрепленных военных линий на юго-востоке Среднего жуза, - на границе с Цинской империей [61, 151].

Как известно, спровоцированная в первую очередь Российской, а также Цинской империями земельная теснота в пастбищах вследствие строительства военных линий на севере и юго-востоке Павлодарского Прииртышья привела к нелегальным переходам казахских родов на «российскую территорию», - на правобережье Иртыша, в результате чего царское правительство вынуждено было пойти на ряд уступок относительно пользования свободными пастбищами на российской территории, в конечном итоге, - к миграциям кочевого населения. Последние, в свою очередь, усиливали хозяйственные и культурные контакты между коренньш казахским и пришлым русским населением. Кроме того, начавшаяся в 40-х годах 18 столетия крестьянская колонизация северо-восточных районов Павлодара увеличила приток из Сибири и России инонационального населения, особенно со строительством в начале 50-х годов Новоишимской военной линии, а также военных укрепленных линий на Юго-Западном Алтае в конце 50-х - начале 60-х годов 18 века. Например, в 60-е годы этого столетия в восточные и юго-восточные районы Павлодара, - на Алтай переселились 2 тыс. крестьян и разночинцев из Тобольской губернии, а также казеные крестьяне северных российских губерний. В долине Бухтармы и Нарына оседали крестьяне, бежавшие от рекрутской повинности, а также ссылные запорожские казаки, польские беженцы. Как отмечал российский исследователь А. Д. Колесников, "1760 г. можно считать началом правительственной крестьянской колонизации края".[62, 55]

Помимо гражданской колонизации, активно продолжалась военная экспансия территории Среднего жуза, - так, для строительства Новоишимской военной линии было направлено 2 тыс. казаков и крестьян, в 1758 году на Сибирские линии было отправлено 1 тыс. человек из Донского и Липкого казачьих войск, в 1764 году для улучшения обороноспособности сибирских линий направлены новые большие военные силы, что значительно усилило военное присутствие России в Среднем жузе. В результате всех этих колониальных мероприятий значительно увеличился переселенческий элемент в Северо-Восточном Казахстане. Нельзя не учитывать и тот очевидный факт, что в результате казахско-джунгарских войн в первой четверти 18 века, а также строительства российских укрепленных линий на территории Среднего жуза отдельные казахские роды вынуждены были откочевать со своих насиженных мест что тоже отражалось на демографическом показателе, влияя на динамику численности населения Павлодара.

В XVIII веке казахи кочевали на реке Или, к востоку от озера Балхаш, по рекам Аягуз, Каракул. Смежно казахи Среднего и Старшего жузов кочевали в вершинах реки Аблакетка, по лево и правобережью Иртыша, у устья реки Нарын, у крепости Усть-Каменогорской, по реке Или, в урочищах между рек Бекен и Чаганак, у Тарбагатайского хребта, на реках Жетысу, всего 8639 кибиток Старшего и 4250 кибиток Среднего жузов . Казахи Среднего жуза кочевали также в Кулундинской степи, у селений Тобольской и Томской губерний, Сибирского линейного казачьего войска и Колывано-Воскресенских горных заводов, и занимали в начале 18 века следующую территорию: на востоке и юго-востоке до границ Джунгарского ханства, на севере и северо-востоке - до верховьев Иртыша, а также рек Сарысу, Есиль, Тобыл, Арыс и других, на западе - до кочевий Младшего жуза в пределах озера Аксакал.

Необходимо рассмотреть, как проходило на территории Павлодарского Прииртышья межевание казахских земель ибо в результате этого межевания, имевшего целью изъятие у коренного населения лучших плодородных земель, прежде всего в пользу сибирского казачества, а также крестьян-переселенцев, увеличивалась доля пришлого населения. Известно, что межевые работы в Среднем жузе начались в 1769 году, в результате которых Государственная комиссия отвела земли сибирским линейным казакам и регулярным войскам. Комиссия отвела им 10 верст земли с внешней стороны Сибирской линии, - на левом берегу Иртыша. Здесь были организованы казачьи разъезды, которые фактически углубили владения линейных казаков от 15 до 50 верст, где они занимались хлебопашеством, сенокошением, рубили лес, ставили хутора и дачи, занимались различными промыслами. Размежевание казахской степи с сибирскими губерниями привело к обострению земельного вопроса, еще более усилило недоверие казахов к русским, лишило казахов лучших пастбищ, с чем они, очевидно, не могли и не хотели мириться. С другой стороны, царское правительство укрепило свои позиции на северо-востоке Среднего жуза основав во 2-й половине 18 века новые укрепленные линии и проведя размежевание казахских земель в пользу сибирских казаков, используя сложившуюся благоприятную обстановку, обусловленную ослаблением в середине 50-х годов как казахов, так и ойратов.

Известно, что в 1756-1757 годах, уже после поражения Джунгарского ханства в Прииртышье происходили военные столкновения казахских отрядов с китайскими войсками, и часть казахских родов вынуждена была откочевать на территорию Младшего жуза, другая часть, - просить покровительства России и разрешения на переход со скотом на правобережье Иртыша для кочевания, - все это вместе взятое также способствовало упрочению позиций России в названном регионе вследствие сближения казахов Среднего жуза с русскими. Вместе с тем, проведение размежевания способствовало активизации хозяйственной жизни региона, казахское население поддерживало тесные контакты с российской администрацией и многонациональным населением Сибирской линии, кроме того, казахи выполняли различные административные поручения. Казахское население стремилось решить в Омске и у комендантов крепостей отдельные спорные и судебные дела, однако такая тенденция наметилась начиная только с 80-х годов 18 столетия и связана была с политическим кризисом внутри казахского общества после смерти хана Абылая, поэтому казахские родоначальники и старшины, стесненные в пастбищах и недовольные политикой хана Среднего жуза Уали, нередко обращались за помощью к сибирской администрации, которая, в свою очередь, стремилась максимально прислушиваться к запросам казахских владетелей - противников Уали хана, и таким образом пыталась решать очень важный для себя «казахский вопрос» и влиять на политическую ситуацию в Среднем жузе, перетягивая на свою сторону влиятельных казахских родоначальников.

В 1809 году были разработаны новые правила и произведен отвод земли сибирским линейным казакам и внутренним, или станичным казакам в районе левого берега Иртыша. Казаки на Сибирской линии получили на 1 душу мужского пола по 6 десятин земли, удобной для хлебопашества, сенокосов, пастьбы скота. Также отводилось 500 десятин земли на каждый эскадрон войска для общественной войсковой пашни. Казачьим селениям отводились соляные озера, «строевые» и «дровяные» леса с учетом роста населения, а полоса земли по левому берегу Иртыша в 40 верст не подлежала крестьянскому заселению. Чиновникам, разночинцам, купцам и мещанам, проживавшим на казачьих землях, разрешалось иметь земельные участки. В 40-верстной полосе все оставшиеся свободными земли между казачьими отводами разрешалось использовать казахам при уплате ремонтной пошлины в пользу казачьего войска, под хлебопашество, сенокосы и пастбища для скота, - эти места были отмечены межевыми столбами с надписью: «Граница земель, отведенных при ... укреплении для зимовья и кочевки верноподданных казахов». Разрешался отвод земли казахам и за чертой крестьянских селений в Тобольской и Томской губерниях с согласия губернских и казахских депутатов, но не далее 30 верст от линии и не ближе 40 верст к деревням, земля отводилась с учетом количества кибиток и скота. Казахам с этих участков запрещались переход на казачьи участки и близкая подкочевка к казачьим и крестьянским пашням и покосам. Для казахов, кочевавших по правой стороне Иртыша, также разрешалось временное пребывание на левом берегу, отводились участки для зимовки скота и луга для сенокосов с разрешения дистанционных и карантинных начальников. Так, в рекомендациях генерал-губернатора М. Сперанского межевой комиссии говорилось, что она «обязана наблюдать, чтобы сохранена была справедливость, и места показаны им удобные, в достаточном количестве, и обоюдные выгоды как казаков, так и киргисцов и крестьян, были соблюдены без всякой обиды и стеснений» [63, 89].

К 1813 году предполагалось закончить размежевание, но в действительности только к 1821 году были отсняты земельные планы в пяти казачьих округах. В этот период положение осложнилось тем, что к району казачьей линии вплотную подступили крестьянские селения, это вызвало многочисленные тяжбы казаков с крестьянами и осложнило отношения с казахами, постоянно кочевавшими на линейных землях. Как известно, к началу 19 века верхнее Прииртышье стало районом расселения большой группы русского крестьянства, - так, к 1820 году в 4 волостях - Усть-Каменогорской, Убинской, Крутоберезовской, Бухтарминской учтено было 38 крестьянских селений, в них насчитывалось 6567 чел. м. п.. Для прекращения споров и тяжб была создана межевая комиссия из полковых командиров Сибирского казачьего войска, доверенных лиц от казахов, землемера Молчанова и подпоручика Потанина, которая в мае 1821 года провела межевые работы в районе 1-го и 5-го полковых округов, - от крепости Петропавловской до редута Сибирского и вдоль Иртышской линии до редута Татарского на стыке Тобольской и Томской губерний. 13 июня 1821 года для кочевания станичных казахов на внутренней стороне Сибирской линии была официально отведена земля, но при условии не приближаться к казенным селениям ближе 40 верст и не отходить от линии далее 30 верст. Кочевка казахов разрешалась с уплатой ясака Сибирскому казачьему войску в размере одной головы со 100 голов скота, - к примеру, в 1816 году только в Семипалатинской и Ямышевской дистанциях уже находилось до 15 тыс. казахов. Следует отметить, что межевание казахских земель в этот период совпало с введением в казахской степи «Устава о сибирских киргизах» 1822 года, согласно которого территория Среднего жуза административно вошла в состав Российской империи, и с этого времени началась полномасштабная колонизация северо-центрального региона Казахстана, до этого, как известно, были отчуждены в пользу России северные и восточные районы Павлодара, где в 1-ой четверти, а затем в 50-60-х годах 18 столетия были построены военные укрепленные линии. Сибирская линия была внутренней межой Тобольской и Томской губерний с казахской степью, - об этом говорилось в журнале Азиатского комитета МИД от 10 апреля 1828 года, где, в частности, подчеркивалось, что Сибирская линия является внутренней межой со времени вхождения Среднего жуза в состав России, когда «население получило право разбора своих дел в Омске и у комендантов крепостей».

В 1822 году Омская область была создана из прилегающих к сибирской линии частей Тобольской и Томской губерний, станиц Сибирского казачьего войска, крепостей и форпостов Пресногорьковской и Иртышской линий и земель Области сибирских казахов, которую составили 8 внешних округов (к западу от Иртыша). Область сибирских казахов была значительной по площади административной единицей Казахстана, - на севере она была отделена от сибирских губерний межой, идущей вдоль дороги, соединяющей Оренбург с Омском, а далее межа шла по реке Иртыш, вдоль которой тянулись земли Сибирского казачьего войска, составлявшие северную границу Области сибирских казахов. Но эта межа была условной, соблюдавшейся в последней четверти XVIII века, а с начала XIX века вдоль левого берега Иртыша находились зимовки казахов, арендовавших землю у казаков.

Постепенное разрушение родовых связей вследствие усиления колониальной политики России в отношении казахов и отход от территориальной определенности, основанной на делении по родам, запрещение кочевать за пределами округа и поощрение правительством четкого размежевания казахских земель приводили к ограничению района кочевок, к искусственно созданному земельному кризису, но вместе с тем позволяли наладить местным властям учет населения и земельного фонда, и в дальнейшем перейти к изъятию свободных земель у казахов-кочевников в переселенческий фонд, постепенно подготавливая массовую и всеобщую колонизацию Казахстана.

Итак, искусно спровоцированные правительством земельная теснота и кризис, нарушение веками сложившихся путей и маршрутов кочевок в результате введения российской политической системы управления вызвали широкое антиколониальное движение в 20-40-х годах 19 века, и одновременно массовые миграции кочевого населения, а также усиление военной и гражданской колонизации региона. В свою очередь, последняя оказала решающее влияние на демографические процессы в регионе, в конечном итоге, - на усиление переселенческого элемента в первой половине 19 века на всей территории Среднего жуза.

С введением в Павлодарском Прииртышье российской административной системы управления в первой четверти 19 века продолжалась дальнейшая военная колонизация региона, но уже вглубь казахских земель Среднего жуза. Военные подразделения Сибирского казачьего войска были размещены при окружных приказах, а также в станицах и других колониальных поселениях. Для усиления военной колонизации казахских земель Павлодарского Приртышья предусматривались обязательные командировки для службы в казахской степи, а также добровольные переселения казаков, - так, в 1834 году во внешние округа из полков Сибирского линейного казачьего войска изъявили желание переселиться 109 семей, из них в Кокчетавский округ - 39, Учбулакский - 29, Акмолинский - 4, Баянаульский - 12, Каркаралинский - 5, Кокпектинский - 20 семей. Как видим, больше всего казачьих семей стремились попасть в наиболее богатые и красивые местности Сарыарки (это прежде всего Кокчетавский и Учбулакский округа). Однако добровольному переселению сами казаки предпочитали командировки в казахскую степь, так как они освобождали их от изнурительной работы в собственных хозяйствах, от бесплатного труда на многочисленных войсковых предприятиях, давали возможность обогатиться за счет грабежа коренного населения, - за счет военной добычи. Причем царское правительство всячески поощряло службу казаков "за границей", - во время походов в степь жалование сибирских казаков увеличивалось у рядовых до 11 руб. 88 копеек, офицеров - до 238 руб. 29 коп., сотников - до 286 руб. 37 коп., есаулов - до 406 руб. 10 коп. [64, 113]

С середины 18 века, в особенности с падением Джунгарского ханства, происходил рост военных крепостей по Иртышу, Тобылу, связанный с развитием торговли между казахской степью и российскими крепостями, и имевший следствием их интенсивное заселение как переселенцами из Сибири и России, так и коренными жителями, в основном казахскими торговцами, перекупщиками, богатыми скотовладельцами, а также российскими купцами и предпринимателями, выходцами из Средней Азии, Сибири, что способствовало превращению Петропавловска (бывший Кьгзылжар), Семипалатинска (Жет1 Шатыр), Усть-Каменогорска (Тас-Тебе), Павлодара (Тузкала), Аягуза и других в городские поселения, - в пункты торгово-экономических контактов Среднего жуза с Россией, Китаем, Западной Сибирью и со Среднеазиатскими государствами. В этот период в городах Иртышской и Горькой линий Омске, Петропавловске, Семипалатинске, Усть-Каменогорске проживали 720 казахов, а в дистанциях Сибирской линии, - 11433 казаха. Упрочение казахско-русских взаимосвязей в этот период вследствие наступления мирного периода обусловило постепенное увеличение в городском населении удельного веса казахов. [65, 33]

Правительство, заинтересованное в присоединении региона к России и намереваясь создать наиболее благоприятные условия для его хозяйственного освоения, поощряло переход казахов к оседлости, - так, еще в 1809 году командир отдельного Сибирского корпуса Г. Глазенап предписывал комендантам крепостей «склонять ко вступлению в вечное Российское подданство и, дабы они привыкли к земледелию и прочим трудам, позволить им заниматься оным...». Далее он рекомендовал «если необходимость дать им места в границах Российских на дистанции между крепостями Ямышевской и Железинской». Однако царские чиновники на местах, проводя колонизаторскую политику в отношении казахов-кочевников, нередко создавали затруднения, препятствуя их стремлению поселиться в городах, о чем отмечал тот же Трофимов: «Нельзя не сожалеть и не удивляться, что вместо поощрения их к тому и придания нужных способов они встречают на местах строгое пресечение и надзор, чтобы ничего из дерева для жилищ строить не смогли». А один из типичных представителей российской колониальной администрации, комендант Усть-Каменогорской крепости характеризовал казахов-кочевников как «не могущих иметь никакой оседлости». Но все-таки казахи переходили на постоянное жительство в города, - и это было одним из источников формирования городского населения в Павлодарском Прииртышье. О переходе казахов к оседлой жизни свидетельствуют архивные источники: «Вообще так называемые верноподданные киргизы постепенно водворяются оседлой жизнью между крепостями Коряковскою и Ямышевскою». [66, 88]

Если в начале XIX века удельный вес казахов в городском населении Павлодарского Прииртышья был незначительным, то с 60-х годов в связи с развитием капиталистических отношений и торговли он значительно увеличился, несмотря на то, что чиновники местной администрации по-прежнему проводили колонизаторскую политику по отношению к коренным жителям степи, всячески затрудняя их переход на постоянное жительство в города, считая, что казахи не могут отказаться от кочевого образа жизни. В частности, генерал-майор Ставицкий, побывавший в казахских степях в 60-х годах XIX века, писал: «... Киргизы вообще ведут кочевую жизнь, ненавидят хлебопашество, и не думаю, когда-либо приучены к оному (к оседлости, хлебопашеству - автор) будут, к пастушеской жизни имеют непреоборимую склонность». Но источники свидетельствуют о другом, - еще в конце 50-х годов 19 века А. Врангель, в то время занимавший должность Семипалатинского областного прокурора, видевший изменения в жизни казахов своими глазами, писал по этому поводу: «... Полуосевшие киргизы жили на левом берегу большею частью в юртах, хотя у некоторых богачей были домики... и их насчитывалось до трех тысяч». Еще одной категорией пополнения городского населения, по утверждению выдающегося казахского ученого Е. Бекмаханова, являлась беднейшая часть казахского населения, - жатаки, в большинстве своем оторвавшиеся от земледелия и жившие за счет наемного труда. Кроме казахов и русских, в городах региона жили татары и «сарты», т. е. узбеки, особенно в Семипалатинске и Кокпекты, а также калмыки (тургауты), китайцы и дунгане (преимущественно в Зайсане). [67, 34]

В росте городского населения исследуемого региона определенную роль сыграл тот факт, что Петропавловск, Павлодар, Семипалатинск, Усть-Каменогорск, Каркаралы и другие города стали в середине 19 века местом политической ссылки, однако численность ссыльных была незначительной в общем составе городского населения, - например, в 1863 году в городах Северо-Центрального Казахстана (без Сергиополя и Бухтармы) политических ссыльных вместе с их семьями насчитывалось всего в пределах 129 человек.

В результате природно-климатических условий Казахстана основной формой природопользования и жизнеобеспечения населения на протяжении трех тысячелетий было кочевое скотоводство — особый род производящего хозяйства, при котором преобладающим занятием является экстенсивное подвижное скотоводство, а большая часть населения вовлечена в сезонные перекочевки'.

Главной особенностью кочевого скотоводства являлось круглогодичное содержание скота на подножном корму, что было обусловлено дефицитом кормовых и водных ресурсов.

Средняя протяженность маршрутов кочевания составляла 50—100 км в течение года, но у отдельных родоплеменных групп (например, адай, шекты, табын и др.) могла достигать 1000—2500 км.

Особенности среды обитания определили способы использования казахами природных ресурсов в качестве зимних, весенних, осенних и летних пастбищ. Для зимних пастбищ использовались берега озер, долины рек, горные ущелья, опушки леса, невысокие горы и южные склоны сопок, т. е. места, где имелись естественные средства защиты стад от снежных буранов и ветров. Осенние и весенние пастбища обычно размещались на близлежащих от зимовок земельных угодьях, которые рано освобождались от снежного покрова. Летние постбища располагались, как правило, на территориях с большим запасом осадконакопления, сравнительно обильным растительным покровом и наличием водных ресурсов естественного происхождения.

Особенности географической среды и потребности жизнеобеспечения казахов определили и видовой состав стада. Удельный вес овец в нем составлял в среднем 60% всего поголовья, лошадей — 13, крупного рогатого скота — 12, верблюдов — 4%2. Важную роль в регулировании видового состава стада играла способность животных адаптироваться к быстрым и частым перекочевкам, а также возможность их многоцелевого использования в хозяйственной (мясо, молоко, шерсть, тягло) и общественно-политической жизни (транспорт, военные цели).

В Казахстане сложилось два типа скотоводческого хозяйства:

кочевое скотоводство, основанное на эксплуатации искусственных водоисточников, и полукочевое хозяйство — на утилизации водных ресурсов естественного происхождения.

Первый тип скотоводческого хозяйства локализовался в ареалах с резко выраженной аридностью и континентальностью природно-климатическихусловий, низкой продуктивностью растительного покрова, отсутствием естественных водоемов (степи, полупустыни, пустыни, горные и предгорные районы).

Большой труд, расходуемый скотоводами на создание сети искусственных колодцев и извлечение необходимого минимума воды, почти полностью поглощал их энергетические ресурсы и рабочее время, которое было подчинено исключительно интересам и нуждам

кочевого скотоводства. Ограниченность водных источников и кормов диктовала повышенную частоту миграций, кратковременность остановок и огромную амплитуду кочевания. В результате этого в стуктуре стада преобладали наиболее подвижные и выносливые виды животных (овцы и верблюды), все предметы материальной культуры (юрта, домашняя утварь) наиболее полно соответствовали кочевому образу жизни и скотоводческому хозяйству. Такой тип хозяйственной деятельности получил распространение на полуострове Ман-гышлак, плато Устюрт, в некоторых районах Приаралья, Западного и Центрального Казахстана.

Иной тип кочевого скотоводства сложился в ландшафтных зонах, характеризующихся более равномерным распределением осадков по сезонам года, реками с круглогодичным стоком воды, наличием плодородных участков почвы и проч. К ним относятся речные и околоозерные долины в степной и лесостепной зонах, предгорной и высокогорной полосе. Сравнительно высокая продуктивность растительного покрова и лучшая обеспеченность запасами воды определили в этих районах большую продолжительность стоянок и менее интенсивный режим кочевания, ограничивали ареал миграций. Для этого типа хозяйства было характерно наличие большей доли крупного рогатого скота и лошадей, меньшей — верблюдов и мелкого рогатого скота. Некоторые особенности прослеживаются и в характере выпаса скота: в отличие от хозяйств первого типа, находившихся в режиме круглогодичного кочевания, в хозяйствах естественного водопользования имело место стационарное зимование, а потому возведение постоянных зимних жилищ и хозяйственных построек. Многие скотоводческие хозяйства получали возможность заниматься на призимовочной территории земледелием и рыболовством. Удельный вес второго типа хозяйств был особенно значителен в Восточном и Северо-Восточном Казахстане, Семиречье и некоторых районах Южного Казахстана.

Второе место в структуре хозяйственных занятий казахов занимало земледелие. Очаги земледельческой культуры локализовались, как правило, в наиболее удобных для хлебопашества в природно-климатическом отношении районах Казахстана. Такими районами были на северо-западе территории в бассейнах р. Сагыза, Эмба, Илек, Иргиз, Утва и Уил, долины Мугоджарских гор: в Центральном Казахстане — долины среднего течения р. Сарысу; на юге — по Сырдарье, Кувандарье и Жанадарье: на севере — по Ишиму, Нуре и Тургаю с их притоками; в Восточном Казахстане у Калбинского и Тарбагатайского хребтов, в предгорьях Каркаралы; в Семиречье — на верховьях Лепсы, Аксу, Каратала и в среднем течении Или. Причем географическое положение этих территорий, орографические и поч-венно-климатические условия, наличие водных ресурсов, интенсивность культурно-экономических контактов с соседними оседло-земледельческими народами оказали определенное воздействие на уровень и размеры казахского земледелия, отбор земледельческих культур, степень агрономических заимствований у соседей, способы использования земледельческих продуктов в хозяйственных и иных целях.

Отношение основной массы кочевого населения к земледелию находилось в непосредственной зависимости от состояния ее скотоводческого хозяйства. Наиболее остро неустойчивость своего социально-экономического положения ощущала казахская беднота. Испытывая большую потребность в использовании дополнительных ресурсов для получения средств существования, она вынуждена была обращаться к занятиям земледелием. По определению Я. П. Гавердовского, Е. К. Мейсндорфа, А. И. Левшина, султана Т. Сейдаляна и других очевидцев, занятие земледелием, как и некоторыми другими подсобными промыслами, являлось у казахов показателем «нищеты».

В то же время земледелие у малоимущих индивидов находилось в тесной зависимости от состояния этой отрасли в хозяйствах наиболее зажиточных скотоводов, которые использовали труд издольщиков. Так, во владениях хана Абылая, заботившегося о создании своего личного комплексного хозяйства, пашни обрабатывали тюлснгуты из числа пленных русских и калмыков. «Многие зажиточные хозяйства сеют хлеб, используя труд бедняков-байгушей, лишившихся скота, из-за куска хлеба сделавшихся рабами», — констатировал в середине XIX в. И. Ф. Бларамберг'.

Привилегированные слои казахского общества по праву собственника основных средств производства присваивали себе большую долю произведенного общественного продукта. В результате этого развитие земледелия у казахов сопровождалось усилением эксплуатации зависимого населения.

В большинстве ландшафтных зон региона земледелие было, как правило, поливным. В северо-восточных районах Казахстана с большими естественными водоемами преобладало менее трудоемкое бо-гарное (неполивное) земледелие. Обработка земли производилась лопатами и кетменями, использовались также своеобразные сохи или рала, в хозяйствах, наиболее близко расположенных к русским земледельческим поселкам, — двухколесные железные плуги или обыкновенный «русский сабан», кроме того, деревянные бороны, волок или просто грабли.

Для севооборота была характерна переложная система земледелия, когда из года в год на одном и том же месте сеяли просо, а после истощения земли поля забрасывали на несколько лет. В конце XVIII в. некоторое распространение в земледелии получило трехполье, с которым казахи познакомились на Ишиме у русских крестьян.

Наиболее распространенной земледельческой культурой в хозяйстве казахов было просо, которое при искусственном орошении и благоприятных погодных условиях можно было сеять два раза в год и дважды собирать урожай; выращивались также просянка и яровая пшеница. Урожайность культур при хорошо отлаженной оросительной сети, несмотря на трудности земледелия в условиях Казахстана, примитивность орудий земледельческого труда и способов обработки почвы, была довольно высокой. Земледелие в некоторых хозяйствах Среднего жуза было настолько успешным, что казахский хлеб приобретало даже российское купечество4.

Однако в целом земледелие не получило широкого рапростране-ния в Казахстане, оно всегда имело вспомогательный, второстепенный характер.

Домашние промыслы и ремесла. Определенное место в хозяйственной жизни казахского населения в XVIII — сер. XIX вв. занимали такие традиционные занятия, как охота, рыболовство, домашние промыслы и ремесла. Значительная часть продуктов охоты шла на внутреннее потребление кочевников: изготовление одежды, продуктов питания. Кроме того, шкурки сурков, корсаков, лисиц и волков в большом количестве поставлялись на меновые дворы Сибирской линий.

Важным источником жизнеобеспечения считались мелкие промыслы: изготовление разнообразных изделий из дерева и металла, домашней утвари. В казахских хозяйствах было немало ремесленников, которые «делают арчаки к седлам, точат деревянную посуду, кузнецы делают ножи, копья..., медники из меди, латуни кованой работой оправляют камни... и прочие мелкие поделки. По сведениям Мусы Чорманова, серебряники-казахи делают головные уборы для невест (саукеле). Они же серебрят разные вещи: джунген (узды), ер (седла) и проч.»3.

В некоторой степени спрос русского рынка стимулировал изготовление различных войлоков и обработку скотоводческого сырья. Расширилось производство изделий из продуктов скотоводческого хозяйства: выделка бараньих, конских и козьих шкур, изготовление кошм и арканов. Козий пух нашел широкий спрос у оренбургских купцов.

Изменение специфики хозяйственных занятий казахов в немалой степени определял ось внутренними социально-экономическими предпосылками. Вследствие процессов концентрации скота у небольшой части индивидов и разорения малоимущих скотоводов, обедневшие общинники были вынуждены искатьдругие средства пропитания. На реке Иртыш

Распространенной формой заработка в первой половине XIX в. стал наем в работники к линейным казакам, куда шли бедняки, не имевшие средств прокормить семью. Они же нанимались в ямщики на почтовых станциях. Часто нанимали казахов переселенцы для обработки полей, иногда полностью сдавая их в аренду за часть урожая.

С развитием промышленности на территории Казахстана появилась возможность получить работу на приисках, заводах по переработке сельскохозяйственной продукции, соляных промыслах в Илец-ке, Коряковском форпосте, на озерах Эльтон и Баскунчак.

Изменения в численности и структуре населения региона отражали также новые явления в социально-экономической жизни региона, - влияние этих процессов сказывалось путем постепенного внедрения в сознание населения незыблемости устоев политического строя России, политического и экономического курса правительства, связанного с промышленной и сельскохозяйственной колонизацией региона. С другой стороны, изменения в численности и составе населения Павлодарского Прииртышья также влияли на политику правительства в отношении в особенности коренного населения региона, а также на социально-экономическое развитие региона, - что проявлялось в стремлении правительства создавать определенные условия для повышения материальной заинтересованности, в основном зажиточных казахов, например, при переходе к оседлости и земледелию. Вместе с тем, на динамику численного состава населения региона оказывали многочисленные миграции как внутри региона, так и извне в результате административных реформ правительства в 20-х - 60-х годах 19 века. Нарушение веками сложившихся традиционных маршрутов кочевок в ограниченных условиях массовой военной и гражданской колонизации способствовало снижению темпов естественного прироста, увеличению смертности среди коренного кочевого населения в результате искусственно созданных центральной и местной российской администрацией трудностей адаптации кочевого населения к имевшим место и широкое распространение земельной тесноте и нехватке пастбищ. В новых административных границах значительная часть миграций кочевого населения оставалась традиционно сезонной, одновременно можно отметить как изменения в традиционных направлениях сезонных кочевок, так и зарождение принципиально новых миграционных потоков, связанных с сокращением пастбищ и разложением патриархально-родовых устоев казахского общества.

Создание линии крепостей вдоль Иртыша и необходимость заполнения их гарнизонов повлекли за собой перевод части казаков из городов в порубежные крепости. С этого времени началось разделение сибирского казачества на две части: городовых и линейных, или крепостных. В первое время численность казаков на границе была небольшой. Тогда к охране рубежей Русского государства привлекались регулярные, иногда – нерегулярные части: донские, яицкие казаки, татары, башкиры и мещеряки. Необходимо отметить трудности службы казаков в приграничных крепостях, устанавливает, что уже тогда крепостные казаки были поставлены в неравные условия по сравнению с городовыми. О сложившейся ситуации линейное начальство неоднократно докладывало в Сибирскую губернскую канцелярию с тем, чтобы уровнять положение городовых и крепостных казаков.

Уверенное продвижение русских вверх по Иртышу привело к осложнению внешнеполитической ситуации на юге Западной Сибири. Требования Джунгарского контайши возвращения земель около Иртыша и недружелюбные отношения с казахами вынудили Россию пойти на уступки. По приказу Петра I Долонская и Убинская крепости были срыты, а регулярные и нерегулярные служилые люди из них определены в другие крепости. Таким образом, к концу первой четверти XVIII в. вдоль верхнего течения Иртыша остались стоять 5 крепостей и 7 форпостов, которые по правому берегу реки образовывали линию укреплений и должны были защитить поселения россиян. Все они были построены по требованиям современной фортификации и привели к избавлению населения Барабинской степи и Тарского уезда от постоянных набегов кочевников, положительно повлияв на поступательное развитие производительных сил края и торговли с восточными странами.

Россия в отношении казахов и джунгар следовала давнему принципу «разделяй и властвуй». Поэтому, не имея достаточных сил для полноценной организации охраны своих рубежей и защиты интересов на юге Западной Сибири, она умело использовала противоречия между этими народами. В диссертации отмечено, что немалую роль в пограничных делах сыграли отношения России с башкирами, а также Китайско-джунгарская война. Нами были сделаны выводы, что строительство линий укреплений по южной границе Сибири было предпринято: во-первых, с целью организации посреднической торговли с казахами и народами Средней Азии; во-вторых, с целью создания плацдарма для дальнейшего продвижения в юго-восточном направлении; в третьих, с целью разобщения и усмирения башкир, казахов, калмыков и других мусульманских народов, объединения и общего противодействия России которых больше всего правительство опасалось.

В процессе вхождения алтайцев в российское подданство в 1756 г., организации переселения зенгорских калмыков из южной Сибири на Волгу, трудностям, которые претерпевали эти народы в связи с разрушительной войной между Китаем и Джунгарией (1755-1758 гг.), в результате которой последняя перестала существовать. Данное обстоятельство изменило расстановку политических сил в этом регионе во второй половине XVIII в.: территория казахских жузов стала представлять особый интерес как для Российского государства, так и для Китая. В этой ситуации Российское правительство свои отношения с казахами строила очень осторожно: сибирское линейное начальство начинает практиковать впуск «испытанных … старшин с подвластными им казахами и табунами … в зимние времена» во внутреннюю сторону линии на 15-20 верст, организует беспошлинную торговлю в прилинейных крепостях, где были построены меновые дворы.

Приближение китайских границ к российским привлекло пристальное внимание правительства к этому региону, вынудило более серьезно отнестись к организации охраны южных рубежей, что со своей стороны стало одной из причин начала строительства целой цепи оборонительных сооружений.

Мы прослеживаем прямую зависимость культурно-хозяйственных отношений от военно-политической обстановки в регионе. Исторические условия начала XVIII века, выразившиеся в продвижении Сибирского казачества в Казахстан, установлении враждебных отношений и восприятии элементов кочевой культуры как элементов чуждых для своей культуры, не способствовали развитию процесса культурного и хозяйственного взаимовлияния казахского и русского населения. Также препятствовало налаживанию каких-либо контактов возведение Иртышской военной линии, а впоследствии и десятиверстной полосы. Период интенсивного взаимодействия населения Прииртышья начинается только в XIX веке. Внедрение аренды привело к активному заселению казахами десятиверстной полосы и налаживанию взаимовыгодных отношений.

Культурное воздействие казахов проявлялось весьма разнообразно. Казачье население заимствовало одежду, элементы быта, широко использовало казахский язык. Нередким явлением, по мнению дореволюционных исследователей, были и межнациональные браки. В свою очередь, казахам русская колонизация несла культуру потребления хлеба, новые типы жилища и т.д. Определенную роль в экономических приоритетах казаков сыграло и хозяйственное воздействие казахов. В этом плане можно отметить преобладание скотоводческого хозяйства, заимствование табунного содержания скота, заготовку местных видов топлива (камыш, кизяк, саксаул), строительного материала (саманный кирпич, камышитовые щиты), устройство саманных строений и др. Заметные изменения происходили и в хозяйственной жизни казахов. Они начинают заимствовать у русского населения новые виды хозяйственной деятельности (например, сенокошение), орудия труда (косы, серпы, плуги, бороны) и т.п.

Изучение истории взаимоотношений населения дало нам основание утверждать, что уровень культурно-хозяйственного обмена на десятиверстной полосе отличался от других регионов Прииртышья. Казахское население в большей степени воздействовало на культуру и хозяйство казачества, чем казаки на местное население, при этом сами казахи были ограничены в способах применения заимствованных элементов русской культуры. Например, казахи не имели права строить деревянные и кирпичные дома, загоны для скота и другие строения, заниматься промыслами (рыболовством). В работе показаны особенности взаимоотношений между казачьим и казахским населениями полосы, выделены и проанализированы основные этапы развития культурно-хозяйственного взаимовлияния.

Заключение

Выводы, сделанные в процессе изложения основных разделов дипломной работы, позволяют прийти к следующим итогам.

Исторические условия появления Иртышской военной линии напрямую связаны с процессами колонизации Северо-Восточного Казахстана

Активизация царской колонизаторской политики в южном направлении начинается с начала XVIII века. В начале XVIII века граница между Казахским ханством и Россией проходила от слободы Чернолуцкая на Иртыше до станицы Звериноголовской на Тоболе и достигала 985 верст. На всем протяжении этой военной линии стояли, строились и укреплялись форпосты, редуты, станицы и слободы, происходило формирование казачества

Впроцессе планомерного проникновения в Казахстан, побережье Иртыша стало одним из первых объектов колонизации России. В продвижении вверх по течению р.Иртыш, колонизаторы первоначально встретили сопротивление джунгар, вытеснивших в это время казахов на запад и на юг.

Встреча на побережье р.Иртыш джунгар, а не казахов позволило впоследствии утверждать, что казахи являются самыми поздними насельниками этого региона, и возможность кочевать, по поймам реки получили после принятия подданства Российской империи. Но приведенные выше (в предыдущих главах) факты показывают всю беспочвенность этих высказываний.

Первым объектом колонизации, явилось среднее течение Иртыша.

Территория Казахского ханства необходима была для России как стратегический плацдарм, преддверие к странам ещё более благодатного юга со сказочными сокровищами Китая, Бухары, Индии и др. Петр I высказывался по этому поводу так: ”киргиз-кайсацкая степь всем азиатским странам и землям ключ и врата”.

В этом плане очень подходила река Иртыш, которая по тогдашним представлениям протекала не только через Восточную Бухару с её золотоносными горными потоками, но и до самой Индии.

В последующие годы на побережье Иртыша в качестве опорных пунктов колониальной политики царизма построены – Железинская (1717г.), Семипалатинская и Долонская (1718 г.) и Усть-Каменогорская (1720 г.) крепости. Для связи между ними было построено семь форпостов (Каряковский, Семиярский, Черлаковский, Убинский и др.).

Воинские подразделния в этих крепостях и форпостах составлялись из казаков, которые стали теперь называться Иртышскими крепостными казаками. В 1725 году численность Сибирского линейного казачьего войска составляла 779 военнослужащих.

Но уже в 1745 году между Омской и Усть-Каменогорской крепостями насчитывалось уже 20 различных военных укреплений, разъездов, пикетов и т.д. Иртышская линия протянувшаяся на 920 верст, преградила казахам-кочевникам путь на правобережье Иртыша. По сути шел процесс аннексии казахских земель посредством военно-казачьей колонизации края.

6 марта 1755 года Коллегия иностранных дел запретила казахам Среднего жуза переходить на “жилую сторону Иртыша”. Для этого в иртышские крепости были дополнительно переведены пять драгунских полков с артиллерией и казаками из городов Тара, Тобольск, Тюмень и др.

В XVIII веке побережье Иртыша являлось одним из основных зимних пастбищ для коневодческих хозяйств Среднего жуза. Доля коневодческих хозяйств превалировала именно в Среднем жузе. Член академической исследовательской экспедиции И.Г.Георги, побывавший на территории Казахстана в XVIII веке писал: «В средней же, особливо, орде есть, как слышно и такие, у которых табуны содержат в себе до 10 тысяч лошадей…».

Зачинателями такого грандиозного предприятия, как строительство Сибирских укрепленных линий, стали губернатор Сибири генерал-майор А.М.Сухарев и тайный советник И.И.Неплюев, которые в начале 40-х годов XVIII в. подняли вопрос о более надежном обеспечении границ и об устройстве укрепленных линий, что явилось прямым продолжением дела, начатого ещё статским советником Кирилловым в 1734 г. Именно тогда возникает идея соединения линии укреплений в Сибири с укреплениями, возведенными на юге Урала. В результате одной из первых была возведена Иртышская линия (1745-1752), которая имела много общего с Оренбургской линией и состояла из перестроенных в середине и во второй половине XVIII в. верхиртышских крепостей и вновь возведенных между существовавшими укреплениями форпостов и станций.

Нами было выявлено, что в ходе реализации проекта, ввиду обширности территории и ограниченности возможностей центральной и местной администрации, были внесены изменения в планы линий. В отличие от Царицынской и Украинской линий, построенных в европейской части России в начале XVIII в., на Сибирских линиях, как и на Оренбургской, вместо сплошной системы земляных валов и рвов было решено возводить отдельные укрепления. Расстояния между имеющимися крепостями усиливались отдельно стоящими укреплениями в виде форпостов, редутов и маяков, привязанных к естественным географическим преградам.

В дипломной работе дается описание укрепленной линии, а также путей инженерного решения форм крепостей, форпостов и станций. Крепости, без сомнения, составляли главные, обширные и сильновооруженные опорные пункты. Кроме ограды, составлявшей собственно крепость, в которой помещались преимущественно строения, принадлежавшие военному ведомству, имелись еще и другие – это форштадт или казачья слобода, запланированная как прилегающее к городу-крепости поселение, укрепленное ретраншементом и реданом. Его жители состояли из нештатных казаков, которые должны были принимать на себя первый удар неприятеля и лишь в исключительных случаях бросать форштадт и переходить в город. Форштадт был обнесен ретраншементом, т. е. валом со рвом, и располагался от крепости не ближе чем на 130 сажен. Количество населявших форштадт внештатных казаков регламентировалось в зависимости от величины гарнизона, оборонявшего город. Ограда крепостей по Иртышской линии имела вообще бастионное начертание с весьма малыми и тесными бастионами. Профиль их состоял из заплота и небольшой насыпи, примыкавшей к нему с наружной стороны, со рвом впереди. За контрэскарпом рва, в небольшом от него расстоянии, помещался ряд рогаток, а впереди них – ещё ряд рогаток. Крепости Иртышской линии – Омская (в 1745 и 1768 гг.), Усть-Каменогорская (в 1765 г.), Ямышевская (в 1766-1767 гг.), Семипалатинская (в 1776-1777 гг.) – переносились на новые места и перестраивались.

Между существовавшими в первой четверти XVIII в. крепостями и форпостами, находящимися друг от друга на большом расстоянии, были построены еще 5 форпостов и 20 станций. Из 12 форпостов Иртышской линии Осьморыжский, Чернорецкий, Коряковский, Лебяжий, Семиярский, Долонский, Талицкий, Убинский и Красноярский форпосты имели вид регулярного четырехугольника, состоящего их четырех равных куртин, но разной длины, посредством которых полигоны смыкались и составляли четыре бастиона. Профиль укреплений состоял из бруствера с одним или с двумя банкетами и горизонтального рва в 5 футов. Существовал типовой проект построения редутов на этой линии. Возможно, все редутные укрепления были поставлены именно по нему. Ачаирский, Черлаковский и Шульбинский форпосты представляли собой иррегулярный четырехугольник.

Станции представляли собой редуты со стороною в 10 сажень и выступами на углах. Из них два противоположных имели вид бастионов и были вооружены каждый одним орудием. Другие два выступа были квадратной формы и состояли из казарм с открытой обороной. Из 20 станций Иртышской линии, 19 были построены в виде правильного четырехугольника, и только одна, станция Соленый поворот, представляла собой иррегулярный четырехугольник.

В 1785 г. на этой линии числилось 5 крепостей, 12 форпостов, 20 станций и 1 село. Линия тянулась на 871 версту 395 саж. и включала в себя следующие укрепления: кр. Омскую, ст. Устьзаостровскую, ф. Ачаирский, с. Покровское, ст.Изылбашскую, ст. Соляной поворот, ф. Чарлаковский, ст. Татарскую, ст. Урлютюбскую, кр. Железинскую, ст. Пяторыкскую, ф. Осьморыжский, ст. Песчаную, ф. Чернорецкий, ст. Черноярскую, ф. Коряковский, ст. Подстепную, кр. Ямышевскую, ст. Черную, ф. Лебяжий, ст. Подспускную, ст. Кривую, ф. Семиярский, ст. Грачевскую, ст. Черемховую забоку, ф. Долонский, ст. Белого камня, ст. Глуховскую, кр. Семипалатную, ст. Озерную, ф. Талицкий, ф. Шульбинский, ст. Пресноярскую, ф. Убинский, ст. Барашков, ф. Красноярский, ст. Уваровскую, кр. Устькаменогорскую.

С летних пастбищ, раполагавшихся в Сарыарке, казахи Среднего жуза зимой расходились, часть из них шла на север, а часть направлялась на юг. Неэффективность совместного выпаса скота зимой, вынуждало скотоводов Казахстана практиковать раздельный выпас. В первую очередь это относилось к пастьбе лошадей. В качестве кыстау, как правило, выбирались места удобные для пастьбы овец, требующих свободных от снега пастбищ, даже хоть и со скудным травостоем. Лошадь же напротив нуждалась в пастбищах с густой высокой травой, а их способность к тебеневке позволяла табунам прокормиться и в местах с глубокими снежными отложениями. Такие факторы, как изобилие водных источников, наличие естественных защит от зимних метелей, изобилие топлива, разнозлаковая растительность делали побережье Иртыша наиболее привлекательной для коневодческих хозяйств Среднего жуза.

Для недопущения перегона табунов лошадей казахами на правобережье Иртыша царскими чиновниками были использованы различные методы, от наказаний плетьми и взимания штрафов до использования огнестрельного оружия.

Чтобы сделать пастбища на правобережье Иртыша непригодными для табуна казахов, российские военные сознательно выжигали степь.

Жизенно важное значение кочевий на восточной стороне Иртыша для скотоводческих хозяйств Среднего жуза, вынуждало казахов вступать в противоборство с царскими военными. Сведения о таких столкновениях содержатся в архивных документах второй половины XVIII века.

Сибирское казачество являлось крупным землевладельцем. Царским указом во владение сибирских казачьих войск было отдано 5 млн. десятин земли, отдавалось право на рыболовство на р.Иртыш и озере Зайсан. Кроме этого, за пользование казахами войсковыми землями, в пользу войсковой казны стала изыматься у казахов «ремонтная пошлина» (одна голова лошади со ста). Ежегодный доход составлял 30 тыс. рублей.

К 1840 г. численность Сибирского войска достигла 30 тыс. казаков.

Кроме государственного кибиточного налога 3 руб. ежегодно, казахи платили казакам плату за прогон скота через войсковую территорию. За зимовку на казачьей земле казахи платили с каждой головы лошади – 30 коп., крупного рогатого скота – 12 коп., барана – 3 коп.

Таким образом, вступила в силу стадия русско-казахских отношений – эра колониализма. Если в XVIII веке эти отношения можно охарактеризовать как протекторатные, то с 1820-х годов наступает вассалитет, в степи все еще живы традиции самоупровления, во главе округов действуют крупные личности «ага султаны». Только с середины XIX века и, в особенности, с реформы 1868 года наступает период полной зависимости казахов от России. «Отныне земли казахов считаются собственностью Российской империи» гласила ст. 211 «Временного положения».

Установление военных укреплений и образование десятиверстной полосы– это способ создания территории между казахами и русскими с целью недопущения кочевников на правобережье Иртыша. Такая мера, по мнению пограничных властей, должна содействовать предотвращению набегов кочевников, однако на деле она не только не способствовала устранению конфликтов, но и привела к обострению земельных проблем.

Район Иртышской военной линии характеризуется развитием очень сложных социально-экономических процессов, связанных с переустройством традиционного быта кочевников и приспособлением к новым реалиям жизни. Казахское хозяйство приобретает черты комплексности, то есть сочетает в себе скотоводство, сенокошение и земледелие.

Земельно-территориальная проблема в районе Иртышской десятиверстной полосы долгое время зависела от юридического оформления границ и решения статуса её принадлежности. В конце XIX века эти проблемы вышли за рамки казахско-казачьих споров и стали предметом активного обсуждения как центральных, так и местных властей. Вопрос принадлежности полосы решился в начале ХХ века в пользу Сибирского казачьего войска, однако казахи имели возможность пользоваться землями полосы при сохранении арендной платы до окончательного определения вопроса об их устройстве. Районы Иртышской укрепленной линии становилась районом культурного взаимодействия, особенно со второй половины XIX века, когда усиливается хозяйственное освоение Прииртышья. При этом можно проследить и некоторую эволюцию культурных отношений, начиная от примитивного заимствования одежды, элементов быта до более прогрессивных - внедрения новых форм ведения хозяйства и орудий труда.

Список использованной литературы

1     Абдакимов А История Казахстана - Алматы: ТОО "издательский дом "Казахстан", 2003 г. 270 с

2     Абдирайымова Ардак Серикбаевна. Хозяйственно-экономические, демографические и экологические последствия освоения целинных и залежных земель в Казахстане (1950-1990 г.г. XX в.). // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. А., 2007, 54 с

3     Абдиров М.Ж. История казачества Казахстана. – Алматы: Казахстан, 1994, 140 с

4     Абдрахманова Б.М. История Казахстана: власть, система управления, территориальное устройство в ХІХ веке. Астана, 1998. 430 с

5     ИнсебаевТ.А. Очерки истории Павлодарского Прииртышья. Часть I. С древнейших времен до ХХ века. - НПФ «Эко», Павлодар, 2000, 250 с

6     Артыкбаев Ж.О. История Казахстана - Астана, 2004г, 250 с

7     Среднее Прииртышье в источниках и материалах.Сб.документов и материалов (XVIII- нач XXвв). Павлодар: Кереку, 2008, Т 1-220 с

8     Андреев И.Г. Описание Средней орды киргис-кайсаков. – Алматы, 1998. 230 с

9     Артыкбаев Ж.О. История Казахстана в ХІХ веке. Караганда, 1992, 190 с

10   Артыкбаев Ж.О. Кимакский топоним на территории Среднего Прииртышья (опыт этимологического анализа топонима «Кереку яр»). // Историко-культурное наследие кимаков и кипчаков. Серия: Кочевники. Том 2. Павлодар, 2006. 175 с

11   Асфендиаров С. История Казахстана - Алматы: "Санат", 1998г , 260 с

12   Артыкбаев Ж.О., Ерманов А.Ж., Жанисов А.Т. История и культура Павлодарского Прииртышья (иллюстрированный альбом). - Астана, «Фолиант», 2002. 109 с.

13   Среднее Прииртышье в источниках и материалах.Сб.документов и материалов (XVIII- нач XXвв). Павлодар: Кереку, 2008, Т 1-220 с

14   Бекмаханова Н.Е. Формирование многонационального населения Казахстана и Северной Киргизии - последняя четверть XVIII века, 60-е г.г. XIX.-М.: Наука, 1980. 420 с

15   Бекмухаметов Е.Б. Цветная металлургия и горное дело дореволюционного Казахстана. Алма-Ата, 1964. 270 с

16   Жанисов А.Т. Коневодческие хозяйства Среднего жуза в борьбе за правобережье Иртыша //Материалы международной научно-практической конференции «Казахстан на пути к государственной независимости: история и современность». Семей, 2001. Ч.1. 150 с

17   Жиреншин К.А. Политическое развитие Казахстана в ХІХ – начало ХХ в. Алматы, 1996. 270 с

18   Захаренко А., Косаяков Б., Мерц В. История Павлодарского Прииртышья. Павлодар, 2003, 120 с

19   Зиманов С.З. Общественный строй казахов первой половине ХІХ века. Алма-Ата, 1958. 290 с

20   Зиманов С.З. Политический строй Казахстана XVIII - перв. пол. XIX в.в. Алма-Ата, 1960.280 с

21   Среднее Прииртышье в источниках и материалах.Сб.документов и материалов (XVIII- нач XXвв) Павлодар: Кереку, 2008, Т 1-2, 220 с

22   ИнсебаевТ.А. Очерки истории Павлодарского Прииртышья. Часть I. С древнейших времен до ХХ века. - НПФ «Эко», Павлодар, 2000. 190 с

23   История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков. VIII том. Часть I. Алматы: «Дайк-Пресс», 2006, 290 с

24   Златкин Н.Я. История джунгарского ханства. 1635-1758. М., 1983.300 с

25   Игибаев С. Промышленные рабочие дореволюционного Казахстана (1861-1917 гг.). Алма-Ата, 1991. 290 с

26   Ильясова А.С. Деятельность Западно-Сибирского Русского Географического Общества по изучению Северо-Восточного Казахстана во второй половине XIX – начале XX вв. //Автореф. диссерт. на соиск. уч. степ. канд. истор. наук. – Алматы, 2006. 54 с

27   ИнсебаевТ.А. Очерки истории Павлодарского Прииртышья. Часть I. С древнейших времен до ХХ века. - НПФ «Эко», Павлодар, 2000. 190 с

28   История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков. II том. Алматы: «Дайк-Пресс», 2005. 290 с

29   История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков. VIII том. Часть I. Алматы: «Дайк-Пресс», 2006. 290 с

30   История Казахстана с древнейших времен до наших дней. В 5 томах. Том. 2. Алматы: Атамұра, 1997, 390 с

31   История Казахстана с древнейших времен до наших дней. Т.3. А.: Атамұра, 2000. 430 с

32   Казахско-русские отношения в XVI-XVIII вв. - Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1961. 300 с

33   Среднее Прииртышье в источниках и материалах.Сб.документов и материалов (XVIII- нач XXвв). Павлодар: Кереку, 2008, Т 1-220 с

34   Касымбаев Ж. Города Восточного Казахстана в 1861-1917 гг. (Социально-экономический аспект). Алма-Ата, 1990, 300 с

35   Касымбаев Ж. Казахстан-Китай: караванная торговля в ХІХ – начале ХХ вв. Алматы, 1996, 390 с

36   Муратова С.Р. Сибирские укрепленные линии XVIII века // Авт. дисс. на соиск. учен. степ. к.и.н. - Уфа, 2007. - 26 с.

37   Касымбаев Ж. Роль Восточного Казахстана в развитии торговых отношений в конце ХІХ века. //Известия АН КазССР. Сер.общ.наук. 1976, №5. 200 с

38   Касымбаев Ж.К., Мухамедьяров Ш.Ф. Верхнеиртышские укрепления в ситеме международных отношений в Центральной Азии (вторая пол. XVIII в.) // в кн.: Из истории международных отношений в Центральной Азии (средние века и новое время). – Алма-Ата, 1990. 290 с

39   Кузембайулы А. История Республики Казахстан - Астана: ИКФ "Фолиант", 2000г.280 с

40   Муратова С.Р. Сибирские укрепленные линии XVIII века // Авт. дисс. на соиск. учен. степ. к.и.н. - Уфа, 2007. - 26 с.

41   Среднее Прииртышье в источниках и материалах.Сб.документов и материалов (XVIII- нач XXвв) Павлодар: Кереку, 2008, Т 1-220 с

42   Левшин А.И. Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких орд и степей. Алматы. «Санат», 1996. 190 с

43   Материалы по введению русской политической системы управления в Казахстане (в помощь студентам). Алматы, 1999. 300 с

44   Материалы по истории политического строя Казахстана. Т.1. Алма-Ата, 1960. 290 с

45   Аполлова Н.Г. Хозяйственное освоение Прииртышья в конце XVI - первой половине XIX вв. - М.: Изд. «Наука», 1976. - 370 с

46   Международные отношения в Центральной Азии. XVII-XVIII в.в. Документы и материалы. Книга 1. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1989. 290 с

47   Муканов М.С. Из исторического прошлого. А.: «Қазақстан», 1998. 290 с

48   Муканов М.С. Этническая территория казахов в ХVШ - нач. ХХ в.в. Алма-Ата: Казахстан, 1991. 210 с

49   Т Среднее Прииртышье в источниках и материалах.Сб.документов и материалов (XVIII- нач XXвв) Павлодар: Кереку, 2008, Т 1-220 с

50   Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей. Под ред. В.П. Семенова. Том XVIII. Киргизский край. СПб.: изд. А.Ф. Девриена, 1903. // В рамках программы «Этнокультурные исследования Павлодарского Прииртышья» (2001-2003 г.г.). Том XII. 270 с

51   Там же

52   Сабитов Н. Мектебы и медресе у казахов. – Алматы, 1950. 320 с

53   Соловцов П.А. Историческое обозрение Сибири //Сибирские огни №3 1991. 50 с

54   Статистическое обозрение Сибири - СПб., 1810 // Семипалатинск. История городов Казахстана/. Алма-Ата 1984 г. 400 с

55   Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей. Под ред. В.П. Семенова. Том XVIII. Киргизский край. СПб.: изд. А.Ф. Девриена, 1903. // В рамках программы «Этнокультурные исследования Павлодарского Прииртышья» (2001-2003 г.г.). Том XII 270 с

56   Тажибаев Т. Просвещение и школы Казахстана во второй половине ХІХ века. Алма-Ата, 1962. 300 с

57   Фиалков Д.Н. По следам И.Д. Бухольца // Известия Омского отдела Географического общества Союза ССР. Вып. 6 (13). Омск, 1964. 300 с

58   Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей. Под ред. В.П. Семенова. Том XVIII. Киргизский край. СПб.: изд. А.Ф. Девриена, 1903. // В рамках программы «Этнокультурные исследования Павлодарского Прииртышья» (2001-2003 г.г.). Том XII 270 с

59   Там же

60   Мусырманова А.Ш. Сибирское казачество на рубеже XIX - ХХ вв. // Дисс. на соиск. учен. степ. к.и.н. - Алматы, 1995. - 176 с.

61   Бижигитова К.С. Аграрные отношения в Сибирском казачьем войске во 2-й пол. XIX - начале XX вв. // Дисс. на соиск. учен. степ. к.и.н. - Алматы: КазНАУ, 2001. - 134 с

62   Абдиров М.Ж. История казачества Казахстана. - А., 1994. - 160 с.; Военно-казачья колонизация Казахстана (конец XVI - начало XX вв.) // Дисс. на соиск. учен. степ. д.и.н. - Алматы, 1997. - 555 с.

63   Таштемханова Р.М. Переселенческая деревня и ее взаимосвязи с казахским аулом во второй половине XIX-начале XX века // Автореферат дисс. на соиск. учен. степ. к.и.н. - Алматы, 1994. - 27 с.

64   Бекмаханов Е. Казахстан в 20-40-е гг. XIX века. - Алматы, 1992. - 400 с.

Приложение А. План-проект Усть-Каменогорской крепости

Приложение Б. План редутов на Иртыше

Приложение В. План Семипалатной крепости на Иртышской линии (Ф. Ласковский, 1865)

Приложение Г. План новой Семипалатинской крепости