Дипломная работа: Погребальные памятники эпохи бронзы

Дипломная работа: Погребальные памятники эпохи бронзы

Содержания

Введение

Глава I. Погребальные памятники эпохи бронзы

1. Истории изучение эпохи бронзы

2. Погребальные памятники Таласких долин

3. Погребальные памятники Кетмень-Тюбинскихдолин

Глава II. Клады и металлургические производства

1.  Клады эпохи бронзы

2.  Металлургическое производство эпохи бронзы

Заключение

Список использованной литературы

Приложение

Введение

На огромных просторах Европы и Азии, рубеже III и начале II тысячелетия до н.э. создались условия, благоприятствующие развитию бронзолитейного дела. Успехи скотоводства, которыми обличена вторая половина III тысячелетия до н.э. во многих областях Евразийского континента вела к значительному изменению всей общественной структуры живших на этой территории племен. Устой матриархально-родовых отношений были подорваны, создались возможности для широкого накопления племенами богатств, в виде скота (Дегтярова А.Д стр.1-2).

Бронзовый век у племени Европы и Средней Азии в основном совпадает со II тысячелетием до н.э., но у большинства из них он продолжается еще и в начале I тысячелетием до н.э. В течении этого времени развивались патриархально-родовые отношения с господствующим положением мужчин в семье и роде. Экономической основой этих изменений было усилие значительности скотоводство, а также общий объем производственных сил и, прежде всего развитие металлургии. Немаловажную роль в этом процессе сыграло и постепенное распространение плужного земледелия, признаки которого в бронзовом веке становятся все более многочисленными; по мере дальнейших успехов археологической науки об этом можно говорить все с большой уверенностью. Родовые общины, возглавляемые старейшинами главами патриархальных семей, были объединены в это время в многолюдные племена, занимающие обширные территории, отделенные от территорий других племен лесами, реками, озерами. Во главе племен стояло народное собрание мужчин-соплеменников. Однако с увеличением численности племен и, особенно с образованием объединений нескольких племен собрание теряет свое первоначальный характер. В нем теперь участвуют лишь члены ближайших к месту собрание родовых общин, остальных представляют старейшины и военные предводители. Процесс имущественной дифференсации соплеменников. Постепенно в руках знати сосредотачивается и экономическая сила, и богатства, и власть, а также отправление религиозных обрядов.

На фоне этих грандиозных событий происходивших в эпоху бронзы наша страна выглядит, мягко говоря, малоизученной. Бронзовый век на территории Кыргызстана охватывает период с I тысячелетием до н.э. по IX-VIII вв. до н.э., и характеризуется сосуществованием двух основных культурчустской и андроновской. Обе они получили свое название по местам первых находок (Андроново близ Ачинска, Чуст Ферганское долины). Носителями последней, были родственные племена проживавшие на огромной территории приуролья, Южной Сибири, Казахстана, и значительной части Средней Азии. В дальнейшем основное внимание будет уделено именно этой культуре, поскольку постольку чуйское культура является культурой местного масштаба, андроновское же является культурой обще евразийского масштаба. Рассматривая андроновскую культуру, памятники которой широко распространены на территории Кыргызской Республики, можно сказать о запущенности местной археологии в этой области. Начиная с 70-х годов не проводилось никаких исследований, публикаций и т.п. это напрямую отразилось на состоянии источниковедческой базы бронзового века в целом (Дегтярова А.Д стр.3-4).

Одной из самых актуальных проблем и археологи Кыргызской Республики, по моему мнению, является заполнение так называемых «белых пятен» в истории нашей страны. Никому не секрет, что в истории Кыргызстана не разработаны проблемы палеолита, неолита, энеолита (кстати, надо отметить, памятников которого вообще не обнаружено, кроме возможно наскальных изображений Саймалы-Таш) и раннебронзового века – целые тысячелетия нашей истории не стали достоянием науки. В связи с этим, мне кажется актуальным поднятие этого вопроса на государственном уровне. Ведь нам известно, мы кыргызы говорим, что являемся, чуть ли не самым древним народом Средней Азии. А доказать это следует на деле. В настоящее время назрело необходимость в комплексных исследованиях (разведка, стационарные эпохи бронзы не проводилось (кроме возможно Е.Е. Кузьминой и Н.А. Авансовой, но эти монографии были посвящены Азиатскому региону в целом. К тому же классификации выше указанных авторов касались лишь металлических изделий, и не являлись достаточно полными как, например, осуществленная Табалдиевым Т.Ш. по материалам тюркского времени, которая дала интересные материалы. Кроме того, до сих пор не решен вопрос о становлении скотоводства и его развитии интересующего нас региона, т.к. скотоводство, по мнению многих исследователей, возникло в эпоху раннего металла.

Таким образом, встает задача, поиска памятников этого времени и выяснения по их материалам характера становления скотоводческого хозяйства. В настоящее время принято считать, что Кыргызстан входит в большую историко-культурную область, известную под названием Средняя Азия. Известно также и то, что с эпохи поздней бронзы она входила в большой центрально-азиатский массив, населенный кочевым и полукочевым скотоводческим населением. Однако до сих пор не ясно, к какому времени уходит истоки и какова динамика процесса развития населения от неолитических племен к скотоводческим племенами позднебронзового века. В связи с такой поставкой вопроса было бы весьма интересно проследить, как соотносился срок сосуществования в эпоху бронзы двух самостоятельных культур-чусткой и андроновской. Тем самым можно будет проследить развитие различающихся экономической основой и культурно-бытовыми особенностями двух этнических групп

Рассмотрение перечисленных выше аспектов проблемы бронзового века Кыргызстана позволит более определенно вести речь о ранних этапах этнической истории населения нашей страны (Дегтярова А.Д стр.4-5).

Разумеется, имеющихся материалов пока недостаточно. Нужны новые исследования с широким хронологическим охватом. Назрела необходимость в полевых и кабинетных исследованиях по бронзовому веку Кыргызстана. Это способствовало бы разработке многих вопросов, связанных с хозяйственной, культурной и этнической историей древнего населения не только средней, но и Центральной Азии, а также Восточной, Южной и Западной Сибири.

Цель Исследований

Состоит в изучении состояния изученности общего уровня бронзового века Кыргызстана, особенно северных его регионов. Возможность изучения как можно большего количества памятников бронзового века, уточнении исследований прошлых лет. Выяснении наличия бронзолитейных очагов, и направления культурных связей древних племен обитавших на территории Кыргызстана с сопредельными регионами.

Задача (работы)

Состоит в следующем:

1)           Перечислить основные памятники бронзового века Кыргызстана

2)           На основе данных с этих памятников классифицировать их по погребальному обряду, погребальному сооружению и инвентарю. И в случае возникновения каких либо ---- особенности, выявить их.

3)           Выявить категории и типы изделий, бытовавшие в период поздней бронзы на территории Кыргызстана.

4)           Выявить направление историко-культурных связей древнего населения.

5)           Показать уровень развитии и металлообрабатывающего производства в эпоху поздней бронзы

6)           Рассмотреть поэтапное развитие андроновской культуры.

Материалы и методы исследования

Объектом исследования являлись все памятники бронзового века на территории Северного Кыргызстана. Исследованные материалы включали данные с таких источников как Бурмачап, Таш-башат, Таш-Тюбе-II, Джазы-Кечу, Джал—Арык, Кекилик-Сай, населений Сукулук, Каинда, Аламедин кладов Шамшинский, Каракольский, Сукулукский. В работе учтены материалы с выше перечисленных памятников, а также случайные находки хранились в Государственном Историческом музее, музее А.Н.К.Р., а также музее лаборатории КНУ им. Ж.Баласагуна.

Вывод работы основаны на статической обработке материалов о вышеуказанных памятников. Результаты исследований дополнены данными, полученными при визуальном, поверхностном осмотре изделий. При проведении классификации металлических изделий применялись формально-типолегичиских методы исследования, а также классификации Аванесовой и Кузьминой.

Структура работы

Дипломная работа состоит из введении, 2 глав, заключении, списка использованной литературы и приложении. В приложении даны перечень материалов с памятников бронзового века Кыргызстана.

Глава I. Погребальные памятники эпохи бронзы

1. ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ЭПОХИ БРОНЗЫ

Эпоха изучения азиатской части Средней Азии – это время значительных социальных сдвигов, время консолидации племен и возникновения крупных социальных и этнических общностей, вызванных переходом древних племен к новому техническому и хозяйственному этапу развития. Особое место в этом процессе занимает андроновская культурно-историческая общность. Изучению андроновской культуры положил начало более полувека назад С.А. Теплоухов. Она была выделена при создании классификации археологических памятников Минусинской котловины и датирована серединой II тысячелетия до нашей эры (Теплоухов С.А. с.57-112 ). В настоящее время исследование андроновской культуры уводит нас географически из Минусинской котловины в огромные просторы степной, лесостепной, полупустынной части Южного Урала, Средней Азии, Казахстана и Сибири, а хронологически охватывает примерно те же рубежи, которые предложил С.А.Теплоухов. Прошло более 70 лет с момента исследования и введения в археологическую науку А.Я.Тугориновым в 1941 г. могильника у деревни Андронова близ г.Ачинска (Тугоринов А.Я. с.153-158), определившего название археологической культуры огромного ареала, но до сих пор андроновская культура вызывает много вопросов и споров. Среди исследователей нет единого мнения по основным вопросам истории андроновских племен. К ним относятся вопросы происхождения культуры, относительной и абсолютной ее хронологии, сосуществования федоровской и алакульской культур, вопросы некоторых локальных вариантов андроновской культуры в целом и отдельных вариантов.

Само понятие «андроновская культура» является спорным. На смену последней пришло более расширенное и углубленное понятие «андроновская культурно-историческая общность» (Федорова-Дывыдова Э.А.,  стр.131-152).Андроновская культурно-историческая общность является в настоящее время одной из ключевых проблем археологии эпохи бронзы. Время ее формирования (первая половина II тыс.) явилось переломным моментом в истории населения евразийских степей, когда окончательно утвердились развитые формы производящего скотоводческого и комплексного земледельческо-скотоводческого хозяйства, достигла наивысшего расцвета металлургия бронзы.

Сложный и многогранный характер экономики вызвал серьезные изменения в социальной структуре общества. Наблюдался необычайно быстрый расцвет культур андроновской общности в целом. Их культурно-историческую специфику в значительной степени обусловил природные ресурсы региона.

Андроновцы оказались хозяевами богатых меднорудных источников Урала и прилегающих районов Казахстана, а затем и рудных месторождений Алтая. Детальные реконструкции исторических процессов, этнической и социальной структуры андроновской общности невозможны без выявления генезиса культуры, определения слагающих ее компонентов и роли каждого в ее становлении и развитии, а эти вопросы в свою очередь неизменно упираются в разработку единой археологической периодизации, без которой не возможны дальнейшие исторические построения.

Оценка андроновских древностей нами дается с позиции культурно-исторической общности, куда входят - петровская, алакульская и федоровская культуры, а также культуры валиковой керамики данного региона. Отделение последних (соргоры-алексеевская, бегазы-дандыбаевская и др.) от андроновской общности неправомерно, так как генетически связаны и представляют собой их дальнейшее развитие в новых исторических условиях.

В андроновский ареал мы включили тазабагъябскую культуру на основании общности погребального обряда, керамики (орнамент, форма сосудов близки памятникам района Соль-Илецк-Актюбинск-Орск), а также присутствия (кокча 3) антропологического материала, черты которых свойственны носителям только андроновской общности. Кроме того, на территории расселения тазабагъябских племен известны чисто андроновские стоянки (Итина М.А.  стр.52 и др.).

Хронологическая последовательность и генетическая преемственность андроновских культур устанавливается на основании: стратиграфии и планиграфии поселенческих и погребальных комплексов; эволюции, технологии и типологических сквозных рядов металлических изделий (генетическая связь устанавливается переходными этапами), керамики, писаний и др.

Сходство погребального обряда, инвентаря и других элементов материальной культуры свидетельствует, что андроновские племена, расселявшиеся на огромной территории имели генетическое родство и составляли единую культурно-историческую общность, чтобы разрешить некоторые проблемы андроновской культурно-исторической общности, мы обратились к изучению одной из важнейших и всеобщих источниковедческих категорий древних культур – металлическим изделиям по всему ареалу (Урал, Казахстан, Сибирь, Средняя Азия). Выбор металлических изделий в качестве основного источника для разрешения общеандроновской проблемы сделан не случайно, так как именно металлический инвентарь является наиболее мобильным и решающим хронологическим индикатором.

На основе технико-морфологического и метрического анализа нами дается типологическая классификация основных категорий бронзовых изделий. Совокупность таких признаков, как форма, размеры, технология позволяют раскрыть их функциональный потенциал. Учитывая спорность самого понятия «андроновская культура» и культурной принадлежности отдельных комплексов, мы в нашей работе пользуемся такими классификационными единицами, как археологическая культура и культурно- историческая общность. Термин «культурно-историческая общность» объединяет обширные области, занятые родственными по происхождению племенами. Между ними может и не быть прямых контактов. Значительная близость метариальной культуры обеспечена здесь не только едиными путями развития, в сходных географических условиях и одинаковым хозяйственным укладом, но и общими корнями происхождения (Генинг В.Ф., с.24). Под археологической культурой автор в основном придерживался определения «культура», как периода в истории развития культуры конкретного общества, данного М.П.Грязновым. Качественные отличия одной культуры от другой заключается не в том, что в одной культуре больше одних вариантов какого-либо признака, а в другой – других, а в том, что конкретная культура характеризуется комплексом признаков, присущих лишь ей одной. Другая же культура имеет комплекс других своеобразных признаков (Грязнов М.П., с.21).

 Историография андроновского металла, не значительна в отличие от истории изучения самой андроновской культуры. Первая попытка научной систематизации андроновского металла принадлежит М.П.Грязнову. В 1930 г. в работе «Казахстанский очаг бронзовой культуры», рассматривая бронзовые орудия Казахстана, Алтая и Минусинского края, он выделил группу изделий, характерных для андроновской кульуры (кинжалы-ножи с выемками, вислообушные топоры с «гребнем», кельты с пояском из двух выпуклых линий, наконечники копий с вильчатым стержнем, плоские топоры-тесла (Грязнов М.П., с.158). Здесь же было замечено, что эти орудия очень близки по формам к орудиям срубной, абашевской и сейминской культур. Впоследствии схема М.П.Грязнова была принята С.С.Черниковым за основу при создании классификации и хронологии орудий Восточного Казахстана (Черников С.С.,с.75-87). Исследователь попытался выявить специфику восточноказахстанских и общеандроновских форм. В настоящее время несостоятельность и искусственность построений С.С.Черникова очевидна, ибо, во-первых, нельзя все находки бронзовых орудий с территории Казахстана, не расчленяя их во времени, рассматривать как предметы одной культуры, во-вторых, граница распространения орудий «восточноказахстанского типа» (ножи с «обособленной рукояткой», тесла с уступом, кирки и кайла, кинжалы с «Обособленной рукояткой», ножи пластинчатые с уступом, шилья гвоздеобразные, кельты-лопатки (Черникова С.С., с.77) выходит далеко за пределы Казахстана. Перечисленные изделия широко представлены как в поздних памятниках андроновского культурного массива, так и в синхронных евразийских комплексах.

Вопросы типологического изучения андроновского металла Южного Урала отражены в работах К.В.Сальникова. Однако в них не выработана классификация, а дается лишь перечень металлических орудий, которые могут быть отнесены к андроновскому времени (Сальников К.В.,  с.338-339), поэтому определения типов слишком расплывчаты, нечетки. Для нашей темы особый интерес представляет монография Е.Н.Черныха «Древнейшая металлургия Урала и Поволжья». Среди целого ряда интересных заключений особого внимания заслуживают те, которые посвящены металлу андроновской культуры.

Е.Н.Черных, создавая общую типологическую и хронологическую классификацию металла Волго-Уралья, выделяет небольшую серию предметов, которые могли быть выработаны южноуральскими андроновскими мастерами. В этой работе Е.Н.Черных впервые уделяет должное внимание типологическому анализу украшений андроновских племен (Черных Е.Н.,с.112). В настоящее время серия андроновских украшений значительно увеличилась. Выделяется ряд типов, по которым можно проследить их эволюцию и ареалы (Аванесова Н.А., с.67-73).

Таким образом, в изучении металлических предметов Южного Урала достигнуты определенные успехи, однако для исторических исследований весь андроновский металл еще не привлекался. До сих пор нет цельной картины его развития, не выделены локальные формы, характерные для отдельных регионов или культур, очень спорна и расплывчата хронология.

Историография андроновских металлических изделий тесно связана с историей изучения металлургического производства и рудных источников андроновской культурно-исторической общности. В этой области имеется ряд исследований. Среди работ С.С.Черникова, посвященных вопросам металлургического производства андроновских племен, заслуживает внимания «Древняя металлургия и горное дело Западного Алтая» (Черникова С.С.,). Исследователь впервые обращается к химическому составу андроновского металла. Используя небольшую серию качественных анализов, автор ставит вопрос о зависимости сплава от функций изделий. В другой работе – «К вопросу о составе древних бронз Казахстана», С.С.Черникова дает характеристику основных приемов использования сплавов меди и обосновывает важность анализа древних бронз как особого вида археологического источника (Черникова С.С., с.140-1610.

 Интересные сведения по горному делу и металлургии андроновского производства Центрального Казахстана собрал А.Х.Моргулан. Наиболее значительной частью его работ является изучение древних рудных выработок и мест древних плавилен А.А.Йессен и Г.П.Сосновский в статье «К истории использования олова в Приенисейском крае» ставит вопрос об источниках снабжения Минусинского края оловом в андроновскую эпоху на основе анализов металлических предметов . Авторы допускают, что бронзовые изделия изготовлялись вне пределов Минусинского края на олове неместного происхождения о попадали затем на Енисей путем обмена. Вопросы металлургий андроновских племен занимали Л.И.Каштанова и А.А.Глаголеву. Авторы благодаря химическому анализу только 22 предметов из Минусинского края, Северного Казахстана, Средней Азии и Омского клада делают не совсем обоснованные выводы – датируют отдельные культурные области и даже ставят вопрос о том, что «центром андроновской культуры был Казахстан, откуда она распространилась на север, охватывая Минусинский и Омский округа и Приуралье». Весьма интересны работы Я.И.Сунчугушева по истории горного дела и металлургии в Минусинской котловине, в которых освещаются вопросы металлообработки в андроновское время, описывается техника добычи медной руды и плавки меди. Металлургическое производство Средней Азии наиболее полно отражено Б.А.Литвинским и В.Д.Рузановым (Окладников А.П., с.179-191). Применяя результаты химических спектральных анализов с кайракульских поселений, Б.А. Литвинский поставил вопрос о плавке сульфидных руд в андроновскую эпоху. Аналогичное заключение о разработке сульфидных зон медных месторождений андроновскими племенами сделали С.С.Черников и К.В. Сальников (Сальников К.В., с.337), однако заключение последних авторов основывалось больше на визуальных наблюдениях, чем на специальных анализах. В работе В.Д.Рузанова исследованы химические группы, их источники, исходные районы и пути распространения металлургии производства степных племен эпохи бронзы Средней Азии. Металлообрабатывающее производство Казахстана и Киргизии в эпохе бронзы нашло отражение в диссертации А.Д.Дягтеревой. В работах И.В.Богдановой-Березовской и Д.В.Наумова также исследовались вопросы андроновской металлургии. Очевидно, из-за ограниченного числа анализов с андроновских памятников выводы (Богданова-Березовская, Наумова Д.В.), связанные с разработкой проблем происхождения исходного сырья, его обработки и использования искусственных сплавов, не очень четки. Впервые Е.Н.Черных удалось показать роль металлургии андроновских племен Южного Урала в истории развития эпохи бронзы евразийской части нашей страны, ибо андроновский металлургический очаг олицетворял своей деятельностью начало этапа бронзовой металлургии в Восточной Европе. Е.Н.Черных, используя данные спектрального анализа, раскрывает вопросы происхождения, определяет рудные источники и районы распространения андроновского металла, выявляет горнометаллургические области андроновского металлургического очага.

Эти выводы являются достижениями в области изучения металлургического производства культур андроновской общности. Таким образом, к началу 80-х годов большинство исследователей пришли к выводу о необходимости рассматривать федоровские и алакульские памятники, как относящиеся к самостоятельным культурам в рамках андроновской культурно-исторической общности. Не вызывает резких возражений и выделение культур заключительного этапа бронзового века, связанных с «валиковой» керамикой. Основное противоречие в построении хронологических схем сегодня определяется различным пониманием взаимоотношений алакульских и федоровских комплексов. Первые исследователи андроновской культуры исходили из единств ее развития на всей территории степей и лесостепей от Урала до Енисея.В истории изучения бронзового века Средней Азии могут быть намечены три основных этапа. Первый из них охватывает досоветский период, когда силами участников Туркестанского кружка любителей древностей и отдельными коллекционерами был собран немногочисленный материал, остававшийся неклассифицированным. Раскопки памятников эпохи бронзы были проведены только в Анау.

Второй этап начинается с 30-х годов XX в., когда в разных областях Средней Азии проводятся разведки и первые систематические раскопки, позволившие собрать довольно обширный материал. В эту же пору в связи с изучением горного дела Средней Азии М.Е.Массон собирает материал, касающийся древней добычи меди.

Третий этап – целеустремленное и широкое археологическое обследование республик Средней Азии, начавшееся в послевоенный период. Работы некоторых больших экспедиций привели к накоплению совершенно нового материала, позволившего выделить культуры эпохи бронзы, предварительно их датировать, нарисовать общую картину хозяйства. Однако существенным недостатком этих работ является то, что район исследования выбран иногда не исторически, а исходя их существующего административного деления. До сих пор не было попытки рассмотреть генезис культур Средней Азии в целом. Широкого сопоставления материалов скотоводческих и земледельческих культур на всей территории не проведено. Многие ценные материалы остаются не изданными или опубликованы в изданиях, трудно доступных даже для специалистов. Это и побуждает свести воедино, совместно рассмотреть и издать металлические изделия энолити и бронзы с территории Средней Азии. Металл из памятников андроновской общности с территории Казахстана, Южного Урала, Средней Азии, Западной и Южной Сибири представлен различными категориями изделий: украшениями, орудиями труда и оружием. В поселениях, кроме того, находятся полуфабрикаты (пластинки, стержни), стилки и др. Типологический анализ изделий и анализ их химического состава обнаружили однозначное соответствие между типологическим критерием и химическим составом. Основная масса анализируемых металлических предметов представлена относительно чистой медью или сплавами меди с оловом, свинцом и некоторыми другими металлами. Рассмотрим некоторые группы сплавов меди, имевшие распространение в андроновских памятниках. Весь материал можно разбить на две группы: медную и бронзовую.

Группа меди. К ней отнесена относительно чистая медь с незначительными примесями (до 1% других металлов).

Группа бронз. К этой группе мы отнесли сплавы меди с другими металлами, содержание которых превышает 1%. При этом наименование бронзы определяется данным металлом. Сплав меди с оловом – оловянная бронза, с мышьяком – мышьяковая бронза, с сурьмой – сурьмяная. При одновременном присутствии в сплаве двух и более компонентов, кроме меди, содержание которых превышает 1%, мы будем называть сложной бронзой и считать его трех- или четырехкомпонентным сплавом. Одним из постоянных вопросов, который ставится при исследовании сложных сплавов – это определение искусственных и естественных примесей в металле. Олово, как составная часть сплава с медью в металле андроновской культуры, бесспорно, является искусственной присадкой к меди. Доказательство данного положения будут приведены ниже.

 Оловянная бронза среди металла этой культуры была широко распространена и составляет 65% из числа рассмотренных. При среднем содержании олова 5-7% его концентрация в некоторых металлических сплавах (украшения, ножи-кинжалы) достигла 10-15%. Значительно реже оловянных бронз в металле андроновского времени встречаются мышьяковые и сурьмяные бронзы (10% от общего числа анализов). Уровень концентрации мышьяка и сурьмы в названных бронзах ниже, чем олова в оловянных, и составляет для мышьяка - 1-3% и сурьмы – до 1,5%. По всей вероятности, эти металлы не вводились в сплав с медью, а привносились в него совместно с медью из медных руд. Обычно исследователи, изучающие металлообрабатывающий процесс и металлургию древности, рассматривая вопрос происхождения металла, находят связи между составом металла и определенными медными рудными источниками (Черных Е.Н., с.22-34; Сенимхонов И.Р.,), оставляя, однако, не выясненным вопрос, какая форма рудопроявления могла быть использована: окисленная или первичная (сульфидная). Этот вопрос весьма важен, так как до сих пор неизвестен еще временной рубеж, когда древний металлург от окисленной руды перешел к сульфидной.

На историческом развитии рассматриваются проблемы развития культуры поздней бронзы Казахстана и Киргизии, обосновывается тема, указываются цели и задачи работы. Дан также обзор истории исследования производства племен поздней бронзы Казахстана и Киргизии. В его изучении выделяются несколько основных аспектов: типологический, химико-спектральный, технологический. Особую проблему составляет изучение горного дела: исследование древних рудников и плавильных устройств.

Первым обратил внимание на специфику некоторых туркестанских форм орудий труда А.М.Талльгрен. Начало научной систематизации многочисленных случайных коллекций связано с работой М.П.Грязнова, выделившего формы бронзовых орудий, характерные для андроновской культуры. Проблематикой типологической классификации металлических изделий Казахстана занимался С.С.Черников. Им составлена полная связка металлических предметов, происходящих из Восточного Казахстана. Большой вклад в систематизацию и разработку типологии металлического инвентаря Средней Азии и Казахстана внесен Е.Е.Кузьминой. Исследователь, изучая металл энолита и бронзового века Средней Азии, выделила некоторые специфические формы предметов андроновской культуры, а также типы, характерные для Семиреченского очага металлообработки. Е.Е.Кузьмина установила позднеандроновскую принадлежность Семиреченских кладов и определила их хронологию в пределах XII-IX вв. до н.э. В рамках выделенных эволюционных рядов металла андроновской культурно-исторической общности Н.А.Аванесова вычленила некоторые типы изделий поздней бронзы, которые отнесла к замираево-бегазинской культуры.

Другое направление в изучении андроновского металла связано с исследованием химического состава изделий методом спектрального анализа. В 50-е годы С.С.Черниковым и И.И.Капыловым были сделаны выводы о составе и характере сплавов металлических изделий Северного, Восточного Казахстана и Семиречья. Особого внимания заслуживает работа Е.Н.Черных, которой впервые рассмотрел андроновский металл, как с точки зрения выделения химических и металлургических групп, так и соотношения тип – химическая группа. Автор сделал вывод о том, что металлургический очаг являлся наиболее мощным из существовавших на сейминском хронологическом горизонте.

2.   ПОГРЕБЕНИЯ ЭПОХИ БРОНЗЫ В ТАЛАССКОЙ ДОЛИНЫ

В 1956 и 1957 гг. Таласскому археологическому отряду удалось зафиксировать и исследовать в Таласском и Кетмен-Тюбинской котловинах погребения эпохи бронзы, представляющие пока редкое явление, слабо отраженное в археологической литературе о Киргизии.

В Таласской долине такие погребения зарегистрированы в трех местах: в Таш-Тюбе, Таш-Башат и Беш-Таш (Кожемяко П.Н стр.1-4).

Могильник в урочище Таш-Тюбе (обследованный в 1956 г.) расположен на левой высокой террасе р. Нельды, близ выхода ее в долину Таласа. В урочище расположено несколько разновременных куpганных групп, поэтому могильник эпохи бронзы получил название Таш-Тюбе II.

На поверхности захоронения Таш-Тюбе II обозначены каменными оградками, внутреннее пространство которых не возвышается над окружающей местностью. Оградки, выложены из рваного камня, во множестве встречающегося на близлежащей горке Таш-Тюбе, давшей название урочищу. Они имеют разные планы, отличаются также и взаимным расположением. Оградки в подавляющем большинстве прямоугольные, расположены в ряды, составляющие как бы коридоры, разделенные на секции. Таких секций в отдельных коридорах насчитывается от двух до пяти. Только три оградки стоят изолированно. Все коридоры имеют ориентировку по линии ЗВ, но встречено две секции, ориентированные по линии СЮ.

Кроме прямоугольных, в могильнике отмечены овальные оградки, как правило, примыкающие к отдельным секциям коридоров из прямоугольных оградок.

Наиболее длинный коридор, состоящий из пяти оградок (№ 16—20), ориентирован по ВЗ, с отклонением на 5 градусов.

Оградка № 16. Крайняя с восточного конца „коридора", подквадратной формы, размером 3 Х 3,2 м. Выложена из крупных рваных камней (по 5—6 с каждой стороны) длиной от 0.3 до 0,9 м, поставленных на ребро и выступающая над поверхностью земли от 0,15 м до 0,5 м. С восточной стороны оградки видна "пристройка" в форме овала из 5 камней, ее размеры 1,2 х 0,66 м. С южной стороны — такого же характера „пристройка", размерами 1,0 х 2,0 м из 4 камней. В стороне, общей для оградок № 16 и 17 ясно виден проем шириной 0,7 м. Вначале раскапывалась вся внутренняя поверхность оградки, свободная от камней. Она не выделяется на общем уровне местности. Верхние слои, состоящие из лессового суглинка, ничего не дали для выяснения конструкции погребения. В восточной части оградки в дерновом слое расчищена каменная наброска площадью около 1,2х0.8м. С глубины 0,25 м стали проявляться границы могильной ямы по мягкой засыпи и твердым стенкам. После расчистки выяснилось, что могильная камера имела стенки из глины (с обильной примесью соломы) толщиной 0,4 м, начинавшиеся, по-видимому, от самой дневной поверхности, но до высоты 0,25 м не сохранившиеся. Размеры камеры 1,95 х 1,33 м. Дно камеры прослеживается очень четко по твердости под засыпью и по белому известковому налету на его поверхности. Возможно, что дно было покрыто тонкой глиняной обмазкой без соломы. Глубина камеры 1,2 м. В засыпи камеры никаких находок не обнаружено. На полу по всей западной половине отмечались сильно обожженные человеческие кости. Оградка была зачищена и с внешней стороны на расстоянии 1 м. В непосредственной близости от нее на глубине 0,3 м с двух сторон найдены сосуды: в центре северной стороны два больших горшка, в южной (напротив)- один меньших размеров. Других находок за оградкой не было (Кожемяко П.Н стр.4-6).

Оградка № 17. На поверхности имеет такой же вид. Прямоугольной формы, размерами 3,0 х 3,2 м. В северо-западном углу оградки есть проем шириной 0,6 м. В общей для 16 и 17 оградок стороне, как указывалось выше, также есть проем шириной 0,7 м. Раскапывалась вся внутренняя поверхность. Погребальное сооружение - представляет полную аналогию сооружению в оградке № 16. По-видимому, это был один комплекс, так как они оба имеют глинобитные стены сходной фактуры (глина с растительной примесью) и толщины, одна из стенок общая для обоих сооружений. Южная стена камеры не составляет одну линию с той же стеной оградки № 16, выступая несколько наружу. Размер камеры в оградке № 17 — 1,4 х 2,0 м, глубина 1,7 м. Дно, так же как и в предыдущей камере, представляет твердую поверхность, слегка смазанную глиной без примеси соломы. На полу по всей его поверхности мелкие остатки обожженных костей. Из вещей найдена часть глиняного сосуда, по которой восстанавливается форма большей части его.

Оградка № 18. Центральная в описываемом „коридоре". С восточной стороны отделена от оградки № 17 промежутком шири ной 0,6 м так, что эти две оградки имеют не общую смежную сторону, а индивидуальные. Противоположная, западная сторона—общая с оградкой № 19. Северная сторона оградки овальной формы. Размеры оградки 2,8х3.0. Раскапывалась вся внутренняя поверхность. Границы могильной ямы не установлены. На глубине 1,1 м в центре раскопа отмечены первые фрагменты пережженных костей очень плохой сохранности. Группы костей найдены также на глубине 1,35 м (в этой же точке) и на глубине 1,5 м. Ниже этой отметки никаких находок не было сделано. Контрольный штык дал чистый материк. За оградкой находок не оказалось.

Оградка № 19. 2,4 х 3,0 м. Западная и восточная стороны общие со смежными оградками. Сложена из относительно небольших камней (от 0,25 х 0,35 м до 0,25 х О,40 м), но встречаются одиночные плиты раз мерами 0,4 х 0,7 м. Внутри оградки разрозненные задернованные мел кие камни. Раскапывалась вся внутренняя поверхность. До глубины 0,3 м наблюдался однородный лёссовый суглинок. На отметке в 0,3 м в центре из оградки выявилось овальное пятно яз гальки средней величины г землей. Размеры пятна после зачистки на отметке 0,3 м равны 0,8 1,1 м. С углублением площадь эллипса увеличивается и на дне ямы занимает всю площадь—2,9Х2,2 м. Промеры « контрольных срезах дают возможность предполагать, что галечная засыпка производилась в пустую яму. Затем эта куча, достигшая высоты 1,0 м, была засыпана землей. На дне ямы вдоль трех стен были уложены большие сланцевые плиты шириной от 0,2 до 0,5 м, длиной до 0,7 м, вдоль западной стены уложены мелкие плитки (Кожемяко П.Н стр.6-8).

Внутри вымостки из сланцевых плит на всей площади разбросаны обожженные кости человека. В юго-восточной стороне камеры обнаружен фрагмент глиняного сосуда. Под одной из плит в северо-восточном углу найдена бронзовая проколка. Других находок не было. За пределами оградки находок не обнаружено.

Оградка № 20. Крайняя с западной стороны коридора. В плане квадратная, размерами 0,3 х 3,0 м. Восточная сторона выложена из наиболее крупных камней, достигающих размеров 70х35х55 см, другие стенки выложены несколько меньшими камнями—размером от 30х20 до 40х30 см. До отметки 0,6 м шел однородный очень плотный грунт. На этой отметке выявились границы могильной ямы, имевшей подпрямоугольную форму размерами 2,2Х1,2 м. В яме на глубине 1,5 м отмечены мелкие фрагменты жженых костей человека. Ниже зарегистрирована в разных точках и на разной глубине, до самого дна ямы, серия находок: серебряные серьги, обернутые золотой фольгой, с раструбами на одном конце пять бронзовых пластинок-накладок четыре бронзовых браслета с незамыкающимися, заходящими друг за друга закругленными концами закругленный кончик бронзового ножа сплюснутая обоймочка из пластинки, нашивная круглая бляшка, круглая проколка,бусы пастовые составные {«многочастные»), имеющие до 6 долек  бусы бронзовые гнутые, более 90 шт.  В наибольшем количестве (свыше 1200 шт.) найдены мелкие бусы из белого блестящего металла, покрытого темно-серой патиной.

Оградка 21. Стоит изолированно. Квадратной формы (3,0х3,0 м). Направление — СЮ с отклонением к востоку на 15°. Выложена из камней, имеющих размеры до 60х50х40 см; камни выступают над уровнем почвы до 30—40 см. Внутренняя поверхность оградки одного уровня с окружающей местностью. До глубины 0,7 м шел плотный сильно заплывший грунт. На уровне 0,7 м оконтурились границы могильной ямы подпрямоугольной формы размерами 1,6;/<1,0 м (рис. 8). С глубины 1,25 м в разных местах стали встречаться обожженные человеческие кости и мелкие древесные угли. На глубине 1,3 м в центре ямы найдена группа вещей: два бронзовых браслета, один из которых лежал горизонтально, другой—вертикально; бронзовые серьги с раструбом гнутые бронзовые бусы из проволоки. Кроме упомянутых вещей, найдены одна нашивная бляшка, сплющенная обоймочка из бронзовой пластинки, круглая проколка и часть иглы с ушком. Оградка № 22 Смежная с 23, подпрямоугольной формы, размерами 3,8х3,6 м. Выложена из камней больших размеров (до 70х40 см). Вскрывалась вся внутренняя площадь оградки. До глубины 0,8 м шел твердый однородный грунт. Яму удалось выявить только на этой отметке. Яма эллипсовидной формы, размерами 1,7х1,3 м. На глубине 1,7 м хорошо заметный материк. В поисках захоронения была вскрыта вся площадь внутри оградки до глубины 1,7 м, однако следов его не обнаружено (Кожемяко П.Н стр.8-11).

Оградка № 23 примыкает своей западной стороной к оградке № 22. Имеет форму неправильной шестигранной фигуры, размерами по линии СЮ—3,7 м, по линии ЗВ—3.0. Камни, из которых она выложена, достигают размеров 60х30 см. С глубины 0,7 м стала прослеживаться могильная яма овальной формы, размерами 1,3х1,0 м. В яме обнаружены на разной глубине обожженные человеческие кости, а на глубине 0,7 м найден край широкогорлого горшка.

Четыре оградки (№ 24,25,26 и 26а) составляют один комплекс, также в виде длинного коридора, состоящего из отдельных секций. Его ориентировка с северо-востока на юго-запад. Оградки выложены из камней размерами до 0,7х0,5 м.

Каменная оградка №24 имеет с юга общую сторону с оградкой №25. В северной стороне, у северо-восточного угла в выкладке виден проем шириной в 1,0 м. Размер оградки 3,2х3,7 м. В юго-западном углу ее большой камень, выступающий над поверхностью на 0,7 ^и. Вскрывалась вся площадь оградой. На глубине 0,4 м найдены два фрагмента боковины лепного сосуда. На глубине 1,4 м в юго-западном углу зарегистрировано пятно плотной глины темного цвета, размерами 0,6—0,7 м, толщиной 10 см, в котором обнаружено два мелких фрагмента жженых человеческих костей.

Каменная оградка №25 подчетырехугольной формы. Юго-восточный угол закруглен. Имеет общую северную сторону с оградкой № 24 и южную — с оградкой № 26. Размеры ее 3,1х3.3 м. Грунт по всей площади внутри оградки однородный, средней плотности. Могильной ямы не обнаружено. На глубине 0,4 м, в центре раскопа, найдено несколько фрагментов обожженных костей. Других находок нет.

Оградка № 26 округлой формы, имеет общую сторону с оградкой № 25. Размеры ее 2,8х2,8 .и. В юго-западном углу — нечто вроде проема шириной 0,8 м. Вскрывалась вся внутренняя площадь. Грунт— мягкий, лёссовидный суглинок. Контуры могильной ямы не прослеживаются. На глубине 1,2 м в юго-западном углу обнаружены фрагменты обожженных костей и целая стопа. Кости лежали в беспорядке. Здесь же найдены обычные для Таш-Тюбе II бронзовые гнутые бусы.

Оградка № 26а, смежная с оградкой № 26, имеет с ней общую северную сторону. Подчетырехугольной формы. Северо-западный угол закруглен. В западной стороне камни положены очень редко. Размеры оградки 2,4х2,6 м. В юго-западном углу раскопа, разбитого по всей внутренней площади оградки, на глубине 1,2 м обнаружены разрозненные кости человека, лежавшие в беспорядке. Здесь же найдены бронзовые гнутые бусы. К оградке 26а примыкают «пристройки». Первая - с восточной стороны — в форме удлиненного овала размерами 2,0х1,8 м. К первой „пристройке", в свою очередь, примыкает с южной стороны вторая, размерами 1,8х1,6. К ней с западной стороны примыкает третья «пристройка» округлой формы, которая примыкает и к оградке № 26а, но все же отделена от последней пространством 0,4 м, частью заполненным камнями.

Отдельный коридор составляют три оградки (№ 27-29).

Оградка № 27 подпрямоугольной формы, размерами 3х4 м, ориентированная длинной осью с северо-востока на юго-запад. Соооружена из камней крупных и мелких. В северо-западной стороне близ северного угла в оградке проем шириной 1,35 м. До глубины 0,85 м шел однородный лессовый суглинок. С глубины 0,85 м до 1,3 м попадаются небольшие камни. На глубине 1,3 м расчищена каменная сплошная выкладка круглой формы диаметром 2,0 м. Под выкладкой кусочки дерева и обожженные кости. Других находок нет.

Оградка № 28 примыкает к оградке № 27. Прямоугольной формы, размерами 4,0х3,4 м. На внутренней площади оградки до глубины 0,9 м шел однородный грунт—твердый лессовидный суглинок. На отметке 0,9 м три больших камня, ниже которых пошла более мягкая земля. На глубине 1,55 м почти в центре раскопа обнаружены фрагменты плоскодонного разбитого горшка. Далее на глубине 1,85 м найдены кости человека, лежавшие в беспорядке. Форму и размера могильной ямы установить не удалось.

Оградка № 29 прямоугольной формы размерами 5,0х4,0 м примыкает к оградке № 28. Камни, образующие ее, выступают над поверхностью до 0,35 см. Раскоп заложен на всю внутреннюю площадь.

Грунт однородный — лёссовидный суглинок. На глубине 0,7 м раскоп уменьшен до 3х2 м и доведен до глубины 1,9 м. На этой отметке раскопки вглубь прекращены, так как стал ясно заметен материковый слой. Было сделано расширение раскопа до границ оградки, однако захоронение не обнаружено. В выбросах было найдено бронзовое кольцо, обернутое золотой фольгой (Кожемяко П.Н стр.11-14).

Оградка № 30 стоит изолированно. Форма прямоугольная, размерами 4,2х3,7 м. Камни выступают над поверхностью незначительно, но по углам лежат крупные камни до 40х40 см. Вскрывалась вся внутренняя площадь оградки. Грунт мягкий. На глубине 0,7 м оконтурились границы могильной ямы размерами 2,2х1,5 м. Яма продолжалась до глубины 1,25 м. Контрольное углубление раскопа до 2,1 м и расширение его до границ оградки не дали никаких результатов.

Оградка № 31 подквадратная, размерами 3,8х3,6 м. Камни достигают размеров 60х40 см. Оградка ориентирована с северо-востока на юго-запад. Вскрывалась вся площадь внутри оградки. До отметки 0,95 м шла твердая однородная земля. На этой глубине в центре раскопа расчищена куча камней размером 80х45 см. При углублении границы каменной кучи стали расширяться, достигнув у основания на глубине 2,1 м формы вытянутого круга размерами 1,4х1,5 м. Каменная наброска имеет вид усеченного конуса высотой 1,15 м. После снятия наброски и контрольного штыка в материк раскоп прекращен. Следов захоронения не обнаружено.

Оградка № 32 овальная, вытянутая с запада на восток. Размеры 2,7х3,0 м. Раскоп начат по всей внутренней площади. До глубины 0,45 м шел однородный лёссовый суглинок, на этой отметке оконтурились границы могильной ямы, отмеченные камнями. Размеры ямы 1,4х1,0 м. Ориентировка длинной осью по В—3. На глубине 1,1 м в могильной яме обнаружены фрагменты человеческих костей и маленький кусочек керамики. Раскоп окончен на глубине 1,2 м.

Оградка №33 подпрямоугольной формы, размерами по СЮ—4,8 м, по 3В—3,4 м. Западная сторона извилистая, восточная—дугообразная, выступающая во внешнюю сторону; южная сторона открытая (проем во всю длину). Грунт на всей внутренней площади оградки однородный, мягкий. На глубине 0,35 м у северного обреза раскопа обнаружена бронзовая бусина, отличающаяся от описанных выше меньшими размерами и тем, что края ее замыкаются (спаяны). Бусина сделана из сплющенной проволоки. В юго-восточной части раскопа на глубине 0,9 м найден венчик сосуда. На глубине 1,0 м в юго-западной части найден раструб от бронзовой серьги, покрытый золотой фольгой. На такой же глубине в северо-западной части раскопа найден фрагмент сосуда с двуд1я врезными желобками и следами затирки на поверхности. Следует также отметить, что с глубины 0,8 м, начиная от северного обреза раскопа и на 2,5 м к югу встречались набросанные камни размером до 40хЗОх15 см. Между ними часто попадались мелкие фрагменты жженых костей, а кое-где и кусочки неистлевшего дерева. После расчистки и удаления камней на глубине 1,3 м отмечен материк.

Оградка М 37 прямоугольной формы размерами 3,8х3,4 м, ориентирована длинной осью с северо-востока на юго-запад, выложена из камней разной величины и формы. Большинство камней лежит на ребре, некоторые стоят вертикально. Размеры камней до 0,85х0,3 м. Раскоп велся по всей площади оградки. На глубине 1,4 м в центре раскопа обнаружены фрагменты костей человека, лежащих в беспорядке. Положение костяка и форму могильной ямы установить не удалось. Раскол окончен на глубине 1,5 м.

Внешне погребения Таш-Тюбе II весьма сходны между собой — все они представляют казенные оградки, внутреннее пространство которых, только в редких случаях имеющее отдельные камни, ничем не выделяется над окружающей местностью. Прямую аналогию их внешнему виду составляют погребения в могильнике близ курорта Боровое и в могильнике Быирекколь в Северном Казахстане: здесь большинство погребений также имеет вид каменных оградок прямоугольной и квадратной форм, иногда составляющих длинные коридоры с поперечными перегородками. Как и в Таш-Тюбе, у этих оградок есть пристройки.

Во внутреннем устройстве погребений Таш-Тюбе II прослеживаются различные варианты: камера из пахсовых стен, занимающая почти всю площадь оградки, грунтовые ямы, столь же обширные по площади, с обкладкой из крупных песчаниковых плит у основания, грунтовые ямы, занимающие небольшую часть площади оградки, без обкладок.

Наибольший интерес представляют камеры со стенками из пахсы, но они пока не имеют себе аналогий в могильниках эпохи бронзы в нашей стране. Если техника строительства могил в какой-то мере отражает форму и технику сооружения жилищ. Как это доказывает А.М.Орузбаев, то пахсовые стены камер в Таш-Тюбе должны свидетельствовать о наличии глинобитного строительства у насельников Таласа эпохи бронзы.

Грунтовые ямы на всю площадь оградки также пока неизвестны. А грунтовые ямы обычных размеров составляют значительную часть в погребениях могильника Боровое3.

Интересно отметить, что территориально наиболее близкие погребения эпохи бронзы, исследованные А.Н.Бернштамом в долине р. Арка, имеют значительные отличия и во внешнем виде, и в ритуале захоронения.

По обряду захоронения в Таш-Тюбе II большинство составляют оградки с трупосожжением (из 20 раскопанных оградок только 4 с трупоположением).

Отсутствие в погребениях с остатками трупосожжения угля и золы, в сколько-нибудь значительном количестве, говорит о том, что обряд сожжения производился не в погребальной камере. Это подтверждают и наблюдения в могильнике Боровое.

В Таш-Тюбе II остатки трупосожжения и погребальный инвентарь разбросаны по всей площади могильных камер и даже на разных уровнях. Это обстоятельство сближает их не с североказахстанскими погребениями, где остатки сожжения сложены кучкой, а с центрально-казахстанскими, где такие находки сделаны по всей площади камер (Кожемяко П.Н стр.14-16).

Вещевой материал в могильнике Таш-Тюбе II довольно значительный. Здесь есть посуда, орудия и украшения.

Посуда в могильных ямах всюду представлена мелкими фрагментами. Это, видимо, было связано с тем, что процесс сожжения трупов, как отмечалось выше, производился не в ямах, а в другом месте. Возможно, что и посуда во время сожжения разбивалась и в яму вместе с останками попадали ее фрагменты.

Фрагменты посулы дают общее представление о ее качестве. Ручная лепка из плохо промешанной глины с примесью дресвы, невысокого обжига. Края слегка отогнуты, шейки слабо выраженные, переход к тулову плавный. О вытянутой форме верхней части тулова можно судить только по одной части сосуда из оградки № 17. В остальных случаях о форме сосудов достаточно ясное представление составить нельзя.

Целая посуда была извлечена при расчистке каменных оградок с внешней стороны. Местонахождение посуды с внешней стороны оградок, связанное с обрядом приношения пищи умершему спустя некоторое время после захоронения, известно и в Северном Казахстане.

Два из этих сосудов, больших размеров (высота 29 см, диаметр тулова 30 см), асимметричные, без орнамента; венчик выражен слабым отгибом края, шейка невысокая, переход к тулову плавный. Тулово резко сужается к днищу.

Третий сосуд средних размеров (высота 12, 8, диаметр тулова 14,6 см) более округлых форм.

Параллели формам этих сосудов можно найти среди посуды из могильника Боровое и в Алексеевском комплексе.

Из орудий получены бронзовые круглые, четырехугольные и шестигранные шилья длиной до 76 см, в сечении до 0,4 мм и закругленный кончик бронзового ножа, шириной 2,3 см и толщиной до 0,5 см, линия лезвия которого выпуклая, линия стенки—вогнутая. Найдены также иглы с продолговатыми ушками.

Наиболее многочисленны среди находок украшения: серьги (серебряные и бронзовые, с раструбами на одном конце), браслеты, бусы, кольца и др.

Две серебряные серьги изготовлены из прута диаметром 1,5—3,0 мм, постепенно утолщавшегося к концу, на котором находился раструб. Раструб конической формы, высотой 1,5 см, диаметром по краю — 1,8 см. Диаметр серьги — 5 см. Обе серьги обернуты золотой фольгой. Бронзовые серьги с раструбами встречены в двух погребениях. На одной из них особенно четко видна техника изготовления. Брался бронзовый прут диаметром 2,5—3,0 мм, более толстый конец его сильно расплющивался в форме треугольника. Эта плоскость сворачивалась, образуя конический раструб. Края раструба или заходили друг за друга, или сковывались, как это видно на серебряных серьгах. Высота раструба до 1,5 см, диаметр по краю — 1,8 см. Диаметр бронзовых серег 5,0 см.

Серьги с раструбом широко распространены в погребениях эпохи бронзы. Территориально наиболее близкие аналогии находятся в Казахстане, где известны серьги, покрытые листовым золотом. Серьги из серебра и бронзы с раструбами известны в погребениях на верхнем Енисее и в Западной Сибири. Серьги из бронзы с менее выраженным раструбом, обернутые фольгой, найдены в верховьях Оби (Кожемяко П.Н стр.16-18).

Браслеты в Таш-Тюбе II обнаружены в двух погребениях в количестве 6 шт. Все они однотипны, с закругленными незамыкающимися краями, заходящими друг за друга. В сечении имеют форму тупого угла, выступающего во внешнюю сторону. На одном браслете вдоль обоих краев — орнамент из тонких коротких насечек, вдавленных наискось. Диаметр браслетов 6,5-7,0 см, толщина пластинок около 1,5 мм, ширина — 1,7—2,0 см.

Наибольшее сходство наши браслеты имеют с браслетами из могильника эпохи бронзы, Кокча 3, в Хорезме. Близкую аналогию представляют браслеты из Алексеевского могильника в Северном Казахстане и в могильнике Ешильбен в Центральном Казахстане. Браслеты из арпинских погребении, наиболее близких территориально, имеют значительные отличия.

Бусы встречены из бронзы, пасты и белого блестящего металла. Бронзовые бусы обнаружены в четырех погребениях. Они согнуты из круглой, но слегка сплюснутой проволоки в колечко, края которого имеют зазор. Диаметр проволоки 2,0 мм, диаметр бус 0,8 см. Аналогии гнутым таш-тюбинским бронзовым бусам мы находим во многих могильниках андроновской эпохи: в Хорезме, в Фергане, в Казахстане, _на_верхнем Енисее.

Бусы из белого блестящего металла (свинец?), покрытого серой патиной, известны также только в одном погребении в очень большом количестве (свыше 1200 шт.); они биконической формы, диаметром 0.4 см, диаметр отверстия пронизи 0,2 см. Аналогий этим бусам неизвестно.

Бусы из мягкой зеленовато-серой пасты встречены а одном погребении. Они составлены из нескольких долек (до 6—7). Длина бус до 2,2 см, диаметр — 5,5 мм, диаметр отверстия для пронизи 2,0—2,5 мм. Пастовые бусы обнаружены в Западной Сибири, Минусинских степях, в Алексеевском могильнике.

Кольцо бронзовое с незамыкающимися концами, обернутое золотой фольгой. Бронза сильно коррозировалась, а фольга деформирована. О форме кольца можно сказать следующее. Ширина кольца в центре около 1,0 см, а к концам уменьшается до 0,3 см, толщина пластинки кольца 2—3 мм, диаметр 2 см. Очень сходные кольца известны в могильнике эпохи бронзы в Фергане.

В одном из погребений найдено пять бронзовых раскованных пластинок (накладок или подвесок) длиной до 7,5 см, шириной 2,0—2,3 см. Они имеют форму пятигранника (за счет того, что углы одной из коротких сторон срезаны). Некоторые из пластинок украшены вдоль трех сторон рельефным орнаментом, выдавленным с обратной стороны. Мотивы орнамента: вдоль узкой стороны три ряда густо расположенных круглых точек, вдоль одной длинной стороны—прямые, косо поставленные насечки, вдоль второй—насечки в форме уголков. На некоторых пластинках орнамент в виде сдвоенных рядов мелких точек.

Аналогичный по технике нанесения и мотивам орнамент известен на пластинках из могильника у курорта Боровое'27.

В других погребениях найдены выпуклые круглые бляшки с отверстиями для нашивания. Их диаметр до 2 см, толщина 1,0 мм. Подобные бляшки известны в могильнике у Борового, а несколько более выпуклых форм—в Алексеевском могильнике.

Сплюснутые обоймочки из бронзовой пластинки с закругленными краями, шириной до 1,3 см найдены в двух погребениях. Подобные обоймочки, составлявшие нагрудное украшение, в большом количестве найдены в Алексеевском могильнике (Кожемяко П.Н стр.18-20).

В оградке № 20 найдена сильно коррозированная обкладка из листовой бронзы с остатками деревянной основы. Назначение этого предмета трудно определить. Деревянный ободок из дерева, овальный в сечении, диаметром 6-7 см, был покрыт тонкой бронзовой пластинкой. Подобная техники изготовления серег и браслетов известна в других комплексах эпохи бронзы.

Все вышеизложенное свидетельствует о том, что могильник Таш-Тюбе II, несомненно, относится к раннему этапу андроновской культуры эпохи бронзы. Он находит наибольшее число аналогий в могильнике у курорта Боровое в Северном Казахстане. Имеющиеся отличия объясняются локальными особенностями, присущими отдельным районам одной и той же культуры. Подобная же картина различий наблюдается между синхронными памятниками из Челябинской области, Северного и Южного Казахстана.

Интересно отметить, что погребения андроновской культуры эпохи бронзы в Центральном Тянь-Шане, территориально более близкие нашему могильнику, имеют более резкие отличия в инвентаре и в ритуале захоронения.

Однако не все погребения Таш-Тюбе II относятся к раннему этапу андроновской культуры. Оградки с трупоположением следует относить к более позднему времени.

Слабая изученность памятников эпохи бронзы в Киргизии пока не позволяет сделать более детальную их классификацию.

В 1957 г. был обследован еще один ранее неизвестный могильник в местности Таш-Башат. Здесь вперемежку расположены погребения эпохи бронзы, курганы сако-усуньского времени, катакомбные курганы и курганы тюркского времени.

Погребения эпохи бронзы составляют незначительную часть могильника. Вскрыто всего 6 курганов.

Погребение № 50. На поверхности земли обозначено четырехугольной оградкой из камней, выступающих над уровнем окружающей местности до 0,4 м и уходящих в землю до О,3 м. Их размеры до 0,3м х 0,7 м. Камни положены на ребро, плашмя и вертикально. Внутреннее пространство оградки не возвышается над дневной поверхностью, на нем видны редкие одиночные камни.

В начале была вскрыта вся внутренняя площадь оградки площадью 2,6х2,1 м. Первый полуметровый слой состоял из однородного твердого суглинка. На глубине 0,6 м с координатами 0,8 м от восточного и 0,55 м от южного обрезов раскопа найдена часть бронзовой проколки или иглы. Игла от острия постепенно утолщается, в верхнем конце' диаметр ее достигает 0,25 см. На глубине 1,0 м, начиная от северной стены и до центра рас:-:опэ, были расчищены лежавшие в беспорядке кости погребенного: нижняя челюсть, часть лопатки, плечевая, локтевая, бедренные и берцовые кости. Около бедренной и малой берцовой костей расчищена часть бронзового браслета с незамыкающимися, заходящими друг за друга и закругленными концами.

В 0.2—0,3 м от браслета полукругом лежало более 70 гнутых бронзовых бус, аналогичных таш-тюбинскнм.

В этом же районе найдена пластинчатая обоймочка со штырьком, закреплявшим ее края. Других вещей не найдено. Раскоп доведен до глубины 1,4 м - до бесспорного материкового слоя.

Затем было начато вскрытие, площадки за пределами каменной оградки. Здесь встречен погребальный инвентарь. С северной стороны, непосредственно у оградки, близ северо-восточного угла, на глубине 0,6 м расчищен маленький плоскодонный горшок. Рядом (к северу) на глубине 1,0 м найден еще один разбитый горшок.

С южной стороны, также непосредственно за оградкой, близ юго-западного угла, на глубине 0,4 м найден глиняный плоскодонный сосуд, по форме и размерам близкий к первому сосуду. В 1,0 м к западу, на глубине 0,9 м найдена нижняя часть еще одного плоскодонного сосуда с подшарообразным туловом. Был расчищен весь внешний периметр оградки, но больше ничего, не найдено.

Погребение № 51. Здесь каменная оградка неправильной четырехугольной формы размерами всего 2,0х2,0 м, выложенная камнями такой же величины, как вышеописанная. В центре оградки — большой камень (25х30), стоящий вертикально; вокруг него редкие небольшие камни. В слое, лежащем ниже камней, расчищено два сильно фрагментированных плоскодонных глиняных сосуда. Они лежали по линии от центра оградки к западному обрезу раскопа. На глубине 0,9 м по более темному оттенку и мягкой засыпи ясно оконтурилось могильное пятно. Могильная яма имеет размеры 1,5х1,0 м и ориентирована по линии 105—285°. У северной стенки ямы (в 0,4 м от западной) обнаружен плоскодонный глиняный горшок, лежавший на боку. К западу от горшка расчищены бронзовый браслет и бронзовая серьга с раструбов на одном конце. В 0,7 м от восточной стены ямы, в 0,5 м от южной стены расчищены еще часть бронзового браслета и еще одна серьга с раструбом на конце.

В центральной части могильной ямы расчищены пережженные кости-человека и 2 бронзовые пластинчатые накладки, вероятно на ремень. Дно ямы зачищено на глубине 1,5 м от дневной поверхности

Погребение № 71 с плоской каменной насыпью овальной формы. Камни задернованы до половины. Размеры кургана по СЮ-2,5 м, по ЗВ-3,0 м. Могильная яма относительно центра кургана смещена к востоку. Она ориентирована длинной осью с небольшим отклонением от линии ВЗ. Ее размеры 1,6х1,0 м, глубина 1,6 м. В яме обнаружены жженые кости, а в юго-восточном углу большой плоскодонный глиняный сосуд с процарапанным орнаментом по плечиком.

Погребение -№ 73. Плоская каменная вымостка подчегырехугольной формы, размерами 2,0х2,0 м, несколько напоминающая оградку, но ее середина заполнена мелкими камнями, незначительно выступающими на поверхности. Ниже уровня камней, до отметки 0,9 м, снимался средней плотности лессовый суглинок. На этом уровне, с координатами 1,0 м от северной и 0,9 м от восточной стенок раскопа, в слежавшейся засыпи обнаружена нижняя часть сосуда со старыми сколами (вероятно, в таком состоянии он был положен в погребение). Сосуд с плоским дном. Несколько ниже, на глубине 1,0 м и к северу от описанного сосуда, найден второй целый сосуд (Кожемяко П.Н стр.20-22).

Остатков захоронения не обнаружено. Для контроля площадь раскопа увеличена к северу на 2,0 м. Раскоп доведен до глубины 1,1 м. Ниже этого уровня начался материковый слой.

Погребение № 74. Округлая каменная вымостка, размерами 3,4х3,2 м. Камни различной величины, возвышаются до 0,2 м. Ниже выступающей наружу каменной выкладки, на глубине 0,3 м, расчищена каменная выкладка, площадью 2,5Х1,35 м, ориентированная длинной осью по линии СЮ. Выкладка размещена в западной половине раскопа и уходит под его обрез. В связи с этим раскоп был расширен к западу на 1,0 м. Примерно под центром выкладки оконтурился участок засыпи длиной 2,7 м и шириной 0,9 м. На глубину до 0,2 м в засыпи были камни. Ниже пошел лессовый грунт. На глубине 1,3 м от высшей точки к западной части засыпи оконтурилась могильная яма, размерами 1,2х0,9 м, длинной осью по СЮ. Общая глубина ямы 1,6 м, а от зачищенного края ямы — 0,3 м. На дне ее зачищено две кучки пережженых костей, отстоящих друг от друга на 0,3 м. Кроме костей, было найдено значительное количество бронзовых бус, бронзовая серьга с раструбом на одном конце и бронзовая обоймочка.

Погребение № 79 в виде каменной вымостки подпрямоугольной формы, размерами 3,2х2,4 м, ориентированной длинной осью по линии СЗ-ЮВ.

Камни в вымостке расположены очень плотно и наполовину задернованы. Под камнями шел мягкий лёссовый суглинок. В юго-западном углу раскопа найдена примерно половина верхней части горшка. На этой же отметке обнаружены разбросанные и лежащие друг на друге человеческие кости. На глубине 0,9 м, к северо-востоку от верного сосуда, обнаружен второй, целый. Вблизи второго горшка найдены гнутые бронзовые бусы. Сосуды н бусы очень характерны для Таш-Тюбе II и Таш-Башата. Здесь же обнаружена верхняя часть бронзовой иглы с продолговатым ушком.

Последней находкой было бронзовое кольцо, очень сходное по форме с кольцом из оградки № 29 в могильнике Таш-Тюбе II.

Из шести погребений эпохи бронзы в могильнике Таш-Башат три на поверхности земли выражены каменными оградками, как в Таш-Тюбе II, два — в виде прямоугольных плоских каменных вымосток и одно - в виде несколько возвышенной округлой вымостки из камней.

Ващевые находки, особенно изделия из бронзы—браслеты, серьги с раструбом, бусы, кольца и др.—совершенно идентичны находкам в могильнике Таш-Тюбе II. То же следует сказать и относительно керамики, представленной значительно большим количеством сосудов. Как и в Таш-Тюбе II, здесь большинство составляют асимметричные плоскодонные горшки, без орнамента (за исключением одного экземпляра), с плавным переходом от плечиков к резко сужающемуся тулову. Последний признак считается основным для керамики ранней стадии андроновской культуры. Острый, с уступчиком, переход к тулову, являющийся датирующим признаком в других, гораздо более богатых по составу комплексах, слабо намечается только в одном случае.

Все это дает основание относить погребения эпохи бронзы в могильнике Таш-Башат, как и в могильнике Таш-Тюбе II, в основном к раннему этапу андроновской культуры.

Третьим районом Таласской долины, в котором зарегистрированы погребения эпохи бронзы, было устье ущелья Беш-Таш. На правой высокой террасе напротив лесного кордона отмечено несколько разнотипных курганов. Здесь отмечена серия каменных оградок, составляющих длинный коридор, идущий по линии юго-запад- северо-восток. Термин „оградка" в данной группе памятников не совсем соответствует их внешнему виду: в ряде случаев здесь совершенно четко видны четырехугольники, образованные специально подобранными больших размеров плоскими и скатанными камнями, поставленными на ребро. Но внутреннее пространство описанных четырехугольников сплошь заложено камнями, причем эти вымостки несколько ниже, чем камни, образующие периметр четырехугольников. А с внешней стороны к некоторым четырехугольным оградкам примыкают вымостки из камней, в одних случаях довольно широкие и как бы составляющие вместе с камнями, поставленными на ребро, боковую полосу ограды, а в других случаях имеющие вид неправильных многоугольников овальной полукруглой формы и представляющие как бы «пристройки» к основным оградкам.

Были произведены раскопки двух оградок: первой с юго-западного юнцами четвертой — от того же пункта.

В оградке № 1, имеющей размеры 2,25х2,0 м, вначале была вырыта метровой ширины траншея вдоль внешних обводов юго-западной и юго-восточной сторон оградки. Никаких признаков захоронения не обнаружено. После этого была вскрыта внутренняя площадь оградки. На глубине 0,4 м в центре оградки расчищена продолговатая каменная наброска толщиной до 0,3 м, ориентированная по линии СЮ. Под наброской до глубины 1,2 м никаких признаков захоронения не обнаружено.

В оградке №4, размерами 1,8х1,75 м, траншея метровой ширины была прорыта по внешнему обводу только вдоль юго-восточной стороны. В траншее никаких признаков захоронения не оказалось. Затем была вскрыта внутренняя поверхность оградки, но и здесь до глубины 1,2 м не обнаружено никаких признаков захоронения.

В Кетмен-Тюбинской котловине погребения эпохи бронзы зарегистрированы только в одном пункте — в могильнике Каракмат.

Могильник Каракмат расположен по обеим сторонам дороги Таш-Кумыр-Токтогул, в 4—5 км от места выхода ее в долину Кетмен-Тюбе. Он состоит из двух частей, имеющих в общей сложности около 100 насыпей, среди которых земляные, каменные и каменно-земляные.

В этом могильнике встречено несколько оградок. Одна из них, расположенная на склоне привалков, была раскопана. Она представляет длинный коридор, разделенный на три секции. Длинная ось его ориентирована по СВ-ЮВ.

Первая (южная) секция оградки выложена из крупных камней, положенных плашмя и на ребро. Размер секции 3,5х4,0 м. Восточная сторона ее не замкнута. В середине секции проходит выкладка из мелких камней, делящая ее на 2 части. Раскоп заложен по всей внутренней площади секции. После снятия древнего слоя пошел галечник. На глубине 0,55 м обозначилось могильное пятно, отмеченное мягкой засыпью. Могильная яма овальной формы, размером 1,6х1,2 м, ориентирована по 45—225*. Могильная яма расчищена до глубины 0,85 м от уровня ее обнаружения. Никаких находок не отмечено. В 0,8 м к северо-западу от этой ямы, в месте, где описываемая секция была перегорожена выкладкой из камней, обнаружено второе могильное пятно, также отмеченное мягкой засыпью. При расчистке могильной ямы на глубине 0,6 м, у северной стены, обнаружены фрагменты тонкостенного сосуда со срезанной закраиной и плоским дном. Могильная яма размером 1,55х1,0 м ориентирована по линии 45—225*, глубина ее 0,8 м (Кожемяко П.Н стр.22-24).

Вторая (средняя) секция примыкает к секции № 1 и имеет с ней общую северо-западную сторону. Размер ее 3,6х3,6 м. Раскопом вскрыта вся внутренняя площадь секции. На глубине 0,5 м у юго-восточной стенки, на расстоянии 0,45 м от нее, обнаружено могильное пятно, выделяющееся более темным цветом и мягкой засыпью. При расчистке ямы на глубине 0,2 м обнаружены обожженные кости человека. Могильная яма размером 1,85х1,3 м ориентирована по линии 45—225*.

Третья (северная) секция примыкает к секции № 2 с северо-западной стороны, которая является общей для них обеих. Секция выложена из камней, положенных плашмя и на ребро. Размер секции 6,4х2,4 м. Раскоп по всей площади внутри оградки секции. На глубине 0,8 м у северо-западной стенки оградки оконтурилось могильное пятно по цвету и рыхлой засыпи. Могильная яма, размером 1,6х0,7 м ориентирована вдоль северо-западной стены оградки. На глубине 0,75 м в могильной яме у северной стены обнаружено четыре фрагмента сосуда: две боковины с закраиной, боковина и дно с боковиной. Других находок не было. Раскоп закончен на глубине 0,8 м.

В 1958 г. автор обследовал частично вскрытое при ирригационных работах погребение эпохи бронзы у совхоза „Пригородный» (в 10 км к северо-западу от г.Фрунзе), о котором сообщил студент Фрунзенского строительного техникума Г.Прушинский. Погребение, расположенное на небольшой гряде, идущей вдоль берега карасука; было наполовину срезано траншеей, вырытой бульдозером с северной стороны. До обследования здесь были извлечены сосуд и череп. Осталось невыясненным, чем было выражено погребение на поверхности земли, так как верхний слой также был снят в метровую толщину. Захоронение совершено в простой грунтовой яме. Погребенный лежал в скорченном положении, на левом боку, головой на запад.

Из инвентаря были найдены упомянутый сосуд с орнаментом из треугольников и мемеандров, бронзовые гнутые бусы, кольца с незамкнутыми сужающимися краями (18-2) и одна створка крупной раковины со сверлиной для подвешивания. Аналогии, близкие сосуду и по форме, и по орнаменту, есть в Казахстане, кольцам – в Фергане. Бус значительно отличаются от бус таш-тюбинского и таш-башатского могильников большими размерами и формой. Они скорее напоминают обоймочки, составляющие ожерелье из Алексеевского могильника.

Погребение у совхоза «Пригородный» является первым памятником этого рода в Чуйской долине. Обряд захоронения и инвентарь позволяют отнести его к поздней стадии андроновской культуры эпохи бронзы.

В 1959 году в сектор археологии и этнографии Института истории АН Киргизии П.Е.Шеховцев передал бронзовый серп, найденный в 1958 г. в Сокулукском районе. Это единственный из 15-17 серпов, обнаруженных при зачистке откосов распределителя на землях колхоза «Дружба». Все остальные разошлись по рукам местных жителей и собрать их через год после находки не удалось. Серпы были сложены кучкой друг на друга на глубине около 1, 2 м. По рассказу П.Е. Шеховцова, в пункте находки не было никаких следов культурного слоя. Это свидетельствует о том, что мы имеем дело с одним из кладов, столь обычных для эпохи бронзы в Чуйской долине. В Киргизии это первый случай находки такого серпа. Но в Казахстане известны подобные серпы, относящиеся к эпохе поздней бронзы.

Как видно из приведенных в данной статье, а также из опубликованных ранее другими исследователями материалов, памятники эпохи бронзы зафиксированы в самых различных пунктах территории Киргизии: погребения на сыртах Центрального Тянь-Шаня (Арпа) и в межгорных котловинах (Кетмен-Тюбе), наскальные рисунки на высоких перевалалх (Саймалы-Таш на Кугарте) и в пещерах (Сара-Таш), стоянки, клады и погребения в долинах (Чу, Талас).

Уже на основе этих материалов намечаются четкие различия этапов эпохи бронзы, а также связи населения Киргизии с населением Казахстана, Ташкентского оазиса, Ферганы, Хорезма и даже странами Передней Азии. Но для решения этих и ряда других вопросов необходимо расширение изучения памятников эпохи бронзы в Киргизии.

3.   ПОГРЕБАЛЬНЫЕ ПАМЯТНИКИ КЕТМЕН-ТЮБИНСКОЙ ДОЛИНЫ

Кетмен-Тюбинская котловина расположена к северу-востоку от Ферганской долины, непосредственно граничит с районами Центрального Тянь-Шаня и является частью обширного межгорного понижения (длина 50-55 км, ширина 0,5-20 км). Высокие горные хребты окружают ее, заключая в естественные границы в бассейне среднего течения р.Нарын и его правых и левых притоков: Узун-Ахмат, Чичкан, Торкен, Толук, Ничке и др. Площадь района 8170 кв.км. Кетмен-Тюбе представляет собой чрезвычайно живописную местность, где мертвые солончаки чередуются с цветущими нивами, а поросшие соснами ущелья – с полупустынными равнинами. Район огражден высокими хребтами, перевалы которых блокируются снежными завалами. До недавнего времени проникнуть сюда можно было лишь в течение 4-5 месяцев в году. Единственным путем, открытым круглый год, оставалась вьючная тропа по узкому и каменистому Нарынскому ущелью. Взаимодействие природных и хрзяйственных особенностей таких двух различных географических районов Средней Азии, как Фергана и Центральный Тянь-Шань, создало то своеобразие в географии Кетмен-Тюбинской котловины, которое отличает ее от всех других регионов Киргизии. Долина лежит на высоте 800-1000 м. над уровнем моря. Растительность полупустынная, сухостепная. ПО почвенно-растительному покрову котловина делится на четыре высотных пояса: полупустынный, сухостепной, субальпийский и альпийский (Кетмень-Тюбе археология и история стр.5-9).

Кетмен-Тюбинская долина, из-за труднодоступности долгое время оставалась малоисследованной в археологическом отношении. По насыщенности памятниками кочевого населения долина не имеет равных в восточной части Средней Азии.

Первые сведения о ее древностях принадлежат известному исследователю Киргизии А.Н.Бернштаму, посетившему этот край в 1946 г.

Им были произведены небольшие раскопки и разведки, результаты которых позволили осветить некоторые периоды древней истории Кетмен-Тюбе и отметить большую перспективу исследовательской работы в данном микрорайоне. Эпоха бронзы является малоизученным историческим периодом. Из Кетмен-Тюбинской долины были известны лишь случайные находки предметов эпохи бронзы – бронзовый кинжал и нож. Они были обнаружены в древней горной выработке на реке Узун-Ахмат. Впервые оградки эпохи бронзы могильника Джазы-Кечу исследованы в 1957 году, затем в 1968 и в последующих годах.

Могильник Джазы-Кечу состоит из большого числа оградок, в нем вскрыто более 120 могил, что в количественном отношении в три раза превосходит все исследованные могилы эпохи бронзы на территории Киргизии. Оградки Джазы-Кечу имеют округлую и прямоугольную формы, внутреннее пространство их не возвышается над поверхностью. Выложены они «рваным» камнем, уложенным плашмя в один, редко в два ряда. Оградки расположены довольно правильными рядами, изолировано друг от друга. Подавляющее большинство их имеет «пристройки» (от одной до пяти), которые, видимо, предназначались для детских захоронений. В большинстве случаев оградки имеют грунтовые ямы, редко встречаются ямы с каменной облицовкой. Плохая сохранность костяков не дает четкого представления об антропологическом типе, способе захоронения и ориентации погребенных. Встречаются оградки с трупоположением и трупосожжением. Все погребения ограблены. Инвентарь представлен, главным образом, глиняными сосудами, небольшое количество которых имеет орнамент в виде горизонтальных рядов насечек разной формы – типа «елочки» и зигзагообразных линий, заштрихованных ромбов и т.д. Из металлических изделий обнаружены бронзовая игла и серьги.

В 1963 году в могильнике Джал-Арык II было вскрыто четыре оградки. В них найдены обломки глиняных сосудов, характерных для позднего этапа эпохи бронзы.

В 1963 г. на территории нового районного центра – Токтогул, рядом с обширным катакомбным могильником Джал-Арык случайно обнаружены следы культурного слоя с остатками глиняной посуды, обломками зернотерки, большим количеством золы, древесного угля и пятнами прокалившейся земли.

Получен керамический материал (более 15 глиняных сосудов) с целями формами и в виде обломков.

Сосуды достаточно крупные (высота 25-42 см), диаметр венчика 24-25 см, лепные, ассиметричные, с округлым туловом и плоским дном. По венчику часто проходит орнамент в виде полулунных вдавлений, косых насечек и узкой ленты, выполненной гребенчатым штампом. На шейке и плечиках сосудов орнамент в виде вертикальных насечек «елочкой», выполненных гребенчатым штампом. По форме и орнаменту сосуды с поселения Джал-Арык в общих чертах имеют сходство с посудой из могильника Джазы-Кечу, однако отличаются рядом деталей орнамента и разрезами.

Материал могильников и поселения синхронны и датируются эпохой поздней бронзы (XII-VIII вв. до н.э.). Керамика и конструкция могильной ямы имеют несомненную близость с таковыми памятников андроновской культуры степной бронзы Северного и Южного Казахстана, Северной Киргизии, Ташкентского оазиса и Ферганы.

Материал поселений и могильников долины Кетмен-Тюбе важны не только для изучения специфических особенностей местной культуры и ее связей с культурами соседних и сопредельных территорий, но и для определения типа хозяйства (Кетмень-Тюбе археология и история стр.10-12).

 В целом из долины Кетмен-Тюбе получены серии однотипных археологических комплексов, которые должны стать в будущем опорным материалом при изучении местных локальных вариантов андроновской культуры эпохи поздней бронзы территории Западного Тянь-Шаня. В течение четырех полевых сезонов (1968-1969 и 1972-1973 гг.) автором осуществлялись раскопки могильника эпохи бронзы Джазы-Кечу, расположенного в 1,5 км от перевала Кок-Бель на склонах гор Кочкор-Дюбе, по обеим сторонам дороги Фрунзе-Ош.

В течение четырех сезонов здесь вскрыто 55 оградок, из них 31 имели пристройки. В общей сложности раскопано 80 таких пристроек. Всего было изучено 125 погребальных сооружения эпохи бронзы. Раскопочные работы (1968-1969 гг.) двух сезонов позволили уточнить планировку ряда оградок, наметить границы могильника, частично выяснить его планировку, а также дали дополнительный вещественный материал. В результате сплошного вскрытия участков вокруг оградок и дополнительного исследования территории оградок уточнена их структура. Считавшиеся одиночными оградки оказались сложными по очертаниям планов кладок.

Число одиночных оградок заметно сократилось и, наоборот, количество сложных по конструкции оградок увеличилось – с семи до шестнадцати.

Дополнительные вскрытия в западной части участка могильника с погребениями эпохи бронзы показали, что здесь преобладали оградки с пристройками – из 14 оградок 9 имели пристройки, из них – 4 – по одной, 5 – от двух до семи. Оградки с большим количеством пристроек на этом участке находятся на меньшем расстоянии друг от друга (2-3,30 м), чем одиночные или имеющие по одной пристройке (4,60-8 м.).

Наличие большого числа оградок с пристройками является одной из особенностей могильника эпохи бронзы Джазы-Кечу. Прямые аналогии им есть в могильниках Таласской долины Таш-Тюбе II, Беш-Таш, Кулан-Сай и Кызыл-Сай, а также в Арсифском могильнике Ферганской долины.

О назначении пристроек пока трудно сказать что-либо определенное. Только в двух маленьких пристройках были найдены кости от захоронений: в одном случае фрагмент кости детского черепа, в другом – мелкие обломки костей взрослого человека. В пристройке к оградке 44 найдены бронзовая серьга и сосуд. В остальных случаях в пристройках либо ничего не найдено, либо в них находились сосуды (от одного до двух). На основании этих фактов мы склонны рассматривать пристройки в качестве места для захоронений (детских и взрослых), хотя не исключено. Что часть из них была ритуальным сооружением. К таковым в первую очередь, видимо, следует отнести пристройки, в которых отсутствуют могильные ямы.

В основных оградках могилы грунтовые. Только шесть из 57 имеют каменную кладку. У десяти могил хорошо сохранилась каменная кладка в 1-3 ряда по верхнему краю ямы. Иногда можно только предполагать, что когда-то края еще нескольких могил имели кладку из уложенных в один ряд очень крупных камней, из которых уцелели лишь единичные. Такой же прием обкладки края ямы, но из более мелких камней, встречается и в некоторых пристройках. От самих перекрытий ям ничего не сохранилось. О том, что они сверху могли закрываться каменными плитами, свидетельствуют остатки большой каменной плиты, лежавшей поверх могилы в оградке 51, единичные камни над могилами в оградках 54 и 61 и перекрытые тонкими каменными плитами три углубления в пристройках к оградкам 15 и 35. Наблюдения за остатками кладок, будь то стенки оградок, обкладка верха или стенок могильной ямы, говорят о наличии у людей, оставивших могильник, хороших строительных навыков.

Работа на могильнике не дала положительных антропологических результатов. Плохая сохранность костяков не позволяет судить о способе захоронения, ориентации погребенных и их физическом типе.

Ясно, что сосуществовали два обряда – сожжение и трупоположение. Подтверждается это следующими фактами: оградки с остатками трупосожжения (их четырнадцать) не отличаются ни по конструкции, ни по инвентарю, ни по расположению в рядах могил от оградок с трупоположением (их шесть) (Кетмень-Тюбе археология и история стр.30-38).

  Отсутствие же в большинстве могил человеческих останков вынуждает склониться к мысли о преобладании трупосожжения. Трупоположение было скорченным. Об этом можно судить по положению остатков костяков в могилах оградок 11/1, 42 и 71.

Погребальный инвентарь представлен в основном керамикой. Только в двух погребениях сохранились бронзовые предметы игла и серьга.

Из могильника ям оградок, из задернованного слоя внутри них или за из пределами, из углублений в пристройках за четыре сезона получено 90 целых и фрагментированных сосудов.

В могильных ямах основных оградок встречалось от одного до пяти сосудов. В результате наблюдений можно сделать вывод, что их ставили вдоль северной, северо-восточной или юго-западной стенок ямы и в западном углу. В пристройках сосуды обнаружены либо в центре углубления, либо у западной стенки, встречены также в северо-восточной части, южной, в северо-западной и юго-западной. Но независимо от стороны сосуды располагались именно в той части углубления, которая была ближе к кладке основной оградки. Это отмечено в случаях из 29 известных.

Полученный комплекс керамики позволяет считать его хронологически единым. Сосуды все горшкообразной формы, плоскодонные, ассиметричные, с плавной линией перехода от венчика к тулову. Лишь у пяти сосудов в последнем случае есть четкий уступчик. Тесто с примесью дресвы, разной степени обжига, с серовато-коричневатым цветом поверхности. Только шесть целых и фрагментарных сосудов имеют черный цвет теста и внешней поверхности, встречены они в могильных ямах основных оградок и в пристройках вместе сосудами серовато-коричневого цвета. Есть сосуды со следами сильной закопченности. У двух фрагментарных сосудов на стенках имеются отверстия. Подобные сосуды использовали в быту для изготовления молочных продуктов андроновские племена Южного Урала.

В комплексе керамики из могильника Джазы-Кечу преобладают неорнаментированные сосуды. Орнамент имеют примерно 20 сосудов. Он выполнен довольно небрежно. Чаще всего это горизонтальные ряды насечек разной формы, рисунок типа «елочки», ряды зигзообразных линий, треугольники из насечек, заштрихованные ромбы и треугольники; углы из насечек, поставленных вершинами внутрь впереди стоящего угла (Кетмень-Тюбе археология и история стр.39-49).

 Орнаментирована , как правило, шейка или верхняя часть тулова, кое-где край венчика и на одном сосуде – место перехода от тулова ко дну.

Сходство намеченных типов погребений этого могильника в устройство, очертаниях и ориентациях каменных кладок и могильных ям, правильное расположение оградок разных типов в одном и том же ряду и могила одного типа в разных рядах, единство керамического комплекса позволяет считать все вскрытые в 1968-1973г.г. погребения синхронными.

На основании большого сходства рассматриваемого могильника в форме оградок, способе устройства могильных камер, сходство форм и отдельных мотивов орнамента керамики с могильником Таласской, Чуйской, Ферганской долин, ряда общих черт с погребениями в долине Арпа, Южного Казахстана и Хорезма они предварительно дотировали исследованный памятник концом II – началом I тыс. до н.э. На основе большого сходства керамических комплексов могильника Джазы-Кечу (левый берег р.Нарын) и поселения Джал-Арык (правый берег р.Нарын) мы можем сделать вывод о сосуществовании этих памятников.

Наличие кроме названных и других памятников эпохи бронзы, открытых в 1973 году в долине Кетмен-Тюбе на достаточном отдалении друг от друга, позволяют нам сделать некоторые предварительные заключения по истории этого района.

У нас пока совершенно нет вещественных археологических данных, свидетельствующих в той или иной мере о типе хозяйства населения долины в эпоху бронзы. По аналогии с соседними горными районами – Таласским и Ферганским – увалы и окружающие Кетмен-Тюбинскую котловину горные хребты были широко освоены в хозяйственном отношении, видимо, только с конца I тыс. до н.э. Об этом говорят многочисленные памятники – курганные могильники I тыс. до н.э.

В эпоху бронзы здесь, очевидно, обитали небольшие обособленные общины. Они селились в местах, наиболее пригодных для пашни, содержания скота и охоты. Всем этим условиям соответствует участок, расположенный вокруг могильника эпохи поздней бронзы Джазы-Кечу, а также вся юго-западная, левобережная часть котловины, где отмечено наличие еще двух могильников названного времени. Полевой сезон одной из групп Кетмен-Тюбинской археологической экспедиции в 1973 году был посвящен регистрации и обследованию археологических памятников в узкой полосе левобережья р.Нарын. Здесь было зарегистрировано восемь могильников эпохи ранних кочевников, три четко видных на поверхности могильника эпохи бронзы (Кетмень-Тюбе археология и история стр.52-66).

Следует подчеркнуть, что они, как правило, расположены в местах, где имеются родники или близкое залегание грунтовых вод. Такова, например, микротопография могильников Джаныш-Булак, Чирак-Булак и Байыш-Булак и др.

Могильник Джаныш-Булак расположен на первой подпойменной террасе на левом берегу Нарына, в одноименном урочище.

На современной поверхности отчетливо видны остатки 33 надмогильных сооружений, сложенных из камня.

Камни средних размеров (0,25-0,44 м в поперечнике). Курганы расположены цепочками вытянутым с севера на юг. Помимо хорошо заметных курганов в почвенном слое встречаются скопления камней, которые также являются древними захоронениями.

В полевом сезоне раскопан еще один могильник под условным названием Джаныш-Булак I. Он расположен у подножия 1-й надпойменной террасы по соседству с могильником Джаныш-Булак . Раскопки курганов показали, что конструкция надмогильных сооружений в принципе не отличались от конструкций надмогильных сооружений могильника Джаныш-Булак. Курганы расположены плотно один к другому. Во всех раскопанных курганах были мелкие неопределяемые в половозрастном отношении обломки костей взрослых людей. Фрагменты лепной керамики совпадают по структуре теста и технике изготовления с керамикой могильника Джаныш-Булак.

В отдельных случаях удавалось проследить края могильных ям, ориентированных длиной осью по линии запад-восток. В некоторых теоретических статьях по археологии существует деление археологических объектов на два комплекса – закрытый и открытый.

Закрытым комплексом, по мнению И.С.Каменецкого, является тот объект, где «сопровождающий покойника в курганах или в каменных ящиках погребальный инвентарь, а на городищах и поселениях домашняя утварь, должны находиться в первоначальном состоянии, INSITU в момент раскопок или в момент гибели жилища». И, наоборот, «открытый комплекс является противоположностью закрытого». Если это так, то открытый археологический комплекс – это тот объект, где в одном и том же кургане еще в глубокой древности производились неоднократные ритуальные фамильные захоронения или неоднократные ограбления, в результате чего оказывалось разрушенной могильная яма, потревоженным сопровождающий инвентарь, а также нарушен анатомический порядок скелета погребенного. Если подходить к могильнику Джаныш-Булак с этих позиций, то он, несомненно, относится к числу археологических объектов открытого типа.

В могильники Джаныш-Булак все насыпи курганов оказались испорченными довольно глубокими грабительскими лазами. Почти во всех курганах разрушены контуры могильных ям и потому установить их первоначальную границу очень трудно, иногда почти невозможно.

О составе погребального инвентаря можно судить лишь по остаткам керамики, в большинстве случаев потревоженной грабителями. Ограблениями можно объяснить и отсутствие других находок.

Малочисленные, но все же разнообразные по форме сосуды из могильника Джаныш-Булак не имеют никаких внешних украшений или орнамента, если не считать единственного кувшина с замысловатой росписью, нанесенной красной краской. Кувшин грушевидной формы со слегка вытянутой и сужающейся к венчику горловиной. Диаметр его у венчика 10 см, высота – 16,6 см. Сбоку следы отломленной петлеобразной ручки. Он изготовлен из бурого. Довольно плотного теста с примесью глины. Обжиг равномерный и достаточно сильный (Кетмень-Тюбе археология и история стр.66-78).

 Все лепные сосуды сделаны из глины хорошего качества. В тесте почти незаметна примесь органических соединений и лишь в изломе некоторых сосудов едва видны частицы минеральных веществ. Два фрагмента на внутренней поверхности имеют отпечаток ткани. Обжигали сосуды, вероятно, в открытом костре, при сравнительно невысокой температуре. На это указывает неравномерный характер наружной окраски, слоистость черепка в изломе, а также пористость глины из-за недостаточного накала при обжиге. Говоря о технологии изготовления керамики, следует обратить особое внимание на обработку наружной стороны сосудов. Почти все сосуды из Джаныш-Булака имеют сглаженную мокрой тряпкой или пучком травы поверхность, что прослеживается достаточно четко. Керамический комплекс из Джаныш-Булака весьма архаичен и почти тождествен с керамикой усуньского культурного ареола (III век до н.э.- I-V век н.э.) в состав которого входят долины рек Чу, Или, Центральный Тянь-Шань и ряд других соседних регионов. Керамика Джаныш-Булака имеет аналогию среди материалов Таласской и Чуйской долины, Семиречья, а также могильников Иссык-Кульской котловины и Центрального Тянь-Шаня.

«Погребальный компонент», на сколько его можно проследить однообразен: костяки лежат на спине, в вытянутом положении, головой на запад. Такой ритуал захоронения находит параллели в курганах усуней на территории Киргизии и Казахстана. Следует подчеркнуть, что и детали конструкции погребальных сооружений – перекрытия грунтовых могильных ям каменными плитами – также совпадают с атрибутами памятников ранних кочевников (саков, усуней) других районов. Следовательно, сходство погребальных обрядов и конструкции курганов могильника Джаныш-Булак в Кетмен-Тюбе с могильниками Семиречья и Центрального Тянь-Шаня дает основание предполагать их культурное единство. Могильники Джаныш-Булак археологи столкнулись с конструкцией могилы подбойного типа, где погребенные лежат головой на восток. Ориентация таких скелетов принципиально отличаются от положения погребенных в подпойных захоронениях других районов ареола ранне-кочевнических культур. К поздней бронзе также относятся раннесакские погребения. Погребения этого периода почти одинаковы – это курганы с каменной насыпью, в которой выявляются концентрические круги (кромлехи) – эллипсовидные в центре насыпи, по краям могильной ямы, и правильные – вокруг могильной насыпи. Кромлех выкладывается галькой, камнями плашмя или граненными плитами на ребро. Кромлехи в больших курганах иногда приобретают фигуры лабиринтов из серии кругов, обводящих контуры сплошной каменной насыпью.

Глава II. Клады и металлургические производства

1.   КЛАДЫ ЭПОХИ БРОНЗЫ

Нет народа без акына,

Нет земли без клада.

(Кыргызская народная пословица)

Клад не далек, но, чтобы докопаться

Искусство нужно и умение взяться.

(И.Гете)

Едва ли найдется человек, который не хотел бы найти клад. В нашем обыденном представлении это понятие ассоциируется с понятием «сокровище», то есть с несметным богатством. Тема клада стала «бродячей»в фольклорном творчестве многих народов мира. Древние сокровища окутывались таинственностью и мистикой, связанными с потусторонней, «нечистой» силой. Обращались к ней и писатели и поэты.

Что же такое клад! Энциклопедия дает двоякое определение: «1 – спрятанные, чаще всего зарытые в землю вещи, не взятые владельцем и позднее случайно обнаруженные; 2 – зарытые или скрытые иным способом деньги или ценные предметы, собственник которых не может быть установлен или в силу закона утратил на них право».

Для нашей темы больше подходит первое определение.

Клады и собственность появились, вероятно, одновременно, то есть около пяти тысяч лет тому назад. Древнейшие из них относятся к энолиту и даже к концу неолита.( Мокрынин В.П.Плоских В.М стр.3-13)

Клады делятся на три основные разновидности:

-            имеющие только научную ценность;

-            имеющие только материальную ценность;

-            имеющие и научную, и материальную ценность.

Деление это весьма и весьма условно.

Оно распределяется только на территорию нашей страны, так как любые древности, которые, казалось бы, имеют только научную ценность (изделия из бронзы или, например, керамика), высоко ценятся на антикварных рынках за рубежом.

На территории Средней Азии найдены клады всех трех упомянутых разновидностей и почти всех хронологических эпох. Богатые клады бывают и в бедных странах, а вот клады, которые становятся культурным достоянием человечества, находят только на территориях, которые стали очагами мировой цивилизации. Одним из таких очагов была Средняя Азия. Горы и степи Средней Азии служили приютом для скотоводов, которые создали свою яркую самобытную культуру. Прекрасные образцы ее украшают музеи Кыргызстана и Казахстана. Древнейшие клады Кыргызстана были зарыты в землю примерно три тысячи лет тому назад. В то далекое время обширные пространства Приуралья, Сибири. Казахстана и частично Средней Азии были населены родственными племенами с яркой и самобытной культурой бронзы, получившей название андроновской (по методу находки первого памятника у с.Андроново близ Ачинска).

Основными видами памятников эпохи бронзы на территории республики являются поселения, погребения, наскальные изображения и клады. Если погребений и поселений эпохи бронзы открыто еще мало, то по количеству найденных кладов. Причем довольно богатых, Кыргызстан занимает первое место в среднеазиатском регионе. Только на сравнительно небольшом пространстве (от с.Садовое на западе до Пржевальска на востоке) найдено девять кладов.

Первые три клада были обнаружены еще в конце прошлого века на Иссык-Куле. Они хранятся в Государственном музее и в Музее антропологии МГУ в Москве.( Мокрынин В.П.Плоских В.М стр.14-16)

1. Тюпский клад. Из четырех предметов. Найден в 1984 г. на берегу Тюпского залива. Был передан Н.Н.Пантусовым в Археологическую комиссию. Хранится в Государственном историческом музее.

2. Каракольский I. Найден в том же году около Пржевальска (Каракола). В кладе было четыре предмета.

3. Преображенский. Из семи предметов. Найден в конце XIX веке у с.Преображенское (ныне с.Тюп). Два последних (названный выше и этот) клада собрал профессор Сорокин и передал в Музей антропологии при МГУ.

4. Сокулукский I. Первый крупный клад, был найден в 1938 г. на правом берегу р.Сокулук у одноименного села при строительстве моста. Клад содержал семнадцать предметов.

5. Сокулукский II. Найден в 1958 году при зачистке откосов распределителя оросительной системы на землях колхоза «Дружба». Насчитывал 15-17 совершенно одинаковых серпов.

6. В 1953 году найден клад из 16 предметов близ с.Садовое.

7. Изумительной сохранности и красоты пять кинжалов с навершиями в виде архара и лошади составили Каракольский II клад. Найден в 1966 в г.Пржевальске.

Эти ценнейшие клады, кроме первых трех, хранятся в республиканском Историческом музее в г.Бишкеке.

В последние годы найдено еще два клада эпохи бронзы (оба хранятся в Музее института истории АН Республики Кыргызстан).

8. Шамшинский клад.

9. Туюкский. Из десяти предметов. Найден в с.Туюк Иссык-Атинского района в 1977 г.

Все эти девять кладов датируются финалом эпохи бронзы, т.е. XII-IX вв. до н.э.

Большинство кладов включали самые различные предметы, в основном, оружие и орудия труда. Среди них вислообушные топоры, наконечники копий, долота, лопатки-кельты, серпы, тесла, кинжалы, ножи, рыболовные крючки. В землю скрывали и предметы туалета, например, бронзовые зеркала, заколки для волос и бритвы. Здесь же прятали различного типа бляшки с петлями и без них, кольца, шилья, слиточки металла и другие предметы. Набор вещей в кладах выглядит довольно однообразно. Такие клады могли принадлежать большой семь.

Выделяются Сокулукский II и Каракольский II клады, содержащие только одинаковые предметы. Такие клады принято называть торговыми или ремесленными.

Большое число орудий одного функционального назначения свидетельствует об их производстве для обмена. Какой была древняя торговля на самом деле, мы не знаем.

Настоящей энциклопедией по истории древней металлургии Кыргызстана стал уникальный Шамшинский клад, историческое значение которого выходит далеко за пределы нашей республики. Все началось с того, что колхозник Тынайбек Джапаров, житель с.Шамши Кочкорского района Нарынской области, копал арык на приусадебном участке. На глубине 30-40 см он наткнулся на предмет покрытый ядовито-зеленым цветом окиси меди. Тынайбек-аке расширил яму и  сделал открытие самого богатого клада эпохи степной бронзы на территории СССР. Здесь компактной группой в прекрасном сохранности лежало 27 предметов из бронзы: два топора, молоток, два долота, два тесла, три серпакосаря, копье, бритва, нож, четыре зеркала, четыре бляхи, два кольца, шило, рыболовный крючок, булавка с ажурным навершием, слиток металла.( Мокрынин В.П.Плоских В.М стр.27)

 Он был отлит в XII-IX (VIII) вв. до н.э. на месте, так как в его составе есть бракованное долто (бракованные вещи не бывают предметами торговли). Набор вещей в кладе по своей форме специфичен для Кыргызстана, Семиречья, Восточного, Северного и Центрального Казахстана, Алтая. Эти территории, по мнению археологов, входили в единую металлургическую провинцию. Несколько иную картину дают результаты технологического исследования. По своему химическому составу металл изделий Шамшинского клада резко отличен от металла Восточного и Северного и Подонья, а также Семиречья. Состав их настолько близок, что это позволило высказать предположение об использовании руды геохимически родственных месторождений. Литье превалировало над ковкой. ИЗ 27 предметов Шамшинского клада только три выполнены кузнечным способом. Однако, поковка входила в технологию изготовления литых изделий. Клад из Шамши поведал еще один исторический факт о жизни людей того времени.

Дело в том, что подавляющее число предметов клада обычно для территории Кыргызстана, Семиречья, Казахстана и Алтая.

Специалистов заинтересовали два необычных предмета: бритва и булавка с ажурным навершием. Бритва такого типа широко распространена в Причерноморье и крайне редко встречается в азиатской части страны. Ажурные булавки, как правило, находят в местах обитания земледельцев южных районов Средней Азии и Ирана.

Принципиальная важность этих пока единичных находок состоит в том, что они документируют активные связи населения Северного Кыргызстана в эпоху бронзы с Причерноморьем и югом Средней Азии, возможно, даже с Ираном. В целом, Шамшинский клад, объединяющий изделия 20 типов по своей ценности является эталоном при исследовании всех остальных кладов финального этапа андроновской культурной общности.

Все девять кладов эпохи бронзы в Кыргызстане свидетельствует о том, что человек, сменивший каменные орудия труда на бронзовые, вступил на путь довольно быстрого прогресса. Дело в том, что орудия из меди были гораздо более производительными и долговечными, чем орудия из кремня. В VII-III вв. до н.э. на громадных степных просторах Евразии – от Дуная до Енисея и Восточного Туркестана – кочевыми со своими стадами родственные народы, которые стали основоположниками степной цивилизации, оригинальной культуры, отличной от культуры земледельческих народов. Греки назвали их скифами, а персы – саками. Саки были древними обитателями гор и долин Тянь-Шаня. Об этом свидетельствуют не только наскальные рисунки и отдельные случайные находки, но и клады. Всего на территории Республики Кыргызстан известно девять кладов, схороненных саками. Характерно, что пять из них найдены на побережье Иссык-Куля, а три – под его волнами. И лишь один из кладов саков обнаружен в Чуйской долине. В Кыргызстане найдено три клада содержащих предметы, относящиеся к сбруе коня древнего кочевника. Все они были отлиты из бронзы.

 Тюпский. Найден в окрестностях с.Преображенское (ныне с.Тюп) еще в конце XIX в. Состоя из стремявидных удил, пары псалиев, круглой налобной бляхи, ворворок и накладных блях, украшающих ремни. Клад, таким образом, являлся полным набором металлических частей уздечки VII-VI вв. до н.э. По этим частям можно восстановить всю конструкцию уздечки. Кроме того, клад представляет искусствоведческую ценность. Многие бляхи украшены изображениями зверей в раннескифском стиле.

Барскоонский I. Состоит из двух массивных круглых блях. Они были отлиты в одной форме. Бляхи служили для перекрестного крепления ремней сбруи коня. Клад является бесценным для истории искусства Кыргызстана: каждая бляха представляет собой высокохудожественное изображение пантеры, свернувшейся в кольцо. Это самый древний сюжет (VIII-VII вв. до н.э.) в искусстве древних кочевников, известный по находкам на громадной территории от Тувы до Причерноморья. Клад найден в окрестностях с.Барскоон на южном побережье озера Иссык-Куль и передан археологу Д.Ф.Виннику. Хранится в Историческом музее.( Мокрынин В.П.Плоских В.М стр.28-29).

  Ново-Павловский. Состоит из стремявидных удил псалии, отлитых в месте, а также двух подпружных пряжек. Все три предмета являются произведениями искусства: концы псалий украшены головками лошадей с козлиными рогами, на подпружных бляхах изображены лежащие львы. Клад является прекрасным документом о ранних связях Кыргызстана с древними Ираном и Передней Азией. Именно там в VII-VI вв. до н.э. была широко распространена узда с цельнолитыми удилами и псалиями. Клад был найден в с.Ново-Павловка, которое находится в пригороде Бишкека. Хранится в республиканском Историческом музее.

Клады на дне озера Иссык-Куль. Во времена древних кочевников (1 тыс. до н.э.) зеркало озера было намного меньше, чем в наши дни. Там, где сейчас плещутся волны, люди сажали деревья, строили селения, насыпали высокие курганы, пролагали дороги. Позже озеро стало наполняться, выходить из берегов и затопило следы деятельности человека.(Мокрынин В.П.Плоских В.М стр.29-30)

 Теперь после шторма на побережье Иссык-Куля находят выброшенные волнами древние изделия, а рыбаки и археологи не раз натыкались на них и под водой. В начале 50-х годов жители с.Каменка (ныне с.Джаркимбаев) ловили сетями знаменитого иссык-кульского чебака, и они наткнулись на предмет, похожий на круглый «металлический щит» (скорее всего, это был венчик большого котла). Извлечь котел из плотных донных отложений не удалось, зато внутри из заполнявшего его ила были извлечены восемь предметов: четыре комплекта кольчатых удил, наконечник копья со втулкой, долтовидный инструмент с ушком и втулкой, дисковидное зеркало и кинжал с брусковидным навершием и бачковидным перекрестием. Лезвие кинжала было обломлено еще в древности и утеряно. Все предметы были отлиты из бронзы и не представляли ценности для рыбаков. Л.Р.Козласов опубликовал клад и датировал его V в. до н.э. Возможно, он является более древним и относится к VI-V вв. до н.э. В настоящее время все восемь предметов Каменского клада хранятся в Музее кафедры археологии Московского государственного университета.

В 1982 г. найден еще один «подводный» клад. Нашел его колхозник из с.Дархан Джеты-Огузского района ветеран войны Тойтобай Маалиев. Два кинжала, котелок, крупный обломок боковины большого котла. Все вещи были бронзовыми. Обратимся к составу Дарханского клада. Сразу бросается в глаза, что все вещи без исключения повреждены еще в древности. У одного кинжала была отломана часть лезвия, зато полностью сохранились фигурное навершие, бабочковидное перекрестие, рукоять с тремя продольными гофрами с обеих сторон. Этот кинжал отличается своим художественным навершием в виде двух голов горного козла с крутыми рогами. Длина сохранившейся части кинжала 161 мм, причем только 37 мм приходится на ромбическое в сечении обоюдоострое лезвие. Ширина рукоятки 18 мм, клинка у основания – 25 мм, навершия – 44 мм.

Второй кинжал похож на первый, только навершие его – простой поперечный брусок. Длина рукоятки 110 мм при ширине 18 мм, ширина навершия – 48,перекрестия – 58, лезвия – 20 мм. Котелок со сферическим корпусом и массивными стенками. Под венчиком котелка сохранился носик – слив, как у современного чайника. Ручка не сохранилась. Клад можно отнести к VI-V вв. до н.э. Этот клад был найден школьниками большого и старого кыргызского села Барскоон, что на южном побережье оз. Иссык-Куль. Название Барскоон (Барсхан) известно еще по арабским рукописям IX в. Где-то неподалеку родился известный тюркский ученый Махмуд Кашгари (IX в.).

Скорее всего, отсюда вышел основатель династии Газневидов в Хорасане тюрк из племени «барсхан» коварный и смелый Себуктегин (X в.). Место знаменитое. Юные исследователи передали археологам 112 хорошо сохранившихся фигурных бляшек и 16 единиц отходов производства. Фигурные бляшки по форме и характеру изображения можно подразделить на три типа: зооморфные, геометрические и растительные. По условиям и составу находки можно заключить, что школьники обнаружили клад. Он был зарыт в насыпи кургана по всей вероятности в IV в. до н.э.

Сокровища «Чуйской царицы». Это сокровища, случайно найденные в Чуйской долине. В начале августа 1958 г. на узком поле у входа в ущелье Шамши, что расположено к югу от г.Токмака, колхозники убирали урожай, вдруг колесо комбайнового агрегата провалилось, машина резко остановилась. Когда ее вытащили, то увидели подземную камеру, потолок которой не выдержал многотонной тяжести и провалился. Несмотря на то, что камера была полузасыпана землей, люди увидели золото. Много золота! Потом разделили добычу на части и припрятали в домашних тайниках. Они упрятали не много, не мало – около 80 прекрасных изделий раннесредневековых ювелиров. Среди них и золото, и серебро, и самоцветы.

Изделия из золота. Маска на лицо из тонкого листа. Черты лица намечены схематично. Широкий рот с тонкими губами. Миндалевидные глаза из сердолика закреплены тонкой ленточкой золота, припаянной ребром к основе.

Острый прямой нос сделан из отдельного листа и тоже припаян. На носу и щеках проколами изображены три елочковидные «дерева жизни» (имитация татуировки). По краям маски имеются отверстия для крепления. Вес 61,49 г. Круглодонная тонкостенная кружка с отогнутым венчиком. Ручка прикреплена к стенкам при помощи круглых заклепок. Дно припаяно. Вес 60,31 г.

Два совершенно одинаковых перстня. Кольцо – тонкая золотая лента, на которую с внешней стороны напаяны рельефом «веревочки» из двух перевитых проволочек, между которыми размещена «спираль» из скрученной ленточки. Щиток перстня состоит из трех частей: центральный овальный, крупный, с двух сторон к нему примыкают маленькие круглые вставки из гранатов, закрепленных в гнездах из вертикально напаянных ленточек. Вокруг гнезд ободки из зерни. Вес 18,5 г.

Медальон, основанием которого служит овальная пластинка. В нем погрудное изображение женщины монголоидного облика. Волосы расчесаны на прямой пробор. Одежда с широкими отворотами и глубоким декольте. Барельеф исполнен из двух хорошо пригнанных кусков граната и окружен широким ободком, разделенным на отдельные гнезда с вставками из граната. В шести местах к медальону крепилось ожерелье, составленное из отдельных звеньев. Каждое звено представляет собой стилизованный лист дерева, сделанный из яркого граната и оправленный золотом. Вес 65,52 г. Пора накосных подвесок, каждая состоит из трех частей: двух полых шариков и полушария с пирамидальными подвесками. Поверхность шариков покрыта округлыми и восьмеркообразными напаянными узорами из проволоки. Вес 29,3 г.( Мокрынин В.П.Плоских В.М стр.30-32).

Всех, кто знаком с традиционным искусством кыргызских ювелиров, поражало обилие и разнообразие изделий из серебра. В не столь уж далеком прошлом в гарнитур украшений состоятельной киргизки входили кольца (шакек), браслеты (билерик), серьги (сойко), подвески к косам (чач учтук), пуговицы (топчу) и другие предметы. Серебром оковывали седла, украшали сбрую коня, кожаные и деревянные сосуды.

На Востоке Кыргызстан издавна был известен как крупный поставщик серебра. Самые крупные залежи были в Таласской долине. Они разрабатывались еще в начале нашей эры.

Серебряных дел мастера средневекового Тянь-Шаня добились высочайшего мастерства. Изделия их школы наряду с иранскими и согдийскими высоко котировались на мировом рынке. Однако кладов изделий из серебра на территории Кыргызстана на удивление мало, а в Таласской долине и вовсе не обнаружено.

В Кыргызстане найдено три клада серебра в 1923 г. жителями села Покровка, которое располагалось на почтовом тракте восточнее уездного города Пишпека. Нашла этот клад малолетняя Мария. Был найден впервые в Кыргызстане клад согдийского серебра. Кувшин был грушевидной формы с плоскими дном. На шейке носик-слив, ручка петлеобразная, прикрепленная к тулову одним и к шейке сосуда другим концом. Высота кувшина 28 см, вес 1559 г., емкость 4,9 л. На дне кувшина отчеканены крестообразные знаки – клеймо мастера.

Блюдо круглое, плоское с едва возвышающимися краями. К нему прикреплено кольцо для удобства удержания блюда. Диаметр блюда 26,6 см, вес 703 г.

Кружка массивная с округлым дном. К нему припаяна ножка в виде раструба. Стенки кружки немного вогнуты. Ручка фигурная с круглым медальоном. В нем профильное изображение головы человека античного облика. Высота сосуда 8,5 см, наибольшая ширина 9,5 см, вес 460 г. .( Мокрынин В.П.Плоских В.М стр.32-35).

Второй клад серебра был найден в совсем необычном месте – в русле реки Буранинки, которая пересекает древний город Баласагун с юга на север. Он был зарыт примерно в 300 м. К югу от крепостных стен центральных развалин Буранинского городища. Часть его была вымыта вешними водами и снесена вниз по течению реки.

Баласагунский клад нашел Алым Кылычев в марте 1987 г. Он сдал в Исторический музей республики 23 целых и 270 фрагментов слитков, более 50 обломков монет, небольшое количество незаконченных изделий и лома общим весом 9390, 3 г. серебра.

Все слитки отличаются друг от друга размерами, весом и пробой. Нет двух совпадающих по этим показателям. Однообразными их делает форма: одна сторона слитков плоская, а другая – сферическая. Они напоминают плосковыпуклую линзу. Делались слитки серебра по самой примитивной технологии: в земляном полу мастерской поворотом ножа делали овальную лунку диаметром, примерно, 3х4, 5х6, 6х7 или 8х9 см и заливали ее расплавленным серебром. Слитки получались неприглядными – с ноздреватой поверхностью, края неровные с зазубринами. Вес их колеблется от 45,4 до 600 г.

В конце 50-х годов было разрешено строительство Токтогульской ГЭС, а в 60-х годах в зоне строительство ее развернулись крупные археологические работы. Руководил ими кандидат исторических наук Исман Кожомбердиев. В долине Кетмен-Тюбе, которая подлежала частичному затоплению, было немало древних могильников и средневековых городищ.

В ходе строительства был найден гидростроителями клад. Клад состоял из пяти предметов из бронзы. Чаша полусферическая, венчик немного отогнут, высота 10,8 см, диаметр 21,6 см. Заметна большая трещина на крае. Вся внешняя поверхность чаши заполнена богатым восточным орнаментом, размещенным в десяти горизонтальных полосах и четырех медальонах. Четвертая сверху полоса – красивая вязь арабской надписи, которая гласит: «И счастье, благополучие, и счастье, и счастье».

Чаша той же формы, но меньше в диаметре. Большая часть дна выломана. Стенки в отличие от первой чаши украшены очень бедно. Мотив орнамента примитивный: ряд кружков с точкой, помещенных между двумя параллельными выгравированными линиями.

Подставка – кольцо на трех ножках. Высота ее 8 см, диаметр 18,7 см. Литые. Верх широкого кольца имеет шесть фигурных выступов в виде трилистника. На них выгравирован растительный орнамент. Ножки отлиты в виде звериных лап, которые венчает головка круторогого барана. .( Мокрынин В.П.Плоских В.М стр.56-86).

Фрагмент кольца от такой же подставки с одним выступом-трилистником, заполненным растительным орнаментом.

Кувшин, тулово грушевидное на конической подставке. Шейка высокая, восьмигранная, заканчивается шаровидным расширением с приподнятым длинным носиком-сливом. На тулове куфическим шрифтом врезана подпись мастера: «Сделал Ахмад».

Высота кувшина 25 см, ручка и крышка выломаны, дно отпаялось, на стенках сосуда вмятины и трещины.

В экспозиции и в фондах республиканского Исторического музея имеются несколько богато орнаментированных чаш, ступки, части бронзовых светильников.

На городище Бурана найден полный комплект массивного бронзового светильника. Ее отыскали на городище «Кузнечная крепость». Светильник на трех ножках. Полусферический сосуд, покоящийся на рогах трех козлов (баранов) – древняя и удивительно стойкая традиция Семиречья. Так, на озере Иссык-Куль был найден бронзовый котел, ножками которого служили три погрудных изображения рогатых архаров. Котел был отлит в V-III вв. до н.э.

В средневековых городах Северного Кыргызстана подобная модель воплощена в терракоте. Нам известна серия светильников-аташников, у которых резервуар поддерживается рогами трех козлов (городища Ключевское, «Кузнечная крепость»). Такие светильники были «в моде» в VI-IX вв.

Узгенский клад. Найден при хозяйственных работах в одном из личных подворий в г.Узгене. Вещей было очень много: чаши, кувшины, светильники, подносы, треноги, тазы и многое другое.

2.   МЕТАЛЛУРГИЧЕСКОЕ ПРОИЗВОДСТВО ЭПОХИ БРОНЗЫ

Данный раздел подготовлен на основе труда Дегтяревой А.Д. (Визуальное исследование поверхности металлических изделий позволяет в общих чертах наметить схему технологии изготовления и уточнить в ряде случаев функциональное назначение орудий труда. Обоснованные технологические выводы могут быть получены только в результате сочетания морфологического исследования с данными структурного анализа.

Методические принципы металлографического анализа разобраны по типам металла, использовавшихся в эпоху поздней бронзы: чистая медь, оловянная бронза, комплексная оловянно-свинцовая бронза, мышьяковая бронза. При расшифровке микроструктур древних бронзовых и медных изделий нами использовались сведения о характере и свойствах сплавов, атласы микроструктур металловедческой литературы, а также эталоны микроструктур, полученные Н.В.Рындиной и И.Г.Равич. Методические принципы микроструктурного исследования древней меди подробно освещены Н.В.Рындиной при изучении трипольского металла и изделий культуры Гумельница. Оловянные, оло-вянно-свинцовые, мышьяковые бронзы относятся к числу сплавов, ограниченно применяемых в современной промышленности, поэтому в технической литературе содержатся лишь самые общие сведения о структурах бронз. В связи с этим, исключительно важнее значение для реконструкции древних технологических процессов имеют предпринятые в 80-е года исследования И.Г.Равич по со зданию эталонов оловянных и оловянно-свинцовых бронз (1983, 1984), Н.В.Рындиной и И.Г.Равич - по созданию эталонов микроструктур мышьяковых бронз и чистой меди (1984, 1985) (Дегтярова А.Д стр.6-7).

Меднорудная база Казахстана и Киргизии и свидетельства ее использования в эпоху поздней бронзы

В первом разделе главы в краткой форме дается характеристика основных месторождений Казахстана и Киргизии. Древнее население Казахстана располагало значительными сырьевыми ресурсами как меди, так и олова. В эпоху бронзы разрабатывались крупные залежи Центрального Казахстана - Джезказганские и Успенские месторождения. Использовались также медные и полиметаллические руды Северного, Восточного Казахстана, Мугоджарские месторождения. Разработка северокиргизских полиметаллических залежей в эпоху бронзы представляется маловероятной в связи с обедненностью рудных тел медью. В качестве несомненных источников олова в эпоху поздней бронзы выступали оловорудные месторождения Восточного Казахстана. Не исключено, что олово добывалось и на территории Центрального Казахстана.

Следы металлургической деятельности выявлены при исследовании памятников Северного и Восточного Казахстана.

Местный характер металлообрабатывающего производства подтверждается массовыми находками каменных и глинянных литейных форм, характеристике которых посвящен третий раздел главы.

Статистическая обработка данных спектрального анализа металлического инвентаря Казахстана и Киргизии позволила обосновать вычленение металлургических групп меди и бронз. В четвертом разделе выделены 4 металлургические группы: оловянной, комплексной оло-вянно-свинцовой, мышьяковой бронз, "чистой" меди. Группа оловянных бронз является численно преобладающей. К ней относятся 73,4% предметов, изученных спектроаналитически. Концентрации олова находятся в пределах от I до 25%. Построение частотной гистограммы концентраций примесей олова позволила выявить пять подгрупп в группе оловянной бронзы. В выделенных подгруппах концентрации олова находятся в следующих интервалах: 1-6 %, 6-12 %, 12-18 %, 18-22 %, 24-26 %. Большинство предметов - 76,5 % изготовлено из бронзы, легированной оловом в количествах 1-12% (I и II подгруппы). Бронзы такого состава имеют хорошую пластичность в сочетании с высокой твердостью. Доля остальных трех подгрупп (III, IV, V) составляла только 22,6 % от общего количества оловянных бронз. Эти бронзы являются преимущественно литейным материалом, для них была допустима только горячая деформация металла при условии проведения предварительного гомогенизационного отжига. Как видно из этих данных, предпочтение отдавалось бронзам с содержанием олова 1-12 %. Это вызывалось необходимостью иметь в своем распоряжении материал, обладающий не только хорошими литейными свойствами и высокой твердостью, но также достаточной пластичностью и ковкостью.(Дегтярова А.Д стр.7-9).

Группа оловянно-свинцовых бронз немногочисленна, в ее составе 7,2% предметов, проанализированных спектрально. Металл изделий группы легирован оловом в пределах 3,5-14 % и свинцом 1,2-10 %. Группа мышьяковых бронз насчитывает всего 5 изделий. Мышьяк в составе металла изделий содержится в количествах 1-2,5 %. В составе группы "чистой" меди 32 предмета (11,4 % от общего числа проанализированных изделий). По характеру используемых сплавов металлообрабатывающее производство Казахстана и Киргизии отличается от сопредельных культур. Так, в металле срубной культуры, по данным Е.Н.Черных, основными металлургическими группами являлись две -сурьмяно-мышьяковой бронзы и "чистой" меди, а группа оловянной бронзы насчитывала всего 28,7 % предметов от общего количества проанализированных изделий. Наиболее распространенным типом сплавов в металле карасукской культуры являлся сплав меди с мышьяком, спорадически появлялся тройной сплав медь-мышьяк-олово, встречались изделия из чистой меди (Н.Ф.Сергеева). В южных земледельческих культурах Средней Азии преобладали предметы из мышьяковой бронзы, в то время как в памятниках степного круга Средней Азии была высока доля оловянных бронз - до 88 % в тазабагьябском очаге металлургии.

Типология металлического инвентаря

При проведении типологического членения использовались принципы и методы, выработанные Е.Н.Черных на материалах Волго-Уралья, Северного Причерноморья и Болгарии. Суть их сводилась к установлению тех или иных дифференцирующих признаков, их сочетанию и повторяемости в ряде изделий.

В дипломной работе рассмотрена типология и зона распространения выделенных типов орудия труда - вислообушных топоров, кельтообразных молотков, втульчатых, желобчатых, копьевидных, прямолезвийных долот, тесел с уступами, тесел с лобным ушком, серпов, однолезвийных и двулезвийных ножей, бритв, пинцетов, пробойников, шильев, крючков, игл. Во втором разделе выявлены типы и установлена территория их распространения среди предметов вооружения. Учтены втульчатые и черешковые наконечники копий, кинжалы, секиры, втоки, втульчатые и черешковые наконечники стрел. Третий раздел главы посвящен выделению типов украшений - зеркал, браслетов, булавок, серег, бус, бляшек, подвесок (Дегтярова А.Д стр.10-12).

При рассмотрении географического распределения изучаемых типов металлического инвентаря, в качестве специфичных только для исследуемого региона форм изделий выделены: топоры вислообушные с гребем, молотки кельтообразные, тесла с уступами, серпы-косари с прямой пяткой, ножи однолезвийные с прямой выделенной рукоятью, наконечники копий с многогранным уступом-упором у основания черешка, стрелы втульчатые с выступающей и скрытой втулкой, квадратные зеркала.

Вместе с тем, в инвентаре Казахстана и Киргизии вычленена группа орудий труда и оружия, характерных для всей общности культур валиковой керамики. Особенно отчетливо сходство определенных типов инвентаря проявляется для очагов металлообработки в пределах восточной и контактной зон культур валиковой керамики, выделенных Е.Н.Черных. К числу таких общих типов инвентаря можно отнести желобчатые, копьевидные, прямолезвийные втульчатые долота, бритвы овально-усеченной формы с кольцевым наплывом у основания черенка, втульчатые копья с прорезями, черешковые наконечники копий е кольцевым упором у основания черешка, браслеты округло-выпуклые в сечении.

Выделена группа украшений и оружия, которые появились еще у населения алакульской культуры и продолжали бытовать в эпоху поздней бронзы с некоторыми видоизменениями. К этой группе отнесены бляшки округлые, выпукло-вогнутые, с концентрическими окружностями, крестообразные накладки, бусы различных типов, браслеты округло-выпуклые в сечении, втульчатые наконечники стрел. (Дегтярова А.Д стр.13-15).

Взаимовстречаемость типов инвентаря в памятниках поздней бронзы Казахстана и Сибири позволила придти к некоторым выводам относительно хронологического соотношения металла федоровской культуры и инвентаря поздней бронзы Казахстана. В федоровских погребениях, а также в памятниках черноозерско-томского варианта андроновской общности с сильным федоровским влиянием обнаружены ножи двулезвийные с ромбическим перекрестием, серпы с закраинами-бортиками, втульчатая стрела с шипом, круглое зеркало с петелькой, серьги с раструбами, пластинчатые кольца с несомкнутыми окончаниями. В то же время эти формы найдены в кладах и погребениях Центрального, Восточного Казахстана и Семиречья периода ХП-1Х вв. до н.э. Эти факты свидетельствуют о синхронности памятников федоровской культуры и комплексов поздней бронзы Казахстана и Киргизии. Таким образом, подтверждается точка зрения об относительно поздней датировке - последние века II тыс. - начало I тыс. до н.э. - памятников Федоровской.

Технология изготовления металлических изделий

Казахстана и Киргизии

Результаты технологического исследования металлического инвентаря свидетельствуют о высокой технической культуре металлообрабатывающего производства. Во всем огромном регионе проявляется единообразие в использовании приемов обработки металла. Соблюдаемое соответствие режимов термической и механической обработки составу сплавов является показателем оптимальности технологии изготовления изделий. При микроструктурном исследовании выявлены следующие варианты технологических схем изготовления инвентаря: I. литье без доработки; 2. литье с незначительной доработкой всего корпуса отливки или только лезвийной кромки (степени обжатия 20-40 %); 3. литье с незначительной доработкой всего корпуса изделия (степени обжатия 20-40 50 и существенной с одновременным упрочнением ковкой рабочей части (степени обжатия 70-80 %)\ 4. сложное литье с доливкой наверший и сильной кузнечной доработкой лезвийной части (степени обжатия 80-90 %)\ 5. литье заготовки с последующей формообразующей ковкой всей отливки (степени обжатия 70-100 %).(Дегтярова А.Д стр.15-17).

Корреляция признаков: тип изделия - металлургическая группа - вариант технологической схемы, показала, что соответствие между ними наблюдается в самых общих чертах, в рамках категорий - орудия труда, предметы вооружения, украшения.

В первом разделе главы рассмотрены результаты технологического исследования орудий Труда. Металлографическому анализу подвергнуто 76 изделий, в числе которых вислообушные топоры, кельтообразный молоток, желобчатые, копьевидные, прямолезвийные долота, миниатюрные долота с литой и кованой втулкой, зубило, тесла с уступами, тесло с лобным ушком, серп-косарь с крюком, серпы-косари с прямой пяткой, серпы с закраинами-бортиками, ножи однолезвийные, бритвы, пинцет, пробойники, шилья, крючки. Рецептура сплавов, ив которых изготовлены орудия труда, характеризуется выраженной стабильностью и стандартностью. Изделия отлиты преимущественно из оловянной бронзы (60 из 76 орудий труда). При этом использовались в основном оловянные бронзы I и П подгрупп (1-12 % олова; 51 изделие из 60). Такой подбор лигатуры был наиболее удачным, так как бронз подобного состава отличаются не только высокой твердостью, жидкотекучестью, но одновременно и хорошей пластичностью при деформации. Последнее обстоятельство имеет важное значение, учитывая то, что орудия труда после получения отливок обязательно подвергались дополнительной доработке. Бронзы с содержанием олова 12-26 % (III-V подгруппы), имеющие пониженную ковкость, использовались при изготовлении орудий труда в единичных случаях.

Орудия труда изготовлены по четырем вариантам технологических схем - 1-3,5. Первый вариант использовался крайне редко, отмечен всего в двух случаях (копытообразный молоток, нож). Также редко применялся и второй вариант технологической схемы. Он зафиксирован в 9 случаях (серп с крюком, топорик с молоточкообразным обухом, нож с "хвостом", тесло с уступом, пинцет, шилья). Основная массе орудий труда изготовлена по третьему варианту технологии (45 изделий). Большинство мелких орудий труда несложных форм - шилья, крючки, миниатюрные долота и один нож изготавливались по 5 варианту.

При литье изделий использовались односторонние с плоскими крышками, двусторонние, трехсоставные литейные формы. Отливки производились в глиняных, каменных, металлических литейных формах. Полученные отливки, как правило, подвергались кузнечной доработке. Ковка была направлена на удаление пороков литья при незначительных степенях обжатия металла всего корпуса изделий. Более тщательно была доработка рабочей части, где она сопровождалась степенями обжатия металла порядка 70-80 %. В процессе вытяжки и заострения лезвийных окончаний происходило и их одновременное упрочнение. (Дегтярова А.Д стр.17-19).

Доработка оловянных бронз в большинство случаев проводилась по горячему металлу при температурах 600-700° (70 % орудий трупа, изготовленных из оловянных бронз). Холодная ковка после литья отмечена только в одном случае, холодная ковка с промежуточными отжигами - у 27 % изделий. Орудия труда, деформированные вхолодную, в основном имели низкое содержание олова в пределах 1-6 % . Подобный выбор температурных режимов является технологически оправданным, поскольку даже небольшие степени обжатая оловянных бронз вызывают значительное упрочнение металла. Б связи с этим, надо было прибегать к частым отжигам для восстановления пластичности металла. Оптимальность и стабильность обработки бронз проявилась также в использовании специального приема термообработки оловянных бронз - отжига гомогенизации. Его следы обнаружены в микроструктуре 10 изделий, содержащих в составе металла примесь олова от 7 до 25 %. Отжиг проводился при температуре 700° с выдержкой при этой температуре не менее часа и положительно сказывался на пластичности металла. Отожженные бронзы с 15-20 % олова можно было легко ковать вгорячую, в то время как их холодная ковка была невозможной. (Дегтярова А.Д стр.19-24).

Орудия труда, отлитые из мышьяковой бронзы, прокованы или по холодному металлу или вхолодную с промежуточными отжигами. Кузнечная ковка медных изделий осуществлялась в основном в режимах неполной холодной - 134-405° или неполной горячей - 405-676°ковки.

Во втором разделе главы излагаются результаты технологического исследования предметов вооружения. Коллекция предметов вооружения, изученная металлографически, насчитывает 26 изделий, в числе которых втульчатые и черешковые наконечники копий, кинжалы, втульчатые наконечники стрел. При изготовлении оружия проявлялась целенаправленность, в подборе лигатуры для этой категории изделий. В подавляющем большинстве использовалась высокооловянная бронза II-V подгрупп с содержанием олова 7-25 % (в 24 ив 26 изделий). D двух случаях применена комплексная оловянно-свинцовая лигатура. Использование высокооловянной лигатуры существенно влияло на твердость оружия, значительно повышая ее. У этой категории предметов наиболее высокие показатели микротвердости - 180-295 кг/кв.мм . Оружие изготавливалось по четырем вариантам технологических схем - 1-4. Основная масса предметов вооружения получена по второму варианту технологических схем. Первый и третий варианты применялись редко (первый - в двух случаях, третий - в четырех). По четвертому варианту технологии изготовлены только кинжалы II Каракольского клада. Предметы вооружения получали отливкой в двусторонних формах. Важное значение при этом имело использование наряду с глиняными и каменными, металлических литейных форм. Кокильное литье давало отливки с большей плотностью, лучшей размерной точностью и чистотой поверхности. Имея дело с обработкой высокооловянных бронз, с целью достижения большей пластичности металла практиковался отжиг гомогенизации при температурах 700-800° и выдержка при этой температуре не менее часа. Следы проведения этого приема термообработки зафиксированы в микроструктурах II изделий. Также как и при доработке орудий труда оружие предпочитали ковать вгорячую (15 предметов), значительно реже ковали вхолодную с промежуточными отжигами (4 изделия) и совсем редко вхолодную (2 изделия). (Дегтярова А.Д стр.24-26).

В третьем разделе рассматривается технология изготовления украшений. Микроструктурное исследование прошли 44 изделия - зеркала, браслеты, булавки, серьги, бусы, бляшки, кольца. Украшения получены по 1-3, 5 вариантам технологических схем. По первому варианту изготовлены кольца и бусы из сурьмы. Второй и третий варианты технологии использовались в равной мере при изготовлении зеркал, булавок, бляшек с петелькой или шпеньком, крестообразной накладки. Перечисленные украшения получены литьем в односторонних с плоскими крышками, двусторонних, трехсоставных литейных формах, а также по утрачиваемым восковым моделям. Для этих типов изделий использовали в основном оловянную бронзу I и П подгрупп (содержание олова 1-9 %). Получаемые отливки в большинстве случаев дорабатывали горячей ковкой. Для повышения пластичности металла практиковалось проведение Предварительного гомогенизационного отжига.

Браслеты, серьги, бусы, бляшки округлой и прямоугольной формы изготавливалось по Р варианту технологии. В качестве основных видов сырья для этих украшений использовались бронза с содержанием олова 1,2-12 % и комплексная оловянно-свинцовая бронза с концентрацией олова 5-14 % и свинца 1,6-5 %. Преимущественным способом формовки изделий была ковка по холодному металлу с низкотемпературными отжигами. Подобный выбор температурного режима диктовался частым использованием для изготовления украшений оловянно-свинцовой бронзы. Горячая доработка бронз с повышенными концентрациями свинца (более 0,03 %) сопровождается явлением красноломкости металла. Украшения с высоким содержанием олова в составе - 9-12 % перец ковкой подвергались отжигу гомогенизации.

В четвертом разделе главы рассмотрены результаты технологического исследования отходов металлообрабатывающего производства.

Очаги металлургии и металлообработки

Технологическое исследование металлического инвентаря позволило выявить единство технических традиций в эпоху поздней бронзы Казахстана и Киргизии. Вместе с тем, в отдельных районах этого огромного региона прослежена специфика металлообработки. Эти различия связаны с деятельностью различных очагов металлургии и металлообработки - североказахстанского, центральноказахстанского, восточноказахстанского и семиреченского. При вычленения очагов мы исходили из определений понятий, выработанных Е.Н.Черных. В качестве основных признаков деятельности очагов выступают своеобразие набора типов инвентаря, технологических приемов металлообработки и рецептуры сплавов. Выделяя металлургические очаги, мы ориентировались в основном на наличие археологически и геологически выявленных следов металлургии.

Североказахстанский очаг металлургии. Очаг локализован в пределах Притоболья и Приишимья. Деятельность очага базировалась на собственных рудных источниках меди, представленных Павлодарскими, Экибастузскими, Мугоджарскими месторождениями. Функционирование очага металлургии доказывается археологически прослеженными остатками металлургического процесса. Для продукции очага характерны топоры вислообушные с гребнем, втульчатые долота, тесла с уступами, серпы-косари с прямой пяткой, бритвы, однолезвийные ножи, наконечники стрел с выступающей и скрытой втулкой, втульчатое копье с прорезями, черешковые наконечники копий, браслеты выпукло-вогнутые в сечении, зеркала квадратные, бляшки с петелькой. К числу своеобразных типов инвентаря относятся кинжалы листовидной формы с выраженной нервюрой и грибовидным навершием, наконечники стрел с выступающей втулкой и ромбическим сечением пера. Подавляющее большинство наконечников копий с ромбическим сечением и кольцевым упором у черешка происходит из этого района. Население североказахстанского очага находилось в тесных связях с племенами позднесрубной культуры, о чём свидетельствуют находки явно импортных из позднесрубного очага металлургии серпов-косарей с крюком, двулезвийного ножа с намеченным перекрестьем. Другое направление культур них связей - восточное, с племенами карасукской культуры. Это проявилось в местных подражаниях формам карасукских однолезвийных ножей с кольцевым завершением рукояти и находке кинжала с шипами карасукского облика.

Металл Северного Казахстана представлен 4 металлургическими группами: оловянной свинцово-оловянной, мышьяковой бронзами, "чистой" медью.

Преобладающими в количественном отношении являются группы оловянной бронзы - 61,4 % и "чистой" меди, составлявшей 2896. Североказахстанские бронзы в отличие от центральноказахстанских и восточноказахстанских имеют сравнительно невысокие концентрации олова в составе. (Дегтярова А.Д стр.26--27).

 Центральноказахстанский очаг металлургии локализован в Джезказганской и на юге Карагандинской областей. Очаг относится к числу крупнейших в Евразийской металлургической провинции.

На территории очага в эпоху поздней бронзы были распространены втульчатые долота - желобчатые, копьевидные, прямолезвийные, серпы-косари, однолезвийные ножи, бритвы, черешковые наконечники копий, втульчатые наконечники стрел с выступающей и скрытой втулкой, булавки, квадратные зеркала. Своеобразие металлообработки в том районе подчеркивается наличием трехлопастных черешковых наконечников стрел, наконечника стрелы с выступающей втулкой и шипом, наконечника стрелы со скрытой втулкой и вертикальными ложными арками, трубчатого составного браслета, крестообразной накладки. Культурные связи существовали с населением еловской, ирменской, федоровской, карасукской культур.

Для центральноказахстанского очага металлургии характерно употребление выработанных стандартных рецептов сплавов. В основном это оловянные бронзы - 62 % и медь - 29 %. Три изделия изготовлены из оловянно-свинцовой бронзы. Центральноказахстанские бронзы в сравнении с североказахстанскими и семиреченскими отличаются более высоким содержанием олова в составе. 78 % изделий из оловянной бронзы имеют примеси олова в количествах 6-18%. Проведенное технологическое исследование выявило высокую техническую культуру металлообработки с отчетливо выраженной тенденцией к стандартизации. Длительный опыт работы привел к выработке наиболее оптимальных режимов изготовления металлических изделий. При изготовлении изделий использовались 2,3,5 варианты технологических схем, преобладающими в количественном отношении были 2 и 3. Подавляющее большинство изделий, в том числе даже и мелкие украшения - бусы - получены в процессе литья в формы. При литье наконечников стрел и копий широко использовались металлические литейные формы. Литые изделия дорабатывали преимущественно способом горячей ковки. Кузнечной ковке высокооловянных бронз обязательно предшествовала их термообработка - проведение отжига гомогенизации (60 % всех изделий с содержанием олова 6-22 %). Таким образом, наличие высокоразвитой и стабильной технологии изготовления металлического инвентаря Центрального Казахстана указывает на самостоятельное существование металлообработки, в виде обособленной ремесленной отрасли.

При сопоставлении химического состава и технологических приемов изготовления инвентаря, происходящего из поселенческих материалов и погребальных комплексов получен важный вывод. Металл могильников бегазы-дандыбаевской культуры по спектроаналитическим данным и структурным показателям не выделяется из общей серии бронзовых и медных изделий Казахстана. Правомерен вывод, что предметы вооружения, украшения и орудия труда из могильников имеют местное происхождение и историко-культурно могут быть связаны с поселениями Центрального Казахстана.

Производственная структура центрально-казахстанского очага металлургии может быть определена III рангом по схеме, разработанной Е.Н.Черных. В структуре этого ранга присутствуют три ячейки:

I. горняк; 2. металлург; 3. кузнец-литейщик. Горное дело отделено от металлургии. Металлообработка также выделена в самостоятельную отрасль в рамках общинного ремесла. По всей видимости, объединения мастеров имели клановую или планово-производственную форму. Такая форма объединений предполагает, по данным Е.Н.Черных, территориальное отделение мастеров, стандартизацию типов металлического инвентаря, рецептов сплавов, высокий уровень технологии металлообработки, широкую зону сбыта. (Дегтярова А.Д стр.27-30).

 Восточноказахстанский очаг металлургии расположен в пределах Усть-Каменогорской и Семипалатинской областей.  На территории очага производились желобчатые долота, тесла с уступами, серпы-косари, однолезвийные ножи, втульчатые наконечники копий, наконечники стрел с выступающей и скрытой втулкой, пулевидные наконечники стрел. Особенностью металлообработки является распространение здесь серпов с закраинами-бортиками, втульчатых наконечников в копий с упором у основания втулки, наконечников стрел с выступающей втулкой и вертикальными ложными арками, пуповидного наконечника стрелы с двумя шипами, двулезвийных ножей-кинжалов с ромбическим перекрестьем. У населения Восточного Казахстана существовали интенсивные контакты с населением федоровской культуры, черноозерско-томского варианта андроновской общности, а также еловской, ирменской кульгур.

Отличительной особенностью восточноказахстанского очага металлург и является использование исключительно оловянных бронз. Из проанализированных изделий только одно изготовлено из оловянно-свинцовой бронзы. Восточноказахстанские орудия труда и предметы вооружения отлиты в основном из бронзовых сплавов, содержавших высокие концентрации олова в интервале 12-26 % (75 % изделий). Технология изготовления также отличается единообразием - подавляющее большинство изделий получено по 2 и 3 вариантам технологии. Их доработка осуществлялась п основном по горячему металлу. Почти 60 % изделий перед кузнечной ковкой подверглось отжигу гомогенизации. (Дегтярова А.Д стр.30-32).

Семиреченский очаг металлообработки локализован в Северной Киргизии и Юго-Восточном Казахстане. Деятельность его базировалась на привозном сырье, поступавшем, по всей видимости, из Центрального и Восточного Казахстана. Семиреченский металл нам известен в основном по кладам бронзовых изделий. Здесь обнаружено 12 кладов, содержавших свыше 100 изделий. По мнению Е.Н.Черных, основанному на изучении металла Балкано-Карпатья и Северного Причерноморья, клады позднего бронзового века следует рассматривать как памятники, оставленные профессионалами-литейщиками.

В семиреченском очаге металлообработки были распространены топоры вислообушные с гребнем, топоры с валиковым утолщением края втулки, долота, тесла с уступом, бритва, черешковые наконечники копий, серпы-косари, однолезвийные ножи, втульчатое копье с прорезями, секира, зеркала круглые с ручкой и квадратные серьги с раструбом, браслеты выпукло-вогнутые в сечении, бляшки, кованые бусы, "бисер" из сурьмы. Только в этом районе обнаружены такие своеобразные  формы как кельтообразные молотки, кинжалы с навершиями в виде фигурок животных, серпы с закраинами-бортиками и черешковым выступом. В числе семиреченских изделий присутствуют предметы, которые демонстрирую-!' наличие тесных контактов с восточноказахстанскими племенами, населением федоровской, кайраккумскои, чусткой культур.

Семиреченский металл представлен 4 металлургическими группами: оловянной, оловянно-свинцовой, мышьяковой бронзами и "чистой" медью. Самая многочисленная группа - оловянной бронзы, которая содержит 88,8 % всех изделий, исследованных спектрально. Семиреченские бронзы, также как и североказахстанские, имеют сравнительно невысокие концентрации олова в составе. 92 % изделий, отлитых из оловянных бронз, содержат олово в составе в пределах 1-12 %.

По данным металлографического анализа установлено, что при изготовлении изделий использовались 1-5 варианты технологических схем; Однако* наиболее широко применялись 3 и 5 варианты. Специфика металлообработки очага состоит в том, что наряду с высококачественным литьем в разъемные каменные и глиняные формы использовалась широко кузнечная формовка украшений из заготовок. Изделия, полученные в процессе литья, подвергались дополнительной доработке. Кузнечная доработка осуществлялась как по горячему металлу, так и вхолодную с промежуточными отжигами. Эта особенность металлообработки семиреченского очага сближает его с североказахстанским. Вместе с тем, часто практиковалось проведение предварительного отжига гомогенизации. Проведенное технологическое исследование семиреченского металла выявило своеобразие использования определенных технологических схем в Чуйской, Таласской долинах и Иссык-Кульской котловине. В Чуйской долине подавляющее большинство изделий получено по 3 варианту технология. Своеобразие металлообработки в Чуйской долине проявилось в предпочтительном использовании горячей доработки предметов - 78 % изделий.

Технология изготовления изделий Таласской долины отличается заметным единообразием. Все предметы изготовлены по 5 варианту технологических схем (исключение составляют бусы из сурьмы). Ковка производилась вхолодную, в заключение изделие подвергалось низкотемпературному отжигу.

Специфичность металлообработки в Иссык-Кульской котловине можно иллюстрировать на примере сложной технологии изготовления кинжалов II Каракольского клада (4 вариант технологии). (Дегтярова А.Д стр.32-33).

 Таким образом, в рамках семиреченского очага металлообработки выделяются три производственных центра - Чуйекий, Таласский, Иссык-Кульский, в которых продукция производилась по собственным производственным канонам. Под производственным центром мы понимаем деятельность одной или нескольких мастерских по производству металлических изделий с выработанными устойчивыми и своеобразными технологическими схемами изготовления инвентаря.

Заключение

Таким образом, к настоящему времени можно считать окончательно установленным факт наличия памятников культуры бронзового века на территории Кыргызстана. Исследователи указали также черты, составляющие ее своеобразие. Источниковедческая база представлена достаточно разнообразно и хронологически широко: поселения, наскальные рисунки, погребения, горные выработки и случайные находки; датируемые от раннего до позднего этапа эпохи бронзы. Единственным минусом является отсутствие комплексов.

Эпоха энеолита на территории нашей страны пока неизвестна, за исключением нескольких изображений Саймалы-Таша.

Эпоха ранней бронзы – погребение у с. Пригородное, в зоне затопления Камбаратинской ТЭС, могильники Таш-Тюбе II и Таш-Башат.

Эпоха поздней бронзы (начало I тысячелетии до н.э.) – многочисленные случайные находки на трассе БЧК, могильники Кеклик-Сай, Бурмачап, Джазы-Кечу, Джал-Арык, клады Сукулукский, Шоминский и т.д.

Материалы из перечисленных памятников позволили исследователям дать более или менее подробную характеристику культуры скотоводческого населения бронзового века Кыргызстана. Причем, при всей бесспорной близости ее к культурам степного облика Южной Сибири, Урала и Казакстана, она все же тяготит, по моему мнению, больше к последней, но до сих пор окончательно не решен вопрос о том, существовала ли здесь самостоятельная культура в эпоху раннебронзового века. В этом отношении более ясна ситуация для позднего этапа бронзы, когда на территории Кыргызстана были распространены памятники локального варианта андроновской культуры.

В настоящее время представляется актуальным возобновить разработку проблем, связанных с бронзовым веком Кыргызстана. Это предопределяется, с одной стороны, расширением источниковедческой базы по бронзе с территориями интересующего нас региона (что не нашло пока должного отражения в литературе), с другой успехами в изучении археологии эпохи бронзы сопредельных областей Южной и Восточной Сибири, Прибайкалья, Центральной Азии, Казахстана и др. Из числа ранее поставленных задач, по-прежнему остается, задача классификации и типологии многочисленного материала эпохи поздней бронзы, кстати по Кыргызстану, какой-либо классификации памятников (полевые и кабинетные исследование), и дальнейшее их освещение в научных трудах. Это предопределяется во первых накоплением достаточного количества материала по Кыргызстану требующего к себе особого внимания, во вторых успехами зарубежных исследователей в этой области, в третьих с возникшей потребностью пересмотра старых данных на фоне открытий последних десятилетий, ну пожалуй, основной проблемой – возрождением Кыргызкой археологии.

Таким образом, основная цель данной работы раскрыть реальную картину изученности бронзового века в Кыргызстане и перспективность дальнейших исследований в этой области, а также введение в научный оборот материалов, хранящихся в фондах музея – лаборатории КГНУ.

Список использованный литературы

1.    Аванесова Н.А 1975 Жаман-Узен II-атасуский могилник центрального Казакстана//КСИА вып.142

2.    Аванесова Н.А Культура пастушеских племен эпохи бронзы Азиатской части СССР Ташкент 1991.

3.    Багданова –Березовская И.В 1963 Химический анализ металлических предметов из Минусинской котловины //новый методы в археологических исследованиях,М.-Л.

4.    ГрязновМ.П 1969 Классификация, тип, культура теоретические основы советской археологии// тезисы докладов теоретического семинар ЛИОА АН СССР,Л.

5.    Генинг В.Ф 1961 Проблемы изучения железного века Урала// ВАУ. Вып.1 Свердловск.

6.    Дегтярова А.Д Металлообработка в эпоху поздний бронзы на территории семиречия М.-1985.

7.    Итина М.А 1977 История степных племен Южного Приаралья //Труды ХАЭЭ.вып.Х.

8.    Кузмина Е.Е Металлические изделия энеолита и бронзового века в Средней Азии.М-1966.

9.    Кожемяко П.Н Погребения эпохи бронзы в Киргизии //известия А.Н.Киргизской ССР,т. 2 вып.3 1960.

10.  Наумова Д.В 1963 Производства и оброботка древных медных и бронзовых изделии Минусинской котловины // Новые методы в археологических исследованиях.М-Л.

11.  Плоских В.М Мокрынин В.П Клады в Кыргызстане,мифы и реальности. Бишкек 1992.

12.  Плоских В.М Виник Д.Ф Кетмен-Тюбе Фрузе 1977.

13.  Сальников К.В.1967 Очерки древней истории южного Урала М.

14.  Теплоухов С.А 1927 Древние погребения в Минусинском крае//Материалы по этнографии т.3.вып.2. Л.

15.  Федорова Давыдова Э.А 1973 К проблеме андроновской культуры// ПАУС,М.

16.  Черников С.С 1960 Восточный Казахстан в эпоху бронзы //МИА.