Дипломная работа: Роль военного фактора в истории России

Введение

Актуальность изучения заявленной темы связана с учетом насущных потребностей современного общества, в частности с необходимостью формирования системы национальной безопасности для современного Российского государства.

Внешние и внутренние войны повлекли, по меньшей мере, четыре крупнейшие исторические катастрофы русской государственности: татаро-монгольское нашествие, Смута, гражданская война и иностранная интервенция начала XVII в. (1605-1613 гг.), первая мировая война, революция и гражданская война 1918-1920 гг., военные перевороты и конфликты конца 80-х - начала 90-х гг. и "холодная" война второй половины XX в.

Из-за военных катастроф история развития устройства русского государства предстает как ряд циклов, каждый из которых начинался с энергичного подъема и завершался крушением всего созданного, после чего снова искались пути и формы строительства своей государственности[1]. Таким образом, войны и насилие занимают центральное место не только в трансформации политических институтов, но и мощным внешнеполитическим фактором развития государства.

Национальная безопасность современного Российского государства основывается сейчас на более сложном, чем прежде, комплексе многоплановых политических, дипломатических, экономических, технологических, идеологических, военных и иных мер[2]. Решающее значение среди них имели и имеют средства преимущественно политического характера, направленные на создание благоприятной для страны внешней и внутренней обстановки, устранение существующих и потенциальных военных угроз, их локализацию, упрочение международного положения государства, обеспечение устойчивых геополитических позиций, надежной защиты его интересов от посягательств извне и разрешение назревающих противоречий мирным путем. Однако эти меры могут быть эффективными лишь при том условии, если они органически сочетаются с действиями военного оборонительного характера, активным сдерживанием возможного агрессора, блокированием его попыток оказывать политическое и экономическое давление, а тем более силой оружия добиться политических целей.

Так или иначе, вся история России, как, впрочем, и большинства других государств, органически связана с ее неоднократным участием в оборонительных или наступательных войнах, вооруженных столкновениях и конфликтах. Периоды мирного развития и в далеком прошлом, и в наше время не раз прерывались годами военного лихолетья. С давних времен России пришлось отражать многочисленные вражеские нашествия, когда ее судьба висела на волоске. Вместе с тем она неоднократно выступала в качестве защитника других дружественных народов и стран, помогая им отстаивать свою свободу и независимость. В то же время и сама Российская империя во многих случаях предпринимала крупные завоевательные походы, укрепляя свои позиции в мире и расширяя государственные границы.

Все вышесказанное подчеркивает актуальность рассмотрения данной темы, являющейся, к тому же одной из наиболее политизированных областей исторической науки.

Объект исследования - военный фактор в процессе развития русской государственности в XIII - XV в.

Предмет исследования - организация войск, соотношение сил, значение военных обстоятельств в крупнейших исторических событиях XIII- XV вв.

Хронологические рамки работы охватывают период начала XIII -конца XV вв. Выбранная нами нижняя граница обоснована необходимостью рассмотреть кризис государственности Киевской Руси. В развитии кризисных явлений не последнюю роль сыграл военный фактор, который в тот момент обуславливал происходящие политические процессы. Этими знаковыми политическими процессами, на наш взгляд могут служить особенности организации вооруженных сил, специфическое распределение экономических ресурсов среди военной верхушки. Выбор верхней хронологической границы диктуется попыткой рассмотреть изменение военного фактора в процессе объединения русских земель под эгидой Москвы вплоть до его завершения при Иване III. В данный период военный фактор ставится в прямую зависимость от происходящих в стране политических процессов и явлений и уже не обуславливает их.

Территориальные границы нашего исследования включают в себя территорию русских земель в меняющихся границах, характерных для того или иного этапа рассматриваемого периода.

Целью данной работы является необходимость рассмотреть влияние военного фактора на процесс исторического развития России в XIII - XV вв.

Данная цель предполагает решение следующих задач:

Рассмотреть основные характеристики, вкладываемые историками в понятие "военный фактор".

Охарактеризовать влияние военного фактора на процесс исторического развития Руси в XIII в.

Осветить изменение значимости военного фактора в объединительном процессе русских земель.

В ходе исследования были использованы следующие методы:

1. Историко-генетический метод. В рамках данного исследования нами последовательно раскрывается изменение роли военного фактора в процессе исторического развития в рамках заявленных нами хронологических границ, путем выявления причинно-следственных связей определяются закономерности взаимосвязей военного и политического факторов, выявляются тенденции в изменении роли военного фактора в развитии русской государственности.

2. Пространственно-временная типологизация. Для исследования влияния военного фактора на развитие российской государственности мы разделим исследуемый период развития на два следующих этапа: эпоха монгольского нашествия, и этап с начала XIV в. до конца XV вв.

В данном случае монголо-татарское нашествие является тем историческим событием, которое обусловило изменение роли военного фактора для развития русской государственности.

3. Сравнительно-исторический метод.

Сравнительно-исторический метод применяется нами в рамках данного исследования в двух видах: синхронном и диахронном.

Мы используем диахронный метод для того, что рассмотреть изменение роли военного фактора на разных этапах развития русской государственности. Синхронный метод взят нами для сравнительной характеристики особенностей военной организации русских и монгольских войск.

Изученность темы.

Изучение военного фактора и его роли в истории России давно интересовало исследователей.

Так как историографическая трактовка роли военного фактора в процессе развития русской государственности в XIII - XV веке будет рассмотрена нами в рамках первой главы, мы ограничимся лишь краткими замечаниями, которые касаются степени изученности рассматриваемой нами темы.

Кроме этого, мы выделяем группы авторов, согласно выделенным в дипломной работе проблемам. На наш взгляд наиболее значимыми из них являются следующие.

Во-первых ряд исследователей сосредоточили свое внимание на рассмотрении роли церкви в процессе военной организации, в частности

О.В. Золотарев, А.Е. Мусин. Эти авторы обращают внимание на то, что позиция церкви обуславливала многие политические процессы, в частности обуславливала особенности изменения роли военных сил в процессе развития тех или иных форм Русского государства.

В рамках работ таких авторов как М.В. Горелик, В.А. Золотарев, Р.М. Храпочевский, С.Н. Ионин, А.Н. Кирпичников отражены вопросы организации войска, как русского так и войска монголо - татар. Эти авторы рассматривают развитие военного дела, развитие и усовершенствования русского войска.

Работы третьей группы авторов (В. Серебрянников, А. Архиезер и др.) затрагивают процессы влияния военного фактора на развитие внутренней и внешней политики Российского государства в рамках рассматриваемых нами хронологических рамок.

В целом, военные аспекты русской истории XIII - XV вв. неоднократно рассматривались историками, что нашло отражение в многочисленных работах, связанных с изучением самих войн в их роли в истории Отечества.

Научная новизна работы состоит в попытке оценить влияние военного фактора с позиции исторического развития российского государства в рассматриваемый период.

Источниковую базу данной работы составляют в основном опубликованные источники. Первую группу источников тексты летописей. Нами в работе были использованы следующие тесты, которые позволяют нам реконструировать организацию русского войска, основные исторические события в рамках рассматриваемого нами периода.

"Летописец русских царей"[3] - летописный памятник, сохранившийся в рукописи XV в. В основу летописца положен владимирский летописный свод начала XIII в., близкий Радзивилловской летописи. Этот свод был переработан в Переяславле-Суздальском (Залесском) с привлечением местных и некоторых других известий.

Никоновская летопись[4] - русская летопись конца XV века. Сходство Никоновской летописи с Вологодско-Пермской дает основание предполагать, что она была составлена при дворе вологодского-пермских епископов в конце XV века как общерусская основа местной летописи.

Наиболее значимым на наш взгляд источником являются разрядные книги (иначе - разрядные списки) [5] - книги записей распоряжений о назначениях на военные, гражданские и придворные должности, документы, содержавшие государственные указы о назначениях и должностях сановников, придворных, гражданских и военных лиц.

Нами также были использованы ярлыки монгольских ханов, которые как документы позволяют нами установить взаимоотношения внутри как русского, так и монгольского государства, а также взаимоотношения между данными государствами.

Вторую группу источников составляют литературные материалы, которые представлены такими сказаниями, как "Задонщина"[6], "Стояние на реке Угре"[7], "Сказание о Мамаевом побоище"[8]. Эти литературные произведения позволяют проследить непосредственно исторические события наиболее значимых военных сражений рассматриваемого нами периода, но и того влияния, которые оказали рассматриваемые события на дальнейшее непосредственное историческое развитие.

Структура работы. Данная работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

Во введении обоснована актуальность выбранной темы, указаны цель и задачи, объект и предмет, избранные методы исследования, обозначена новизна, практическая ценность полученных результатов, определена изученность темы

Основная часть работы состоит из трех глав. Параграфы в главах выделены по проблемно - хронологическому принципу.

В первой главе дается анализ исторической трактовки сущности понятия "военный фактор" и характеризуются его основные параметры. Во второй и третьей главах рассматривается влияние военного фактора в русской истории XIII - XV в.

Заключение содержит основные выводы дипломной работы.

Глава 1. Теоретические аспекты понятия "военный фактор"

1.1 Представления историков о сущности военного фактора и его роли в истории русских земель в XIII веке

Военная деятельность является одним из основных проявлений человеческой активности и составляет часть человеческой культуры в широком смысле слова, в силу чего она оказывает влияние на мировосприятие. Войны вызываются целым рядом разнохарактерных причин и существующих по большей части в сознании человека, каковыми являются в частности: жажда славы, стремление к власти, богатству, представления о чести и доблести[9].

Будучи включенными в картину мира, в культурные установки, войны оказывали и оказывают серьезное влияние на историю обществ и государств.

С недавнего времени стал всерьез рассматриваться вопрос о влиянии военного фактора на историю России.

Однако, хотя вместе с критикой традиционных (географических, экономических) факторов принято стало считать, что война сыграла значительную, если не гипертрофированную роль в истории Московского княжества, эти заключения сделаны a-priori и требуют либо подтверждения, либо опровержения, либо уточнения и, во всяком случае, необходимо обобщение имеющегося по данному вопросу материала[10].

В силу вышеобозначенных причин, требуется детальное рассмотрение теоретической сущности понятия "военный фактор".

Впервые к понятию "военный фактор" обратился в своих работах

Н.М. Карамзин[11]. Поскольку его "История государства Российского" имела целью обзор всей русской истории, ее автор не ставил перед собой задачу сколько-нибудь серьезного рассмотрения этого аспекта деятельности князей. Тем не менее, на страницах "Истории государства Российского" войны не только были описаны, но и получили объяснение с точки зрения свойственного историкам-рационалистам понятия о государственной пользе.

Однако, мы считаем, что взгляд Карамзина на военную военную, как и прочую деятельность историю России был в целом критическим, но не всегда последовательным. Так борьба династов характеризуется в "Истории... " как междуусобицы, не приносящие ничего, кроме анархии и разорения. Это не мешало придворному историографу пытаться анализировать причины действий конкретных князей.

Нужно отметить, что оценка деятельности московских князей выпадает из негативной в целом картины междукняжеских отношений. Представители этой ветви Рюриковичей, за исключением, может быть, лишь Юрия Даниловича предстают как государственные деятели серьезного уровня, преследующие единственные из многих стратегические цели и общественную пользу. Н.М. Карамзин поделил князей на "наших" - умных и дальновидных в массе своей московских и "не наших" - мелких, корыстных (в последствии - реакционных) и, часто, глупых, недальновидных - всех остальных[12].

Таким образом, любая деятельность московских князей, в том числе и военная, характеризовалась автором как объединительная, что время от времени ставило его в тупик.

С.М. Соловьев дал оценку характера войн. Он обратил внимание на то, что московские князья "при начале своего усиления... вооружаются против ближайших соседей, слабых, с которыми легко совладать, при том помыслы на их счет слишком далеки от главной сцены действия, не могут возбудить подозрения и противодействия"[13] во Владимирском великом княжестве.

С отдельными аспектами этого заключения можно спорить, но роль войны, по крайней мере, на первом этапе существования Московского княжества показана достаточно точно.

В дальнейшем московские князья выглядят у автора менее агрессивно и, кроме того, проявляется традиционная для отечественной историографии тенденция к рассмотрению деятельности московских князей, в том числе и военной, как выражения более или менее сознательно выраженного стремления к объединению русских земель[14]. Особый интерес представляет обобщающая глава второй книги "Истории России... "[15], содержащая анализ военного искусства, тактики, характерной для средневековых войн на Руси, характеристику военной организации.

Вклад исследователя был настолько велик, что многие его младшие современники из числа историков могли лишь дорабатывать какие-то его идеи или просто компилировать "Историю России".

Одним из них был Н.С. Голицын.

Интересующий нас период он рассмотрел в первой части своей "Всеобщая военная история древних времен"[16]. Работа при своем появлении не имела, как представляется, серьезного научного значения. Сочинение описательного характера представляет обширную иллюстрацию выдвинутого автором тезиса об отсутствии монгольского влияния на русское военное искусство. Данное исследование, посвященное военной истории средневековой Руси, содержит хронологический разрыв в описательной части.

Таким образом, интересующий нас период освещается лишь с 1363 г. Работа, в которой доказывается отсутствие монгольского влияния на русское военное искусство, по преимуществу, носит описательный характер.

Часть, которая могла бы быть названа аналитической, воспроизводит рассуждения Соловьева С. М[17]. по вопросам организации сражений, характера военных действий и принципов организации вооруженных сил.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что историки, работы которых были рассмотрены нами, в основном характеризуют военный фактор в деятельности князей не как серьезный аспект их политической деятельности. В их сочинениях он упоминается вскользь, как сопутствующий фактор политической деятельности князей.

Военная история не входила в сферу научных интересов исследователей принадлежавших "юридической школе", однако они, касаясь междукняжеских отношений, отношений князей и земли, косвенно характеризуют действия князей и объясняют возможные мотивы их военной деятельности[18]. Видные представители "юридической школы", В.И. Сергеевич и М.Ф. Владимирский - Буданов, характеризуя политическую систему средневековой Руси, сделали целый ряд ценных наблюдений, долго не обращавших на себя внимания исследователей[19]. "Закостенелость", свойственная структурам и явлениям в подаче историков-"юристов", неоднократно отмеченная исследователями, не лишает ценности их выводов, которые касаются военной организации русского общества, которые имеют непременную ценность для определения сущности военного фактора[20].

В.И. Сергеевич, касаясь объединительной деятельности московских князей, указал на то, что приобретения Василия I (1392) и Василия II (1456) носили несправедливый, с точки зрения господствовавшего обычая, характер, хотя эта идея не вполне последовательно им излагается.

М.Ф. Владимирский-Буданов, описывая вслед за предшественниками деятельность московских князей, видел разницу между ними и всеми остальными князьями, хотя в гораздо более умеренной форме. С его точки зрения московские князья действовали, руководствуясь большей частью личными и династическими интересами, но иногда возвышались и до сознания великих общерусских задач[21].

Таким образом, для исследований юридической школы в некоторой степени свойственна ситуация, когда исследователи видят несоответствие материала имеющейся концепции и, не желая игнорировать факты, пытаются их примирить с государственной идеей, к чему их обязывало и первоначальное название школы.

В общих чертах была дана картина военно-политической активности князей в "Курсе русской истории" В.О. Ключевского[22]. Не вдаваясь в детали фактической истории, исследователь создал образ довольно агрессивных правителей, хватающих "все, что плохо лежит". Кроме того, анализируя методы политического действия "собирателей русских земель", он включил военные захваты в число пяти основных политических инструментов[23].

Таким образом, как и у С.М. Соловьева, явно указана основная черта политики московских князей в начальном этапе истории княжества - ее агрессивность. Однако в силу направленности исследования на социально-экономические, по преимуществу, аспекты отечественной истории и жанра работы, - курс лекций, эти наблюдения не получили развития.

Немногословна информация в советской историографии, которая касается проблем влияния монгольского нашествия, в частности организации монгольского общества и государства на процесс дальнейшего политического развития русского государства.

Особенно, необходимо остановится на работе Д. Феннела[24], так как эта работа является независимым взглядом иностранного ученного - историка на те процессы, которые происходили в рассматриваемый нами период.

Анализ политической ситуации требует от Феннела, в частности учета множества тех факторов, которые обусловили возвышение Москвы.

Классификацию этих факторов автор пытается построить иерархически, ссылаясь на Э. Карра, писавшего об иерархии причин при объяснении истории. Однако в феннеловской иерархии явное предпочтение

отдается фактам политической борьбы.

Возрождая тезис Н.М. Карамзина, который гласил, что Москва обязана своим величием ханам, в советской историографии частично разделявшийся В.Т. Пашуто, Феннел полагает, что система контроля со стороны татар определяла позиции и авторитет русских князей.

Вторым решающим фактором, по мысли Феннела, и в данном случае неоригинальной, была церковь, выступавшая на стороне великих князей владимирских и пользовавшаяся льготами ханов. Ордынскую политику, как считает Дж. Феннел, направляло враждотворное желание поддержать слабого князя против сильного, в том числе и московских князей против Литвы.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в рамках данного этапа развития исторической науки, трактовка понятия "военный фактор" не была определена, так как в основном исследователями были даны описания военных компаний русских князей, а также отмечалось то, что военные действия русских князей являлись составной частью государственной политики. Хотя это и не было определено исследователями, но военный фактор можно трактовать как политический фактор, составную часть государственной политики[25].

1.2 Историки о роли войн в период объединения русского государства в XIV-XV веке

В дальнейшем своем развитии в рамках советской историографии понятие "военный фактор" не изменило своего теоретического содержания. Это было связано с тем, что в 30-е - 40-е гг. XX веке, по причине кризисного состояния исторической науки, сначала пережившей отрицание или, по меньшей мере, пренебрежение, а позже испытавшей жесткий идеологический прессинг со стороны государства, работ обобщающего или частного характера почти нет.

Можно упомянуть лишь относящиеся к этому времени статьи Я.С. Лурье[26] и Д.Н. Альшица[27].

Я.С. Лурье проводит традиционную мысль о существовании национально освободительных тенденций и стремления к объединению русских земель в XV в., применительно к деятельности тверских князей. Те же идеи, но по поводу Куликовской битвы, не анализируя само событие, высказал и Д.Н. Альшиц.

Некоторое исключение здесь составил С.Б. Веселовский, косвенно обратившийся к ряду частных моментов династических войн второй четверти XV века[28].

Он, вслед за А.Е. Пресняковым писал о противоборстве двух тенденций политического развития Северо-Восточной Руси. Оценка династических войн в целом была несколько противоречивой.

С одной стороны, автор говорит о том, что среди участников войны не было ни принципиальных сторонников удельной системы, ни противников единодержавия, соперники просто спорили о правах, но, с другой, утверждает, что династические войны были борьбой "удельных княжат" против единодержавия[29].

В пятидесятые и последующие годы XX в., количество исследований возросло, что очевидно вызвано большей интеллектуальной свободой общества, допускавшей в определенных пределах свободу суждений.

В это время появляется ряд работ М.Н. Тихомирова, посвященных истории Москвы и ее роли в объединении Руси. В ряде работ, посвященных истории Москвы, М.Н. Тихомиров касается событийной стороны военной политики московских князей: московско-тверской борьбы в начале и второй половине XIV в., Куликовской битвы, в меньшей степени династических войн второй четверти XV века[30].

Ситуация несколько изменяется с начала 60-х гг. XX в. с выходом первой более чем за сорок лет капитальной монографии. Исследование Л.В. Черепнина[31] написано в заданном, соответствующем времени, идеологическом ключе. Тем не менее, по ряду вопросов автор сделал ценные замечания. Вслед за предшественниками он, скорее косвенно, указывает на роль военных акций московских князей в начале XIV в. для усиления княжества. Рассматривая московско-тверские войны 60-х - 70-х гг. XIV в., исследователь указывает на насущные проблемы, ставшие причиной военных действий: спорные вопросы наследования уделов и старшинства в роду, а так же недовольство одной из сторон результатами третейского суда, отправленного тверским епископом.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что работы историков советского периода закрепляет трактовку военного фактора как фактора, значимого для политического развития страны[32].

Автор, вслед за "евразийцами" явно преувеличивает влияние политики Литовского княжества на позицию ордынских ханов по отношению к таким крупным государственным образованиям, как Московское и Тверское княжества.

Тверь в XIV в. ориентировалась исключительно на Литву, а уже это обстоятельство действительно оказало воздействие на политику ханов. Вообще идея о ведущей роли русско-литовских отношений для складывания политической ситуации на Востоке Европы, правильная для второй половины XV в., представляется некоторым преувеличением для первой половины XIV века.

Недостаток исследований современных авторов состоит в том, что они практически не дают целостного сравнения систем военной организации монгольского и российского государства. Их сравнение ограничивается сравнением отдельных составляющих военной организации. Примерами подобных работ могут быть работы О.В. Золотарева[33], А.А. Горелика[34], А.Е. Мусина[35].

Перечисленные авторы, как правило, отдельные элементы военной организации, например, О.В. Золотарев, рассматривает взаимоотношения военных и церкви; М.В. Горелик - армейскую организацию.

Для постсоветской историографии характерны немногочисленные попытки пересмотреть традиционные взгляды на широкий круг вопросов средневековой русской истории.

В.Н. Козин уделил внимание вопросу о характере и причинах династических войн в Московском княжестве второй четверти XV в., Исследователь подходит к этим войнам как к конфликту двух традиций наследования великокняжеской власти (о чем говорит в своих работах и С.А. Мельников), однако такая идея представляется спорной, поскольку сосуществование двух традиций, двух принципов наследования власти в одном обществе невозможно.

Н.С. Борисов выдвигает предположение о существовании у московских князей первой половины XIV в. политической доктрины - доктрины "тихой экспансии"[36].

Таким образом, в работе проводится мысль о преобладании невоенных методов действия в арсенале первых московских князей. Это, однако, не мешает Н.С. Борисову отмечать и их военную мощь.

Таким образом, историография данного периода рассматривает военный фактор как основу для защиты частных интересов князей, как носителей единодержавной власти. Военный фактор становиться более зависимым от факторов политических, от тех насущных задач, которые решало Московское государство в процессе своего становления и развития.

Глава 2. Военный фактор в XIII веке

2.1 Трансформация Киевской государственности и ее роль в организации русской армии

Раскрывая роль военного фактора в развитии и трансформации киевской государственности и складывании или разрушении иных исторических типов русской государственности, необходимо заострить внимание на том обстоятельстве, на котором делает акцент историк Серебрянников. Он считает, что военный фактор представлял собой определенный социально - культурный институт, выступая при этом как движущий фактор исторического развития[37].

Рассуждая о влиянии военного фактора на развитие российской государственности, Н. Бердяев писал: "Русская государственность занимала положение сторожевое и оборонительное. Она выковывалась в борьбе с татарщиной, в смутную эпоху, в иноземные нашествия. И она превратилась в самодовлеющее отвлеченное начало; она живет своей собственной жизнью, по своему закону, не хочет быть подчиненной функцией законной жизни. Эта особенность русской истории наложила на русскую жизнь печать безрадостности и придавленности... Великие жертвы понес русский народ для создания русского государства, много крови пролил, но сам остался безвластным в своем необъятном государстве"[38].

Военный фактор всегда играл определяющую роль в существовании и развитии киевской государственности, являясь ведущим фактором развития. Более того, по мнению большинства авторов, он являлся фактором определенной легитимности государственной власти в рамках Киевской государственности[39]. По нашему мнению такое положение вещей могло непосредственно сложиться, исходя из того, что в историческом развитии России в рамках указанного периода существовало ряд определенных особенностей.

Существующий в Киевском государстве порядок наследования высшей государственной власти был малоэффективным даже в тех случаях, когда старшим в княжеском роде оказывался один из сыновей умершего правителя. После смерти Святослава его сыновья дрались между собой до полной и окончательной победы Владимира, который старшим среди них не был; после смерти последнего история почти полностью повторилась. По мере же естественного разрастания княжеского рода перестали совпадать старейшинство в семье великого князя и старейшинство в роде в целом, что и стало одной из главных причин непрекращающихся междоусобиц, и в конечном счете фактического распада Киевской Руси еще до монгольского нашествия[40].

Мы не собираемся еще раз пересказывать многократно описанную историю первой русской государственности. Для наших целей достаточно указать лишь на то, что при невыработанности законного принципа наследования власти таким принципом становилась внезаконная военная сила, то есть действовал определенный принцип, что кто сильнее, тот и прав. Нередко ее превосходства оказывалось достаточно для легитимации властвования, которое воспринималось как вознаграждение за личные воинские заслуги в междоусобной борьбе за великокняжеский стол. Но так было не всегда, и порой сила (особенно в случаях, когда перевес одной из сторон не был очевидным) искала союза с принципом старейшинства, что приводило к появлению различных вариантов их сочетания вплоть до дуумвиратов, когда одновременно правили самый сильный и самый старший - в роде или в одной из его ветвей.

Также необходимо отметить и тот факт, что процесс влияния военного фактора на трансформацию институтов киевской государственности был обусловлен и определенными достижениями социально - экономического развития. По мере хозяйственного развития наряду с военными институтами (военными начальниками, военным советом при князе и др.) возникают органы общего гражданского управления, попечения хозяйственных, торговых, судебных и других дел[41]. В XI-XII веке, наряду с военной властью и в рамках ее выделяется сектор правления мирскими делами в виде быстро увеличивающейся администрации у княжеского двора, ее представителей на местах (посадников, волостителей). Наметилась тенденция к выделению во власти двух частей: военной и гражданской (мирской). В последующем эта тенденция выражалась в различном сочетании этих частей, которое далеко не всегда отвечало духу времени и условий, что влекло немалые беды для страны. [42]

Но торгово-экономические процессы не только внесли изменения в функции власти и ее внутреннюю структуру, но и привели в последнем периоде истории Киевской Руси к распаду единовластия на многовластие, к раздроблению государства[43]. Период этой раздробленности охватывает XI-XV века. Русь распалась на ряд суверенных княжеств (государств), которых к середине XII в. насчитывалось 15, перед татаро-монгольским нашествием (1237-1240 гг.) - около 50, а в XIV в. - почти 250[44].

Князья, стоявшие во главе суверенных образований, совместно с боярами решали вопросы войны и мира, управляли внутренними делами по-военному, опирались во всем на боевые дружины.

Эти войны носили хищнический, агрессивный характер, стали промыслом по захвату пленных-рабов, хозяйственных запасов и драгоценностей и использовались для устранения неугодных властителей. Все это порождало всеобщее разложение и хаос. Он исходил от измельчавшей, произвольной и безнравственной власти. Русь пережила за немногим более, чем двести лет девяносто внутренних междоусобиц и полтораста внешних войн. Это в конечном итоге привело к потере обороноспособности для страны.

Организация русских войск была различной в различные эпохи, но объединяющим ее началом было то, что она всегда подчинялась военным потребностям государства[45]. Военная организация Киевского государства накануне монгольского нашествия все более и более, по сравнению с предшествующими периодами своего развития, отражала интересы собственного населения[46]. Проводя сравнительную характеристику организации русской и монгольской армии, необходимо отметить, что первым объединяющим признаком является десятичная организация русской армии. Большинство историков придерживаются взгляда на то, что традиционно армия строилась на основе десятичной организации[47].

Широкое распространение получило представление о том, что десятичная организация Древней Руси восходит к тому времени, когда славяне еще находились на стадии "военной демократии" (т.е. VI-VII вв.), и, соответственно, все элементы данной системы восходят к тому периоду[48].

Однако подобные взгляды были оспорены еще в начале XX века А.Е. Пресняковым, который показал, что десятичная организация на Руси является не наследием племенной эпохи, а новообразованием, возникшим на развалинах "племенного быта"[49].

Также обобщающим признаком является существование институтов тысяцких. Позднее появление тысяцких в наших источниках мы должны рассматривать как один из существенных аргументов в пользу данного мнения, и надо сказать, что ряд историков отказывается искать истоки этого института в племенной эпохе. Тысяцкие вместе с князьями возглавляют войско. Так, Юрий Долгорукий вместе с суздальским тысяцким Георгием предпринимают походы на Булгарию или на Киев[50]. Галицкий тысяцкий Демьян вместе с князем Даниилом предводительствуют войском и держит оборону городов. Новгородские тысяцкие наряду с князьями и посадниками указываются в числе руководителей новгородской рати. Когда речь идет об объединенном войске нескольких князей, то называются и их тысяцкие.

Однако князья могут поручать тысяцким и проведение отдельных войсковых операций. Так, в 1213 г. галицкий князь Мстислав отправил на Городок войско с тысяцким Дмитром.

В 1229 г. князь галицкий Даниил послал против боярина Судислава, закрепившегося на понизье, войско во главе с тысяцким Демьяном.

В 1253 г. князь владимирский Юрий отправился в поход на Киев, а защищать от внезапных нападений свою землю оставил тысяцкого.

Тысяцким приходилось возглавлять оборону тех или иных городов. Так, в 1229 г. тысяцкий Демьян успешно отбил нападение венгров на Галич.

В 1240 г. тысяцкий Дмитр возглавил оборону Киева от татар.

Разумеется, если тысяцкий командовал отдельным отрядом или руководил обороной города, то его военная власть распространялась на все военные силы, которые тогда были у него в распоряжении. Если же тысяцкий предводительствовал войском наряду с князем, то ему, как правило, поручалось командование тем или иным полком, в то время как другой частью войска лично руководил сам князь.

Однако как в этих, так и в других аналогичных случаях нельзя установить, по какому принципу войско делилось на полки, и какую именно часть возглавляли тысяцкие. Во всяком случае, мы не можем утверждать, что тысяцкий командовал ополчением, а князь - своей дружиной.

Тысяцкие не только руководили войском, но и непосредственно участвовали в сражениях. Их воинские качества и личное мужество отмечались летописцем.

Наличие у тысяцких военных функций, в свою очередь, объясняет, почему тысяцкие выполняли задачи по поддержанию общественного порядка как в мирных, так и в военных условиях. Тесная связь между военной и полицейской организациями характерна для всего средневековья. Так, в 1128 г. во время осады г. Изяславля двое тысяцких послали в город своих отроков, чтобы те обеспечили безопасность горожанам, решившим сдаться. Однако смогли уберечь от ворвавшихся в город воинов только имущество дочери киевского князя.

В таких условиях княжеская власть должна была идти на уступки местной знати, что привело к тому, что тысяцкие обрели здесь довольно независимое положение, в чем-то напоминающее новгородские порядки. Однако развитие политической системы в Киеве не пошло по новгородскому пути, и потому данные факты так и остались единичными. Мы не можем рассматривать их как типичные для института древнерусских тысяцких и потому, мы не видим основания соглашаться с теми, кто считает тысяцких выразителями интересов народа, городской общины.

Древнерусская военная организация носила не общинный, а княжеский характер, и тысяцкий являлся одним из важнейших должностных лиц княжеской администрации[51].

2.2 Военная организация монгольской армии

В противовес организация армии монголов явилась результатом общинной организации, обширного боевого опыта, прошедшего, как мы видели, в почти непрерывных войнах, во время которых успели в полном блеске развернуться полководческий гений и организаторские способности великого монгольского завоевателя[52].

Хотя военное искусство монголов продолжало развиваться и в последующее время царствования Чингисхана, а также при его преемниках, особенно в области применения к военному делу техники, заимствованной у культурных врагов, и их развитие могло, конечно, повлиять на подробности военной организации, все же в главных своих чертах устройство монгольских вооруженных сил и выработанные Чингисханом и его сподвижниками приемы боевых действий сохранили в течение указанного периода свои характерные черты, на которых мы и остановимся, распространив свой обзор на весь этот период.

Прежде всего, Монгольский Самодержец озаботился устройством своей гвардии.

По этому предмету заимствуем у Б.Я. Владимирцова следующие данные: "Чингисхан хотел иметь не только надежную личную охрану, охрану своих кочевых ставок и отборный корпус войска, но и учреждение, которое под его личным руководством и постоянным наблюдением являлось бы школой, из которой могли бы выходить его верные сподвижники, лично ему известные, которых он мог бы назначать на разные должности и которым мог бы давать различные поручения сообразно индивидуальным особенностям каждого"[53].

Все гвардейцы (кэшиктэн) должны быть аристократического происхождения.

Эта аристократическая гвардия пользуется различными привилегиями и особым почетом. "Телохранитель моей охранной стражи (кэшиктэн), - повелевает Чингис, - выше внешних (т.е. линейных, армейских) тысячников; домашние их выше внешних сотников и десятников. Если внешний тысячник, считая себя равным кэшиктэну охранной стражи, заспорит и будет драться с ним, то подвергается наказанию"[54].

В составе гвардии имелась еще особо отборная часть - "тысяча храбрых" (Багадуров).

В битвах этот отряд употреблялся в решительные моменты, а в спокойное время составлял личную охранную стражу хана.

Привлекая степную аристократию к службе в гвардии и на командных постах в армии, Чингисхан дал ей прочную организацию, заменившую прежнее хаотическое положение, когда ее представители были недисциплинированными предводителями нестройных и часто случайного состава ополчений[55].

Отныне служба в войсках и обязанности начальников регулировались на основании твердого военного законодательства. В войсках установлена строжайшая дисциплина.

В монгольской армии имелось учреждение вроде нашего генерального штаба; чины его носили название "юртаджи", а главный начальник соответствовал современному генерал - квартирмейстеру.

Главную обязанность их составляла разведка неприятеля в мирное и военное время. Кроме того, юртаджи должны были: распределять летние и зимние кочевки, при походных движениях войск исполнять обязанности колонновожатых, назначать места лагерей, выбирать места для юрт хана, старших начальников и войск.

В землях оседлых они должны были располагать лагеря вдали от засеянных полей, чтобы не травить хлеба.

Для поддержания порядка в тылу армии имелась особая стража с функциями, близкими к тем, которые исполняются нынешними полевыми жандармами[56].

При войсках состояли особые чины по хозяйственной части - "черби".

Каждому племени определено было пространство, на котором оно должно было кочевать.

В каждом таком племени кибитки были соединены в десятки, сотни, а в многочисленных племенах и в тысячи под управлением особых военно-территориальных начальников. В случае набора войск делался наряд по одному, по два с десятка.

Последний обязан был снабдить набранных воинов положенным продовольствием и потребностями к походу.

Военно-территориальные начальники при мобилизации становились строевыми начальниками, оставляя на местах заместителей.

Роды и племена, смотря по их численности, выставляли строевые конные десятки, сотни и тысячи. Мелкие роды и племена, которые не могли укомплектовать целой строевой единицы, соединялись по нескольку в одну родовую или одну племенную группу; в противоположном случае они разбивались на меньшие группы.

Следующие по порядку войсковые единицы - десятки тысяч, тьмы или тумены (тюмени) - лишь в редких случаях могли быть составлены из людей одного племени; обыкновенно они составлялись из разных племенных групп, выставлявших каждая по нескольку тысяч, с тем, чтобы в общей сложности была тьма.

Иногда способ смешения племен в строевых единицах применялся намеренно, с целью парализования племенного сепаратизма.

Так как Чингисхан вел почти постоянно войну, и войну успешную, доставлявшую войскам славу и значительную добычу, то, естественно, между племенами, служившими в одних сотнях или тысячах, подвергавшихся общей опасности, разделявших общие труды и славу, рождалось братство по оружию, которое мало-помалу ослабляло племенные антагонизмы.

Благодаря этой политике многие бывшие при Чингисхане крупные племена растворились в общей массе, потеряв даже свои названия.

Таким образом, часто враждовавшие между собою до Чингисхана монгольские племена при нем, в обстановке сплошных боевых успехов над внешними врагами, сливались в одну нацию, проникнутую национальным самосознанием и народной гордостью.

Во главе войсковых подразделений ставились начальники из того рода и племени, которые комплектовали данную единицу, но выбирались они из числа испытанных в боях людей, подходящих ко второму из двух типов, на которые делил Чингисхан все человечество[57].

При таком порядке комплектования монгольской армии сохранялся в неприкосновенности родовой строй, а обыкновенно и племенной состав населения, что создавало в частях войск помимо внешней, механической, связи прочную внутреннюю, органическую спайку: военачальники были из среды своей же аристократии, представителей которой люди привыкли видеть у себя во главе и в гражданском быту; ратники одной и той же единицы являлись не случайным сборищем чужих между собой людей, а группой индивидуумов, связанных друг с другом родством, знакомством, общностью языка.

Всякого начальника десятка или другой единицы, который оказался бы непригодным для своей должности, старший над ним начальник обязан был немедленно устранить; относительно лиц старшего командного состава это обыкновенно делал сам Чингисхан, которому в этом случае приходило на помощь его глубокое знание людей и отчетливое понимание тех требований, которым должен удовлетворять высокий военный начальник.

Не связанный историческими традициями, руководящийся только своим умом, здравым смыслом и опытом, Чингисхан сам полагал историческую традицию[58].

Не подлежит сомнению, что в создании вооруженной силы он вообще придерживался старинных обычаев, но организация той постоянной конной армии, которая победоносно прошла вдоль и поперек почти весь материк Старого Света, была делом его рук, его творческой энергии.

Военные статьи Большой Ясы были тем основанием, на котором зиждилось устройство; непререкаемый и неумолимый авторитет ее верховного вождя придавал этому фундаменту непоколебимую прочность и устойчивость. По этой причине ни одна из знаменитых конниц древности или Средних веков (парфянская, персидская, рыцарская) ни по своим боевым качествам, ни по своим достижениям не может сравниться с кавалерией Чингисхана.

Период Средних веков, предшествовавший изобретению пороха, можно вообще назвать веком расцвета конницы и ее господства на полях битв. В Европе такой "царицей полей сражения" была в то время тяжелая рыцарская кавалерия, но с приходом монголов она принуждена была на полях Лигницы в 1241 г. уступить свое первенство коннице этого азиатского кочевого народа, которая по справедливости должна быть признана для своей эпохи первой в мире.

Она была тем мощным орудием, с помощью которого монгольский завоеватель диктовал миру свою человеческую волю.

Кроме статей Билика и Ясы было, наверное, еще много других, до нас не дошедших, которыми устанавливались различные обязанности военнослужащих. Но и приведенных достаточно для того, чтобы согласиться с мнением Плано Карпини, приписывающим Чингисову военному законодательству строжайшую дисциплину монгольского войска, выражавшуюся, между прочим, в том, что не бывало случаев оставления монгольскими воинами поля битвы, пока был поднят штандарт (значок) начальника.

Железной дисциплине, заставлявшей людей отстаивать вверенное им дело иногда до последнего человека, Чингисхан обязан был успехом во многих своих делах.

Таким образом, у монгольской армии XIII века мы видим осуществление принципов вооруженного народа и территориальной организации войска, которые в Европе получают всеобщее признание не ранее XIX столетия.

И надо сказать, что, быть может, никогда эти два начала не оказались так удачно примененными к фактической обстановке, как именно в кочевой державе Чингисхана, жившей патриархальным, родовым бытом[59]. Впоследствии, с покорением народов иной культуры, принципы эти не могли получить всеобщего применения, так что в последние годы царствования Чингисхана, а равно и особенно при его преемниках, мы видим в монгольской армии вспомогательные контингенты, организованные на иных началах, например путем принудительного взимания или поставки местной властью определенного числа физически годных рекрутов от покоренных народов, - конечно, без соблюдения при этом территориального или родового принципа. Но составленное из кочевников ядро армии продолжало сохранять и далее основные начала своего устройства, являясь благодаря этому превосходным орудием войны в руках самого Чингисхана и той плеяды талантливых полководцев, которых он сумел создать при жизни и передать своим преемникам на монгольском троне[60].

При существующей благодаря территориальной системе параллельности в организации войска и народа последний, по старому монгольскому обычаю, был разделен на три части, соответствующие наиболее крупным организационным подразделениям армии, а именно:

1 - центр (кэль), во главе которого при Чингисхане был поставлен Кая;

2 - левое крыло, или левая рука (восточная сторона, зюнгар) под начальством Мухали;

3 - правое крыло, или правая рука (западная сторона, барун гар), командование которым было вверено Боорчу.

Во время же войны они выступали во главе своих частей, оставив на местах заместителей до окончания войны. В монгольской армии тьма была, по-видимому, наивысшей единицей постоянного состава. Хотя в летописях упоминается и о единице "туг", соответствующей ста тысячам и могущей быть приравненной к частной армии по современной терминологии, но на практике частные армии у монголов составлялись из разного числа туменов, а, следовательно, не являлись единицами постоянного характера.

Если теперь провести параллель между организациями монгольской и современных армий, то монгольские сотни можно приблизительно приравнять к нашим эскадронам (казачьим сотням), тысячи - к десяти эскадронным полкам (такие полки имелись в России еще в царствование Николая I), тьмы - к кавалерийским корпусам, а такие подразделения, как центр и крылья, будут соответствовать конным армиям (например, конные массы в Северо-Американскую междоусобную войну, конная армия Буденного 1920 г) [61]. В этой параллели отсутствует эшелон (дивизия) нашей современной организации.

Б.Я. Владимирцов это название применяет к племенным единицам численностью в две, три или пять тысяч, на которые могли подразделяться тьмы, составленные из разных племен, но если такое подразделение и существовало, то оно имело, вероятно, значение только административно-территориальное, так как в строевом отношении в монгольской армии, по-видимому, строго выдерживалась десятичная система[62].

Однако, установив такое чисто внешнее сравнение между монгольской армией и конными массами, организованными если не по вполне современному, то по нормам не очень отдаленного прошлого, следует тотчас же оговориться, что из некоторого, и, притом, далеко не полного организационного сходства между этими двумя объектами сравнения вовсе не вытекает и необходимость совпадения приемов их боевых действий. Конница, например, времен Наполеона в своих построениях для боя не могла не считаться с уже весьма действенным влиянием в то время огня в бою, особенно артиллерийского, сравнительно с которым действие метательного оружия эпохи Чингисхана ничтожно. Нельзя также упускать из виду то обстоятельство, что европейские конные массы означенной эпохи составляли только часть вооруженной силы каждого государство и притом часть второстепенную, между тем вся боевая сила монгольской армии заключалась полностью в ее коннице, исполнявшей обязанности всех родов войск.

При такой разнице в условиях мы видим в монгольском порядке компактные массы в глубоких строях, долженствовавших увеличить до возможных пределов силу удара (шока) с целью, например, прорыва центра противника, сбить одно из его крыльев.

Эта обязанность "тарана" лежала на тяжелой монгольской коннице, что и явилось, вероятно, причиной, по которой некоторые писатели монгольский боевой порядок сравнивали с македонской фалангой Александра[63].

По мнению генерала М.И. Иванина, для проведения такой параллели нет оснований; и в самом деле, сходство между этими двумя боевыми порядками - правда, основанными оба на глубоких построениях войск - можно заметить разве только во время последнего акта боя, когда уже фактически производится удар по неприятельскому боевому расположению.

Дело в том, что фаланга, состоя из тяжеловооруженной пехоты с сариссами (пиками) до трех сажен длиной, была крайне грузна, неповоротлива и, следовательно, малоспособна к маневрированию на поле сражения.

При этом условии она должна была быть заблаговременно нацелена в избранную точку неприятельского фронта. Об охватах флангов противника, который к тому же всегда во много раз превосходил армию Александра численностью, не могло быть и речи; наоборот, обеспечение своих собственных флангов в бою составляло всегдашнюю заботу македонского полководца. Эта задача лежала главным образом на легкой пехоте, которая, кроме того, обязана была прикрывать фалангу с фронта от метательного оружия и боевых колесниц неприятеля. Таким образом, легкая пехота во время боевого наступления фаланги исполняла задачи преимущественно пассивного характера.

В противоположность этому массы тяжелой конницы монголов обладали маневренной способностью в высокой степени, а их легкая конница исполняла в бою весьма активную и вовсе не второстепенную роль. Первые не только производили сокрушительный удар в тот или другой участок неприятельского фронта, но и могли отталкивать его во фланг, а также быть брошенными ему в тыл[64].

Благодаря этой способности к маневру точку для главного удара не было надобности намечать заблаговременно: она могла определиться и во время хода боя в зависимости от слагающейся обстановки. Легкая же конница не только разведывала и прикрывала, но исполняла главным образом задачу активной подготовки готовящегося решительного удара. Это и есть знаменитая "монгольская лава".

Она действовала на манер нашей казачьей лавы, являющейся, по всей вероятности, ее бледной копией, но не одной волной, как у казаков, а несколькими параллельными (до пяти) разомкнутыми волнами, причем израсходовавшие свой запас стрел всадники первой шеренги, а также выбывшие из строя воины замещались из задних шеренг.

С необычайной подвижностью маневрируя перед фронтом противника, заскакивали ему во фланги, а при удобном случае и в тыл, эти ловкие, вооруженные метательным оружием всадники, сидящие на своих выдрессированных, как собаки, конях, то размыкаясь, то собираясь в более или менее густые кучки, посылали в ряды неприятеля тучи метких стрел и дротиков, грозили ему то в одном, то в другом месте атакой и, сами, обыкновенно не принимая его сомкнутой атаки, обращались в притворное бегство, заманивая его и наводя на засады.

Такими действиями они расстраивали, изматывали противника физически и морально настолько, что он иногда сдавал тыл еще до вступления в дело монгольской тяжелой кавалерии. Если же враг оказывался стойким, то действия легкой конницы, во всяком случае, позволяли определить его расположение. Слабые места или наиболее выгодные для нанесения главного удара участки, куда быстро и скрытно, с искусным применением к местности, подводились в глубоких сомкнутых строях тяжелые конные массы, построенные, подобно кавалерии Фридриха Великого и Наполеона, в несколько линий.

Благодаря своей высокой маневренной способности эти массы имели перевес даже над доблестной рыцарской конницей Европы, славившейся своей могучей ударной силой и искусством одиночного боя, но крайне неповоротливой.

Таким образом, существенным различием, предопределяющим особенности организации военного устройства монгольской и российской армии было то, что российская армия строилась на основе организации княжеской власти, а монгольская строилась на основе общинного устройства.

2.3 Причины поражения русских войск и установление монгольского ига

Как свидетельствуют летописи, в русских городах следили за продвижением монголо-татар, знали об их приближении и завоевательных планах, готовились к обороне[65].

Однако за монголо-татарами оставалось подавляющее превосходство в военных силах. При самых скромных подсчетах их армия насчитывала от 37,5 тыс. до 75 тыс. человек и использовала первоклассную для того времени осадную технику[66].

При отсутствии политического и военного единства на Руси противостоять многочисленным, хорошо обученным и жестоким войскам монголо-татар было крайне сложно.

И, тем не менее, русские земли, особенно в начальный период, попытались организовать коллективный отпор.

Но объединения сил нескольких княжеств было недостаточно для противостояния сильному противнику.

Первой русской волостью на пути монголо-татар стала Рязанская. На требования Батыя о добровольном подчинении и выплате дани, рязанский князь Юрий Ингваревич и союзные с ним пронский и муромский князья ответили отказом.

В свою очередь, не получив помощи от других земель, рязанцам пришлось действовать в одиночку. Но, даже находясь в осаде, они нашли мужество ответить татарским послам: "Если нас всех не будет, то все ваше будет"[67].

Рязань пала после пятидневной обороны 21 декабря 1237 г. Город был

разграблен и сожжен, а жители, среди которых была княжеская семья, перебиты. На прежнем месте Рязань больше не возродилась.

В январе 1238 г. монголо-татары двинулись во Владимиро-Суздальскую землю. В бою под Коломной они нанесли поражение владимирцам и остаткам рязанцев, после чего подошли к Москве. Москва, бывшая в то время небольшим пригородом Владимира, оказала отчаянное сопротивление.

Обороной руководил воевода Филипп Нянка. Город был взят только через пять дней.3 февраля 1238 г. Батый подошел к Владимиру и осадил его, одновременно отправив отряд к Суздалю.

7 февраля после ряда безуспешных попыток овладеть городом через Золотые ворота, захватчики ворвались в него через проломы в стене. Летописец рисует жуткие картины грабежа и насилия. Укрывшиеся в Успенском соборе епископ Митрофан с княгинями и детьми, входившими в семью князя Юрия Всеволодовича, и другие люди были подожжены и скончались в мучениях от удушья и огня.

Между тем сам владимирский князь Юрий, отъехав на север, попытался силами владимирского войска и собранных им полков Ростовской, Ярославской, Углицкой и Юрьевской земель остановить смертоносное шествие монголо-татар.

4 марта 1238 г. состоялась битва на затерянной в густых лесах северо-западнее Углича речке Сити. Точное место сражения до сих пор не установлено, но зато достоверно известно, что вся русская рать была перебита. Погиб и Юрий Всеволодович.

Северо-Восточная Русь была разорена и опустошена.

В то же время другой отряд монголо-татар двинулся в Северо-Западную Русь. Здесь они встретили упорное сопротивление жителей Торжка - пригорода Новгорода.

Но 5 марта - после двухнедельного стояния под его стенами - монголо-татары с помощью стенобитных устройств взяли и его. Враги иссекли всех "от мужьска пола и до женьска, иереискыи чин всь и черноризьскыа, а все изъобнажено и поругано, горкою смертью предаша душа своя господеви"[68].

Путь на Новгород, таким образом, был открыт. Однако случилось непредвиденное: не дойдя до Новгорода ста верст, Батый возле местечка Игнач-крест, резко повернул на юг.

Причины этого решения можно назвать лишь предположительно: предстоящая весенняя распутица, вследствие которой чрезвычайно усложнялось дальнейшее продвижение, усталость и потеря боевого духа самих монголов, сражавшихся в непривычных для них условиях, а также доходившие до них слухи о решимости новгородцев сражаться до последнего.

Отход был стремительным и носил характер "облавы". Монголы разделились на отряды и, идя с севера на юг, охватывали своей "сетью" населенные пункты, попадавшиеся на пути.

Особенно необходимо отметить стойкость жителей (во главе с юным князем Василием) небольшого городка Козельска, оборонявшегося без чьей-либо помощи семь недель. Они совершали вылазки, нападали на врага, уничтожали осадные машины. Когда дело дошло до штурма, то "козляне ж ножи резахуся с ними". "Злым городом" прозвали его татары и "непощаде от отрочат до сосущих млеко"[69].

Удалось отбиться Смоленску, но были разорены такие крупные центры как Переяславль-Южный, Чернигов. После этого монголо-татары вновь ушли в степи.

Но уже в 1239 г. последовало новое вторжение. После захвата Мурома, монголы двинулись на южную Русь, и подошли к Киеву. Оборону города организовал воевода Дмитрий (князь Михаил Всеволодович бежал).

Горожане самоотверженно защищались около трех месяцев, по силы были неравны. В декабре 1240 г. Киев был взят. В следующем году монголо-татары разгромили Галицко-Волынскую Русь, а затем вторглись в Европу.

Однако, потерпев ряд неудач в Чехии и Венгрии, Батый повернул свои войска на Восток. Проезжавший чуть позже через южные русские земли итальянский монах Плано Карпини оставил леденящие душу строки: татары "пошли против Руссии и произвели великое избиение в земле Руссий, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, который был столицей Руссии, и после долгой осады они взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавшие в поле; ибо этот город был большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они в самом тяжелом рабстве"[70].

Исходя из вышеизложенного, трудно всерьез принимать выводы Л.Н.

Гумилева о том, "что немногочисленные воины-монголы Батыя только прошли через Русь и вернулись в степь"[71].

Дорого обошлась Руси ее самоотверженность.

По подсчетам археологов, из 74 русских городов 49 были разорены татарами.14 из них перестали существовать навсегда, а 15 превратились в сельские поселения[72]. Погибли тысячи горожан, селян, знатных людей и простых общинников. Многие, особенно ремесленники, были уведены в плен.

Был установлен режим монголо-татарского ига.

Монголо-татарское иго - это система экономической и политической зависимости русских земель от Золотой Орды. Экономическая зависимость выразилась в выплате дани ("дани"), а политическая в том, что русские князья должны были получать ханский ярлык (утверждение) на княжеские и они становились служебниками Золотой Орды. Постепенно формировалась генерация покорных князей, для которых закон - это воля хана.

Ханы по своему усмотрению перекраивали политическую карту русских княжеств, в зависимости от собственных интересов[73].

В связи с этим мы можем сделать вывод о том, что все предшествующие тенденции исторического развития способствовали тому, что Русь была завоевана, и явились не только основой для трансформации государства, но и одной из основных причин военного поражения.

Особенность взаимоотношений с монголами было также и то обстоятельство, что русские сохранили свою государственность. По мнению такого выдающегося российского историка, как Фроянов, походы Батыя на русские земли в 1257-1241 года не повлекли за собой немедленного установления чужеземного господства.

Но летом 1242 г. вернувшиеся с берегов "последнего" - Адриатического моря монголы в низовьях Волги образовали в составе Монгольской империи новое государство - Золотую Орду (улус Джучи). Оно охватило огромную территорию, включая земли волжских болгар, половцев, Крым, Западную Сибирь, Приуралье, Хорезм. Столицей стал Сарай, или Сарай-Бату, основанный неподалеку от нынешней Астрахани.

В древнерусские земли были направлены послы, потребовавшие от князей явки к Батыю с изъявлением покорности. Так в 1242 г. началось монголо-татарское иго, длившееся до 1480 г.

Первым в Орду в 1243 г. поехал оставшийся старшим среди владимиро-суздальских князей Ярослав Всеволодович. В течение следующего десятилетия русские князья совершили не менее 19 поездок к монголо-татарам, в том числе четыре раза в столицу Монголии - Каракорум. В Орде князья, обычно привозившие богатые дары и дани, получали подтверждение своих прав на свои княжества и на "великое княжение Владимирское" - "ярлык".

Монголы, пользуясь этим и извлекая для себя выгоды, зачастую разжигали между русскими князьями соперничество, приводившее к распрям и кровопролитию.

В конце 50-х годов XIII в. на Руси вводится система повсеместного и регулярного взимания дани ("ордынский выход") - подворное обложение (для чего была проведена перепись - "число"), а также воинская повинность. Одновременно создается институт ханских наместников - баскаков, осуществлявший экономический и политико-военный контроль в русских землях (просуществовал до начала XIV в).

"Великий баскак" имел резиденцию во Владимире, который становится в это время крупнейшим политическим центром. Наряду с этим не прекращались и новые вторжения монголо-татар.

Первый после Батыя поход состоялся в 1252 г. Это была "Неврюева рать", разгромившая Суздальскую землю.

В 1292 г. на Русь обрушилась "Дюденева рать", которая "градов взяша 14, и всю землю пусту сътвориша"[74]. Многие города разрушались вновь и вновь: Переяславль-Залесский - 4 раза, Муром, Суздаль, Рязань - 3 раза, Владимир - 2 раза, в то время как в первые 50 лет ига на Руси не было построено ни одного города[75].

В целом в последние двадцать пять лет XIII в. Орда предприняла до 15 крупных походов. Иногда их последствия были не менее трагическими, чем Батыево нашествие.

Одновременно с ударом с юго-востока, Русь попала под удар с северо-запада - шведов и немецких рыцарей. Отражение того удара связано с именем князя Александра Невского (1240 г. - сражение на Неве, 1242 г. - на Чудском озере). В результате Русь оказалась в тисках между Западом и Востоком. В этой ситуации русские князья сделали проордынский выбор, ориентируясь на мирные отношения с Ордой.

Союз с Ордой гарантировал сохранение православной веры, монголы не посягали на нее, как и на земли, а также усиление княжеской власти на местах и в борьбе с соперниками.

Таким образом, характеризуя влияние военного фактора в рамках вышеобозначенного периода, необходимо отметить, что в рамках характеристики данного периода вряд ли целесообразно рассматривать военный фактор как политический, гарантирующий властную легитимизацию.

Военный фактор уже не имеет таких позиций, которые он имел по образцу развития предыдущего типа государственного устройства. В Северо-Восточной Руси не существовало активной оппозиции Орде.

Также необходимо отметить, то обстоятельство, что мы солидарны с историками[76] в том положении, что монгольское нашествие вряд ли можно рассматривать как традиционную военную оккупацию.

Золотая Орда, как справедливо отмечает Ю.Л. Говоров, господствовала над Русью косвенно и объясняется это следующими причинами:

во-первых, вдоль русских границ были хорошие пастбища;

во-вторых, почти вся территория Руси была в пределах досягаемости монгольской конницы;

в-третьих, на Руси не было теории в отличие, например, от Китая ("смены Мандата Неба"), которая обосновала бы прямое подчинение русского православного общества "нехристям";

в-четвертых, как уже отмечалось, на Руси были силы, заинтересованные в сохранении над ней власти Орды как средства нейтрализации тевтонской угрозы - проордынский выбор А. Невского.

Таким образом, монгольское нашествие положило начало иной форме государственности - монархии, в рамках которой военный фактор не мог уже играть ведущую роль и теперь находился в подчиненном положении в рамках факторов политических.

Глава III. Военный фактор и его роль в процессе объединения русских земель

3.1 Усиление военных действий с середины XIV века

Незаметно центр объединительного процессе перемещался на северо-запад Москвы, что способствовало активному усилению Московского княжества при князе Даниле Александровиче.

"Примыслы" Даниила Александровича не только увеличили территорию Московского княжества по меньшей мере втрое, но и раздвинули ее до естественных границ: на юге - до р. Оки, на западе - до лесных массивов на водоразделе Волги и Днепра[77]. Владение "младшего Александровича" превратилось в одно из самых обширных и сильных княжеств Северо-Восточной Руси и, как показали дальнейшие события, уже могло претендовать на ведущую роль в политических делах страны. Именно при Данииле сформировалась основная государственная территория Московского княжества, был создан материальный фундамент, на котором его преемники начали строить хрупкое здание главенства над Русью. В этом - главный итог княжения Даниила Московского, сына Александра Невского, правнука Всеволода Большое Гнездо[78].

Соперницей Москвы в борьбе за великокняжеский ярлык выступала Тверь. При Юрии Даниловиче соперничество между Москвой и Тверью проходило с переменным успехом. Л.В. Черепнин, автор капитального исследования по истории образования Русского централизованного государства, так оценивал результаты этой борьбы: "из длительной феодальной войны между Московским и Тверским княжествами, ведшейся в первой четверти XIV в., первое вышло значительно окрепшим. Москва еще не стала центром государственного объединения земель Северо-Восточной Руси и ее национально-освободительной борьбы. Но ее политическая роль значительно возросла"[79].

Перелом наступил в княжение следующего московского князя Ивана Даниловича Калиты. После восстания 1327 г. в Твери все княжество было разорено карательным ордынским походом, и позиции тверского князя в споре за великокняжеский ярлык оказались ослабленными.

Московский князь Иван Данилович Калита получил великое княжество Владимирское и больше уже не выпускал его из рук.

Иван Калита активно проводил политику подчинения Москве других земель и княжеств. В зависимость от Москвы попали ростовские князья, а в самом Ростове обосновался московский наместник.

Л.В. Черепнин считает также, что "при Калите были установлены какие-то формы зависимости от московского князя Галича, Бело-озера и Углича"[80]. Во всяком случае Дмитрий Донской называл эти города "куплями деда своего". Иван Калита широко практиковал приобретение земель в чужих княжествах, поощрял земельные владения своих бояр за пределами Московского княжества. Однако процесс собирания земель в княжение Ивана Калиты не всегда осуществлялся исключительно мирными средствами.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в княжение Ивана Калиты военный фактор начал применяться как средство достижения определенных политических целей.

Однако и при Иване Калите Москва еще не превратилась в центр национально-освободительной борьбы русского народа против ордынского ига[81]. Наоборот, Калита старался поддерживать мирные отношения с ханом, "откупаться" от него увеличенными данями и выражением покорности, старался обеспечить себе покровительство хана и пользоваться ордынцами для решения своих политических задач[82].

Указывая на результаты "если не покровительства, то во всяком случае признания ордынского хана", Л.В. Черепнин писал: "Калита использовал его для укрепления на Руси своей власти, которую в дальнейшем московские князья употребили против Орды". "Тишина великая", наступившая в связи с временным прекращением ордынских набегов, объективно способствовала общему подъему экономики страны[83].

Сыновья Ивана Калиты - московские князья Семен Гордый и Иван Красный - продолжали политический курс на возвышение Москвы и политическое объединение Руси под ее главенством. Однако действовать им пришлось в более сложных исторических условиях.

Усилению военных действий с середины XIV века способствовали, в основном объективные причины, именно в данный момент участились набеги монголо - татар на русские земли[84].

Пограничные русские княжества подвергались разорению, и Москве неоднократно приходилось принимать меры к обороне южной границы.

Особенно участились ордынские походы во второй половине 60-х - 70-х годов XIV века. Больше всего от них страдали Рязанское и Нижегородское княжества. В 1365 г. в рязанские земли "приходил ратию" ордынский князь Тагай "и взя город Переславль и пожже"[85]. Однако князья Олег Рязанский и Владимир Пронский "собра воя многа и угониша его, и бысть сеча зла, и победи их князь Олег".

В 1367 г. князь ордынский Булат-Темир пробовал вторгнуться в Нижегородское княжество, но был встречен русскими полками на р. Пьяпе и поспешно отступил; летописец отмечал, что при преследовании Булат-Темира русские воины многих врагов "остаточных избиша"[86]. А в 1370 г. князь Дмитрий Константинович Нижегородский сам ходил с войском "на Болгары", столицу улуса Булат-Темира. В 1373 г. ордынцы снова появились в Рязанской земле. Опасность, видимо, угрожала и Московскому княжеству, потому что князь Дмитрий Иванович с полками "стоял все лето у Оки на брезе"[87].

В 1374 г. в Нижнем Новгороде вспыхнуло антиордынское восстание, во время которого были убиты ханские послы и полторы тысячи сопровождавших их ордынцев. В 1376 г. объединенное московско-нижегородское войско организовало второй большой поход "на Болгары". Под стенами города ордынцам нанесли поражение, мир был подписан "по всей воле" московского князя. Болгары уплатили огромную по тем временам контрибуцию (до 5000 рублей!), в городе остались русские "даруга" - наместник и таможенник[88]. В ответ Орда резко активизировала враждебные действия против Нижегородского княжества.

В 1377 г. на Нижний Новгород двинулся ордынский царевич Арапша (Араб-шах). Узнав об этом, Дмитрий Иванович направил на помощь нижегородскому князю свои полки. Объединенное московско-нижегородское войско во главе с князем Иваном, сыном Дмитрия Константиновича Нижегородского, вышло к р. Пьяне навстречу ордынцам.

Но русские воеводы, "оплошашася", не приняли необходимых мер к предупреждению неожиданного нападения ордынцев ("небрежением хожаху"),, и Арапше удалось разгромить русское войско на берегах р. Пьяны. Погибло "бояр и слуг и народа бесщислено", а ордынцы напали 5 августа на Нижний Новгород. Князь Дмитрий Константинович бежал в Суздаль, оставив свою столицу на произвол судьбы. Часть нижегородцев спаслась, отплыв на судах вверх по Волге к Городцу, а остальные были перебиты или взяты в плен, город сожжен дотла. Одновременно другая ордынская "рать" напала на Переяславль-Рязанский и разрушила его; князь Олег едва успел бежать, "изстрелян". А царевич Арапша совершил набег па Засурье, которое "пограбил" и "огнем пожег". В 1378 г. ордынцы снова подошли к Нижнему Новгороду. Город еще не успел оправиться от прошлого разорения, князя там не было, и "гражане град повергьше, побегоша за Волгу". Ордынцы ворвались в беззащитный город. Им предложили "окуп", но они не согласились принять его. Снова подожгли город и "повоевали" весь уезд. А тем временем царевич Арапша по всей Волге "избил гостей русских много", а затем совершил набег на Рязань. Это были карательные походы, которыми ордынцы хотели ослабить крепнувшую Русь.

Таким образом, можно сделать следующий вывод, что на начальном этапе объединительного процесса военный фактор был использован как сопутствующий фактор для решения внутриполитических задач, которые стояли перед Московским княжеством. В частности, этот фактор был, значим для решения собирания земель вокруг Москвы. Тем не менее, развитие данного политического процесса и внешнеполитическое усиление Московского княжества приходили в прямое противоречие с целями ханов Золотой Орды, что вело к дальнейшим прямым военным столкновениям.

3.2 Роль военного фактора в процессе отражения экспансии Литвы

С 1269 по 1306 годы Литвой было совершено 16 походов на Ливонию, 9 походов в Пруссию и только 5 на Русь. Но, освоившись в сложившейся ситуации и воспользовавшись начавшейся войной Тевтонского ордена с Польшей, Литва опять главный удар направила на восток.

С 1316 по 1341 князем Гедимином (Гедиминасом) были захвачены Минск, Пинск (1318), Брест (1319), Могилев, Туров, Витебск (1330), Орша, Мозырь. В самом начале его правления в русских летописях упоминаются его столкновения с князьями Галицкими, Волынскими и другими русскими князьями.

Есть сведения, что эти князья хотели совместно с Немецким орденом выступить против Литвы. В 1320 году Гедимин совершил поход на юг и захватил Волынь передав это княжество своему сыну. Вслед за этим был захвачен Луцк. В 1321 году Гедимин двинулся на Киев. На реке Ирмени он разбил объединённые войска русских князей. После этой победы он занял Белгород и осадил Киев, который, продержавшись два месяца, сдался. Многие русские города последовали примеру Киева. Гедимин в этих городах поставил своих наместников и литовские гарнизоны.

За время правления Гедиминаса Немецким орденом было организовано более пятидесяти походов против Литвы, что послужило достаточно сдерживающим фактором, так как на эти походы литовцам пришлось постоянно отвлекаться и в ответ организовать более двадцати походов на Пруссию.

После смерти Гедимина его политику продолжил сын Ольгерд с братом Кейстутом (Кейстутисом). Но если главный удар Гедимина был направлен против Юго-Западной Руси, то Ольгерд свою завоевательную политику нацелил против Северо-Восточной Руси. Вскоре к Литве отошло Витебское княжество, затем был нанесён удар по Можайску. В 1346 году Ольгерд вторгается в Новгородские земли. В 1349 он нападает на псковские территории, Псков отвечает ему тем же. Затем Литовцы захватывают Ржев (1356), который вскоре был отбит обратно (1358). Но в 1360 был захвачен Ольгердом опять.

В 1356 году Брянское княжество после 110 лет самостоятельности прекратило свое существование, перейдя под власть Литвы. В то время как русские князья пресмыкались перед татарами Ольгерд в 1362 году нанес татарам поражение при Синих Водах. Результатом этой победы явился захват Подолии.

К 1363 году Литовская экспансия докатилась до границ Московского княжества, где правил внук Ивана Калиты Дмитрий Иванович(1359-1389) который вёл борьбу за великое княжение с князьями суздальско-нижегородскими и тверскими. К началу 60-х годов 14 века суздальско-нижегородский князь признал права Дмитрия Ивановича на великое Владимирское княжение. В начавшейся борьбе между Тверью и Москвой ситуация вылилась в войну Москвы с Литвой, которую (Литву) поддержала Тверь.

В 1368 году Ольгерд собрав большие военные силы, организовал поход на Москву. Вместе с ним двинулись также тверской князь Михаил и смоленский князь Святослав со своими полками. Нападение Ольгерда было для Москвы неожиданным. Выступившие навстречу литовцам полки московские, коломенские и дмитровские были уничтожены в бою 21 ноября, после чего литовцы осадили Москву. Осада продолжалась всего три дня, после чего Ольгерд неожиданно снялся и ушёл в Литву. Причиной поспешного отступления как пишет С.М. Соловьев, послужило нападение ордена на Литву.

Наступление Литвы на восток постоянно сдерживалось на западе опасной борьбой с Немецким орденом, который еще в 1362 году взял Ковно (Каунас) и сжёг его. Более того, орден уже предпринимал попытки, закрепится на литовской территории, в 1369 году он в одной миле от Ковно заложил замок Готтерсвердер. Вскоре этот замок был литовцами уничтожен.

В последующие годы походы ордена на Литву стали довольно редки, ввиду перешедшего в наступление Ольгерда который на каждый поход ордена отвечал контрударом. Вооруженные силы литовского князя постоянно увеличивались за счет захваченных русских территорий, вошедших в состав литовского государства.

На несколько лет литовцы были вовлечены в борьбу на два фронта, против Москвы и Ордена.

В 1370 году Ольгерд с Кейстутом вторглись на территорию Пруссии с большим войском, состоящим из литовцев, жмуди, русских, татар и подошли к замку Рудау, что в 20 км. От Кёнигсберга.17 февраля произошло крупное сражение, в котором Ольгерд потерпел крупное поражение. Воспользовавшись этим, Москва начинает наступление на смоленские земли. Затем московский князь Дмитрий посылает войска к Брянску и выступает против Твери союзницы Литвы.

Быстро оправившись, Ольгерд с большими военными силами, в рождественский пост (декабрь, по новому стилю в ноябре) двинулся на Москву, все грабя и сжигая на своём пути, 6 декабря они подошли к Москве и осадили её. Взять Москву штурмом они не смогли, а тратить время на осаду не было возможности, так как за спиной у них находился Немецкий орден, который не упускал возможности нанести им очередной удар

Летом 1372 года Ольгерд совершил третий поход против Московского княжества, организованный в союзе с Тверским князем. Брат Ольгерда Кейстут (Кейстутис) с сыном Витовтом захватили Дмитров, Переяслав-Северный и Кашин. От Кашина они подошли к Торжку и взяли его. Затем к ним на соединение подошёл Ольгерд. Московский князь Дмитрий Иванович перехватил инициативу в свои руки и нанес удар по литовскому авангарду, который в бою был разбит. После этого, противники несколько дней стояли друг, против друга не решаясь дать сражение. Московские войска не решались перейти в наступление, предпочитая оборонительный бой, а Ольгерда тревожили сообщения с прусской границы.

В этот период наступление ордена развивается с большим размахом, не ограничиваясь как прежде Жмудью, а охватывало так же Аукштоту (центр Литвы) и русские земли, захваченные Литвой.

Ольгерд вынужден был отступить, признав требование князя Дмитрия Ивановича о невмешательстве в отношения Москвы с Тверью.

В 1376 году Ольгерд опустошил смоленские земли. В это же время орден опять активизировал свою деятельность против Литвы, количество походов резко увеличилось. Практически каждый год после 1377 года стали совершаться крупные походы с большим размахом. Литва, обеспокоенная ситуацией на западе, а так же в результате внутренних усобиц была вынуждена прекратить своё наступление на Русские земли.

Новый Великий князь Литвы Ягайло вынужден был в 1380 году заключить мир с орденом и вступить в союз с татарами (Мамаем) против Москвы. Но прийти на помощь Мамаю он всё - таки не решился, и тот был разбит в Куликовской битве Дмитрием Ивановичем (Донским).

Куликовская битва зародила новые настроения в Древнерусском обществе. Новые настроения отразились в духовных грамотах русских князей, составители которых стали предусматривать возможность освобождения от ордынской зависимости, когда "переменит бог Орду"[89]. Так, в духовной грамоте великого князя Дмитрия Донского было записано: "А переменит бог Орду, дети мои не будут давать выхода в Орду, и который сын мой возьмет дань на своем уделе, то тому и есть". Такой же формулировкой стали пользоваться и удельные князья[90].

Но самое главное заключалось в том, что Куликовская битва не только не ослабила, а, наоборот, ускорила процесс политического объединения Руси.

Неизмеримо вырос авторитет Москвы, поднявшей знамя общерусского национально-освободительного движения. Академик Л.В. Черепнин отмечал: "Если на первом этапе процесса объединения земель Северо-Восточной Руси еще решался вопрос о том, какое княжество явится центром этого объединения, то на втором этапе, с последней четверти XIV в., указанный вопрос уже отпал. Московское княжество твердо завоевало роль политического центра формирующегося единого государства"[91] Показательно, что Дмитрий Донской передал великое княжение своему сыну Василию I без ханского ярлыка, как "свою отчину"[92].

Этому способствовало и ослабление Орды вследствие раздиравших ее усобиц и частых смен ханов. За чуть более 20 лет "замятни великой" на престоле сменилось 20 ханов. Однако в середине 70-х годов пришедший к власти темник (военачальник) Мамай сумел восстановить ордынскую мощь.

Продолжение централизаторской политики непосредственно связано с именем Ивана III.

Русская армия эпохи образования Российского государства, национальная по составу (в армиях западноевропейских государств преобладали тогда наемники-иностранцы), решавшая глубоко национальные задачи по обороне Отечества от внешних врагов и по возвращению ранее захваченных соседями русских земель, выдвинула немало способных полководцев, в верности и военных способностях которых "государь всея Руси" мог быть уверен.

К тому же, в связи с выходом Российского государства на мировую арену, увеличилось значение дипломатической подготовки войны.

Сигизмунд Герберштейн ошибался, когда писал, что великий князь Иван III лично только раз присутствовал на войне - во время присоединения Новгородской земли. Но именно в этом походе 1471 года прослеживаются многие черты военного искусства Ивана III.

Поход планировался с тщательным учетом внешнеполитической ситуации. Антимосковская боярская группировка Новгорода во главе с вдовой посадника Марфой Борецкой сумела заручиться поддержкой польско-литовского короля Казимира IV, который обязался "всестина коня за Великий Новгород, и со всею своею радою литовскою, против великого князя, и боронити Великий Новгород". Иван III выбрал момент, когда вмешательство короля казалось наименее вероятным. Резко обострились польско-венгерские отношения, которые отвлекли внимание Казимира IV от новгородских дел. В этих условиях объявить "посполитое рушение", то есть привлечь к походу польскую шляхту, было невозможно[93]. Оппозиционное новгородское боярство оказалось в международной изоляции.

Не менее важной явилась и политическая подготовка похода, который проводился Иваном III под лозунгами борьбы против "измены, против мене за короля, а архиепископа сново поставити им у его митрополита Григория латынина суща"[94].

С самого начала великий князь постарался придать походу общерусский характер. "Князь великий разослал по всю братью свою, и по все епископы земли своея, и по князи и по бояри свои, и по воеводы и по вся воя своя; и якоже вси снидошася к нему, тогда всем возвещает мысль свою, что ити на Новгород ратию, понеже бо и всем измениша и накоежды правды обретеся в них не малоз"[95]. В грамотах, посланных в Псков и Тверь, Иван III перечислил "вины" новгородцев: "Отчина моя Новгород Великий отступают". Эти шаги способствовали сплочению войска, оправдывали в глазах народных масс военную акцию против Новгорода, обеспечивали прочный тыл.

Сам поход был тщательно спланирован. Стратегическая идея Ивана III заключалась в том, чтобы охватить ратями Новгород с запада и востока, перекрыть все пути, ведущие в Литву, и отрезать город от его восточных владений, откуда могла подойти помощь. Осуществление этого плана поручалось воеводам, которые должны были действовать самостоятельно, на значительном удалении друг от друга. Сам великий князь намеревался выступить с главными силами в благоприятный момент, когда воеводы по сходящимся направлениям будут приближаться с разных сторон к Новгороду.

Начало военных действий тщательно скоординировали по времени. Раньше других, в конце мая, начала "воевать" восточные окраины Новгородской земли та рать, которой предстояло совершить самый дальний поход. В июне из Москвы выступила вторая рать во главе с воеводами Холмским и Пестрым-Стародубским. Она должна была подойти к реке Шелони, соединиться там с псковскими полками и вместе наступать на Новгород с запада. Третья рать под командованием князя Оболенского-Стриги вышла на Вышний Волочек, чтобы дальше идти на Новгород вдоль реки Мосты с востока. Главные силы во главе с самим великим князем начали поход 20 июня и медленно двигались через Тверь и Торжок к озеру Ильмень[96].

Приближение великокняжеских полков с разных направлений вынудило новгородских военачальников раздробить свои силы. Двенадцатитысячное новгородское войско поспешило на восток, для обороны Заволочья. Отборная "кованая рать" вышла к реке Шелони, против полков князя Холмского, туда же поплыла по озеру Ильмень новгородская "судовая рать". Для новгородцев это были вынужденные решения: по словам летописца, московские воеводы шли на город "разными дорогами со всех рубежей". Стратегический замысел Ивана III, направленный на разъединение сил противника, начал приносить плоды.

14 июля князь Холмский разгромил новгородскую рать на реке Шелони, прямой путь на Новгород был открыт. Новгородскую рать, посланную на восток, полки Василия Образца разбили на Северной Двине. Оборонять город новгородским властям оказалось нечем. Главные силы великокняжеского войска еще не развернули военные действия, а исход кампании был уже предрешен. Из Новгорода приехали послы просить мира "по всей воле" великого князя. Сам Иван III, по словам летописца, "не поиде к Новугороду и возвратися с усть Шелони с честию и победою великою".

Таким образом, можно сделать ряд следующих выводов. В борьбе против активной литовской экспансии были использованы силы монголо-татар.

Отличительной особенностью великого князя было то, что он никогда не искал решения внешнеполитических задач, стоявших перед Российским государством, чисто военными средствами. Военные усилия сочетались с активной дипломатической деятельностью, с поисками политических решений, и в умелых комбинациях военных и дипломатических средств первые далеко не всегда оказывались главными.

Так, на западной границе во взаимоотношениях с Польско-Литовским государством и Ливонским орденом великий князь старался действовать, прежде всего, дипломатическими средствами, подкрепляя их, в случае необходимости, кратковременными военными акциями. Иное - на южной границе. Обеспечить ее безопасность от Большой Орды, а тем более добиться окончательного освобождения от ордынского ига, можно было только военными средствами, дипломатия должна только обеспечивать наиболее благоприятные условия для решительного удара.

Таким образом, в данный период военный фактор еще более утрачивает свое определяющее значение по сравнению с политическим фактором, началось активное применение дипломатии как средства решения внешнеполитических задач.

3.3 Завершение процесса объединения Московского государства

В 1392 г. была ликвидирована политическая самостоятельность Нижегородского княжества; в самом Нижнем Новгороде "сели" московские наместники. Тогда же к Москве отошли Городец, Мещера, Таруса. В 1397 г. под власть Москвы временно попала обширная Двинская земля, принадлежавшая Великому Новгороду, а в самом Новгороде усилилось московское влияние. Василий I проводил решительное наступление на привилегии удельных князей, подчиняя их центральной власти.

Политическое объединение Руси было замедлено феодальной войной, которая вспыхнула при Василии II Васильевиче (1425-1462) и продолжалась около 30 лет.

Основные события данной войны подробно описаны в работе Л.В. Черепнина. Остановимся на наиболее значимых из них.

По завещанию Дмитрия Донского престол был передан его сыну Василию I, хотя старший был его брат Юрий Дмитриевич, а в случае смерти Василия I престол переходил к Юрию Дмитриевичу, но ничего не было сказано о детях Василия I.

И после его смерти в 1425 году престол перешел к его сыну Василию II. У него был опекун литовский князь Витовт, а после смерти Витова в борьбу за престол вступает Юрий Дмитриевич. И в 1433 году Юрий Дмитриевич изгнал своего племянника из Москвы, но тут же московские бояре изгнали Юрия.

Однако войну продолжили сыновья Юрия Дмитриевича - Василий Косой и Дмитрий Шемяка.

И в 1434 году в ростовской земле войска Василия II были разгромлены и Юрий второй раз вступил на престол в Москву. Предпринятые Юрием шаги свидетельствовали о его стремлении утвердить единодержавие на Руси и бороться против Золотой Орды. После смерти Юрия Дмитриевича 5 июня 1434 года престол оказался вновь в руках Василия II. Василий был пленен и отпущен за большой выкуп. В это время в 1446 году власть захватывает Дмитрий Шемяка. Он осуществил заговор в результате, которого Василий II был ослеплен и получил прозвище темный.

Действия Дмитрия Шемяки оттолкнули от него многих его сторонников и в 1447 году Василий Темный с триумфом возвращается в Москву.

Победа великокняжеской власти в этой войне возобновила процесс централизации. Были ликвидированы почти все уделы. К концу великого княжения Василия II на территории Московского княжества оставался лишь один удел - Верейско-Боровский, Значительно ограничены были привилегии крупных феодалов, их права передавались великокняжеским наместникам и "волостелям".

Плодами победы центральной власти в феодальной войне в полной мере воспользовался Иван III Васильевич (1462-1505), при котором складывание Российского государства пошло ускоренными темпами. Начинался заключительный этап объединения страны, тем самым создавались предпосылки для окончательного освобождения русских земель от власти ордынских ханов.

Будущая война с Ордой требовала подчинения Москве пограничного Рязанского княжества, военно-стратегическое значение которого было весьма велико. Воспользовавшись тем, что рязанский князь Федор Иванович перед смертью "княженье свое Рязанское и сына своего Василия приказал" то есть завещал Москве, великий князь Иван III перевез восьмилетнего Василия в свою столицу, а в рязанские города и волости послал своих наместников. Позднее князя Василия, женившегося на сестре Ивана III, вернули в свое княжество, но московское влияние в рязанских землях сохранилось[97].

Планомерно велась борьба Москвы с Тверским княжеством, хотя она осложнялась постоянным вмешательством Литвы. Еще отец великого князя Ивана III подписал с князем Борисом Александровичем Тверским договор о согласованной внешней политике: "А быти нам, брате, на татар, и на ляхи, и на литву, и на немци и заодин, и на всякого нашего недруга"[98].

В 1462-1464 гг. этот договор был подтвержден почти без изменений новым тверским князем Михаилом Борисовичем[99]. В дальнейшем до самого свержения ига Тверское княжество находилось в союзе с Москвой, а тверской князь даже послал свою рать на р. Угру против хана Ахмата (Ахмед-хана). Помогал тверской князь великому князю и в военных действиях против отдельных феодальных центров. Известно, например, что тверские полки участвовали в походах на Великий Новгород в 1471 и 1478 гг.

Иван III получил в наследство от отца Яжелбицкий договор 1456 г., по которому новгородские "вольности" значительно ограничивались, правительство этой боярской республики лишалось права вести самостоятельную внешнюю политику, на документах новгородские печати заменялись московскими, великокняжескими. Однако за полное подчинение Великого Новгорода еще предстояло вести длительную и тяжелую борьбу.

После нескольких походов Москве подчинилась Вятская земля. По словам летописца, вятчане "добиша челом" великому князю Ивану III "на всей его воли"[100].

Вскоре произошло присоединение к Москве и Ростовского княжества. Значительная часть княжества и раньше принадлежала великому князю, но в Ростове еще были местные князья. В 1474 г. последние ростовские князья Владимир Андреевич и Иван Иванович продали Ивану III "свою отчину" - остававшуюся в их руках к тому времени "половину Ростова".

Значительно сложнее было включить в орбиту московской политики Псков. В конкретной исторической обстановке трудно было рассчитывать на полную ликвидацию самостоятельности пограничной Псковской республики. Иван III просто старался поставить ее государственный аппарат под контроль Москвы. Псковское боярство нуждалось в военной помощи великого князя против немецких и шведских феодалов и согласилось принять великокняжеского наместника. Следует учесть и остроту классовых противоречий в Пскове: присутствие великокняжеского наместника с военным отрядом успокаивающе действовало на "чернь".

Через своего наместника великий князь контролировал и внешнюю политику Псковской республики. Такой порядок сложился при великом князе Василии III и сохранялся при Иване III, однако московское влияние постоянно усиливалось. По оценке Л.В. Черепнина, "формально московское правительство признавало самостоятельность Псковской республики, в государственном аппарате которой великокняжескому наместнику отводилось законом определенное, весьма ограниченное место. Фактически же наместник в своей повседневной деятельности все более и более выходил из этих законных рамок. Великий князь его молчаливо поддерживал. А псковское правительство часто было лишено возможности протестовать, поскольку нуждалось в военной помощи Москвы для борьбы с внешней опасностью"[101].

Подчинение Псковской республики имело большое военно-стратегическое значение. Псков был стражем северо-западных границ страны.

В результате централизаторской политики Ивана III большая часть русских земель оказалась под властью великого князя, неизмеримо расширились мобилизационные возможности страны, было создано общерусское войско, подчиненное единому командованию. Все это создавало условия для успешной борьбы с внешними врагами.

Время складывания единого государства было одновременно временем формирования русской (великорусской) народности.

Инициатором созыва общерусского профессионального войска, состоящего из воевод, детей боярских и "прочих воев", выступила великокняжеская Москва, по мере объединения русских земель создававшая и наиболее боеспособную "полевую армию"[102]. Изменилась и структура вооруженных сил страны. "Вместо копейщиков действует сабельная кавалерия, в лице артиллеристов и "огненных стрельцов" создаются новые для средневековья формирования". Вне связи со всеми этими переменами, которые А.Н. Кирпичников называет "крутой ломкой традиционной системы вооружения и тактики боя", нельзя рассматривать военную деятельность Ивана III.

Общерусское войско находилось под единым командованием "государя всея Руси". Во главе отдельных ратей и полков стояли воеводы, назначенные великим князем и послушно проводившие в жизнь его приказы. Это делало необязательным личное присутствие Ивана III на театре военных действий. К тому же неизмеримо расширились масштабы военной деятельности великого князя: верховный командующий вооруженными силами, каким являлся великий князь, должен был охватить своим руководством всю страну. Увеличилось значение дипломатической подготовки войны в связи с выходом России на мировую арену. Создание выгодных для ведения войны внешнеполитических ситуаций требовало постоянных забот со стороны правителя государства, и это часто было важнее, чем непосредственное руководство военными действиями. Заботой великого князя являлось также то, что военные историки называют "политическим обеспечением" войны.

В новых условиях было естественно, что великий князь Иван III выступал в первую очередь как организатор войны, передоверяя своим воеводам проведение отдельных операций или даже целой кампании. Война 1480 г. не была в этом отношении каким-то исключением. Подобным образом поступал Иван III и во время других войн, которыми так богато его княжение.

Войну с Ахмед-ханом в 1480 г. вела уже не Русь удельного периода, представлявшая собой конгломерат самостоятельных феодальных княжеств, а Россия, осознавшая свое единство и свою национальную задачу[103].

Однако, говоря об успехах объединительной политики великого князя Ивана III накануне свержения ордынского ига, нельзя не отметить, что до завершения централизации было еще далеко. Центральный военно-административный аппарат был еще слабым. Сохранялись привилегии крупных феодалов, а на территории самого Московского княжества даже оставались уделы, принадлежавшие братьям великого князя. Эти уделы достались в наследство Ивану III от отца, который последовательно боролся с другими удельными князьями, но перед смертью по старинному княжескому обычаю "облагодетельствовал" уделами своих младших сыновей. По завещанию Василия II Темного его сын Юрий получил в удел Дмитров, Можайск, Медынь, Серпухов и другие города, Андрей Большой - Углич, Бежецкий Верх и Звенигород, Борис - Ржеву, Волоколамск и Рузу, Андрей Меньшой - Вологду с Кубеной и Заозерьем.

Существование уделов противоречило самой сути централизаторской политики Ивана III и в любой момент грозило возможностью серьезных внутренних потрясений.

Так и случилось в начале февраля 1480 г. Против великого князя подняли мятеж его братья Андрей Большой и Борис. Открытое выступление назревало давно. Удельные владетели были недовольны усилением великокняжеской власти, которая ограничивала политическую самостоятельность уделов, распространением общегосударственных налоговых платежей.

А поводом для мятежа была смерть удельного князя Юрия Васильевича и решение великого князя не выделять братьям "законной доли" выморочного княжества. Выступая ревнителями удельной старины, князья Андрей Большой и Борис использовали феодальное право "отъезда" к другому сюзерену, против которого боролся Иван III. Они тайно встретились в Угличе, затем переехали в город Ржеву, а затем вместе с семьями, боярами и военными слугами остановились в Великих Луках, поблизости от литовского рубежа. Мятежники обратились к польско-литовскому королю Казимиру IV с просьбой о помощи. В конфликт между Иваном III и братьями, таким образом, вовлекалась враждебная Литва.

Литовской "помощи" Андрей Большой и Борис не получили, однако король поспешил отдать им город Витебск.

Дело шло к войне между Иваном III и мятежными братьями. Москва и другие города Московского княжества готовились к обороне от возможного нападения удельных князей и литовцев (враждебная позиция короля Казимира IV была хорошо известна Ивану III). Переговоры не имели успеха, князья Андрей Большой и Борис упорствовали в своих претензиях. С большим трудом Ивану III удалось уладить конфликт с ними[104].

Мятеж удельных князей, который едва не вылился в феодальную войну, серьезно усложнил внутриполитическую обстановку в России. Тем большей представляется заслуга великого князя Ивана III, который сумел организовать общенародную национально-освободительную войну против Орды в условиях еще не изжитых "удельных порядков"[105].

Иван Ш проводил все более независимую от ордынцев политику. С 1476 года он вообще прекратил выплату дани. В ответ на это хан Ахмат заключил союз с литовским князем Казимиром.

В сентябре 1480 года русское и ордынское войска сосредоточились у притока реки Оки - реки Угре. В октябре Ахмат дважды пытался перейти реку Угру, но был отбит назад Московскими войсками, а обещанная ему помощь из Литвы. Ранняя зима и наступившая холода заставили Ахмата изменить свои планы. Фактически признав свое поражение ордынское войско повернуло назад. Стояние на реке Угре бескровно закончилось и ордынское иго пало. Поражение Ахмата означало развал Золотой Орды.

Таким образом, можно сделать ряд следующих выводов, что войско Российского государства оказалось именно такой армией, а русский народ - таким народом, которые смогли вести оборонительную войну и одержать победу над своим извечным врагом - ордынским ханом. В сложной международной и внутренней обстановке великий князь Иван III принял самый надежный в данной ситуации оборонительный план войны. Принял, последовательно провел в жизнь и добился победы с минимальными потерями.

Таким образом, можно сделать вывод, что в рамках внешней политики, которую проводил Иван III, военный фактор все более и более становиться подчиненным к тем задачам, которое решало молодое московское государство.

Заключение

Таким образом, подводя итог всему вышесказанному, необходимо сделать ряд следующих выводов.

История как наука могла бы стать свидетельством торжества разума и прогресса. Необходимо сделать общий вывод о том, что мы вслед за большинством отечественных историков считаем, что то огромное количество войн и локальных военных конфликтов как будто приговорили русский народ к бесконечным циклам строительства русской государственности.

В военных катастрофах гибло большинство достижений государственного строительства, часто трансформировались, а зачастую и просто разрушались те институты правления страной и существующие порядки, которые были так привычны в рамках предыдущего периода, часто просто прерывалось нормальное функционирование имеющихся институтов, а также функционирование всей политической системы общества.

В своем развитии в эпоху позднего Средневековья вооруженные силы Российского государства прошли длинный, извилистый путь развития. В начале XV в., находясь в орбите влияния Орды, русские княжества, особенно северо-восточные, неизбежно должны были испытывать ее воздействие, в том числе и в вопросах строительства вооруженных сил. И хотя в это время восточное влияние было слабым, прежде всего в силу оборонительной стратегии, которой придерживались русские князья, тем не менее, противоборство с Ордой и постоянные внутренние усобицы стимулировали дальнейшую трансформацию военного фактора, и в нем наметились первые перемены.

В рамках развития военного фактора на протяжении XIII века вряд ли целесообразно рассматривать военный фактор как политический, гарантирующий властную легитимизацию.

В конце XIV - начале XV вв. система военной организации северо-восточных русских княжеств не отвечала требованиям ведения наступательной войны, как против Орды, так и против Великого Литовского княжества. Причин для этого было более чем достаточно.

Ордынское нашествие конца 30-х - начала 40-х гг. XIII в. усугубило общий кризис Древней Руси и привело, в конечном итоге, к замедлению темпов социально-экономического и политического развития Северо-Восточной Руси - ядра будущего Российского государства.

Экономическая отсталость, обусловленная к тому же и явно недостаточными природными ресурсами, не могла не оказать негативного воздействия и на развитие военного дела северо-восточных русских княжеств. Она налагала ограничения на политику их военного строительства и способствовала определенной его архаизации, консервации наиболее древних форм его организации.

В силу этих обстоятельств применение военных средств для решения как внутриполитических, так и внешнеполитических задач было ограничено. Это диктовало подчиненную роль военного фактора по сравнению с политическими факторами.

На начальном этапе объединительного процесса военный фактор был использован как сопутствующий фактор для решения внутриполитических задач, которые стояли перед Московским княжеством. В частности, этот фактор был, значим для решения собирания земель вокруг Москвы. Тем не менее, развитие данного политического процесса и внешнеполитическое усиление Московского княжества приходили в прямое противоречие с целями ханов Золотой Орды, что вело к дальнейшим прямым военным столкновениям.

Рубеж XV века - новая страница отечественной истории, эпоха образования могучего Российского государства.

Завершалось объединение русских земель, создавалось общерусское войско, которое пришло на смену княжеским дружинам и феодальным ополчениям. Время складывания единого государства было одновременно временем формирования русской (великорусской) народности. Росло самосознание русского народа, объединенного великой исторической целью - свергнуть ненавистное ордынское иго и завоевать национальную независимость.

На западной границе во взаимоотношениях с Польско-Литовским государством и Ливонским орденом великий князь старался действовать, прежде всего, дипломатическими средствами, подкрепляя их, в случае необходимости, кратковременными военными акциями. Иное - на южной границе. Обеспечить ее безопасность от Большой Орды, а тем более добиться окончательного освобождения от ордынского ига, можно было только военными средствами, дипломатия должна только обеспечивать наиболее благоприятные условия для решительного удара.

Список использованных источников и литературы

Источники:

1. Воспоминания Сигизмунда Герберштейн // http: www. hrono. info/docum 1200 dok/1400 doc. html [Электронный ресурс]

2. Задонщина. // http: // fatus. chat. ru/zadon. html [Электронный ресурс]

3. Летописец русских царей // http: www. hrono. info/docum 1400 dok/1400 doc. html [Электронный ресурс]

4. Никоновская летопись // http: www. hrono. info/docum 1400 dok/1400 doc. html [Электронный ресурс]

5. Разрядные списки древнерусских князей XIII век // http: // www. hrono. info/dokum/1400dok/1400doc. html [Электронный ресурс]

6. Сказание о Мамаевом побоище // http: // fatus. chat. ru/skaz. html [Электронный ресурс]

7. Стояние на реке Угре // http: // www. hist. msu. ru/ER/Etext/PICT/feudal. htm [Электронный ресурс]

Литература

8. Акимов Д.В. Очерки по истории России / Д.В. Акимов. - Воронеж, МОСУ, 2005. - 299с.

9. Айзатулин Т.А. Теория России: геоподоснова и моделирование / Т.А. Айзатулин. - М.: Хронос, 1999. - 218с.

10. Алексеев И.С. Искусство дипломатии не победить, а убедить / И.С. Алекссев. - М.: Дашков и К0, 2006. - 284с.

11. Альшиц Д.Н. Начало самодержавия в России. - М.: Наука, 1988. - 242с.

12. Архиезер А., Клямкин И., Яковенко И. История России: конец или новое начало/ А. Архиезер, И. Клямкин, И. Яковенко. - М.: Новое издательство, 2005. - 460с.

13. Базилевич К.В. Русское военное искусство/ К.В. Базилевич. - М.: Воениздат, 1964. - 124с.

14. Бобров Л.А. Вооружение и тактика монгольских кочевников (эпохи позднего средневековья 15 века) // Para bellum. - 2008. - №29. - С.26-30.

15. Борисов Н.С. Политика Московских князей (конец XIII - первая половина XIV в). М.: Издательство МГУ, 1999. - 278с.

16. Величко, В.В. Отечественная история/ В.В. Величко. - М.: МГОУ, 2001. - 340с.

17. Вернадский Г.В. История России. Россия в средние века. Внутренняя политика Ивана III / Г.В. Вернадский. - М.: Издательство ВЛАДОС, 1993. - 512с.

18. Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М.: Издательство АН СССР, 1969. - 386с.

19. Волковский Н.Л. История русской армии от зарождения Руси до войны 1812 года/ Н.Л. Волковский. - М.: ЮНИОН, 2007. - 721с.

20. Голицын Н.С. Всеобщая военная история древних времен Спб.: Типография А. Траншеля, 1872 - 544с.

21. Горелик М.В. Армии монголо-татар X-XIV века. Воинское искусство, снаряжение / М.В. Горелик. - М.: Восточный горизонт, 2002. - 84с.

22. Горский А.А. Москва, Тверь и Орда в 1300 - 1339/ А.А. Горский // Вопросы истории. - 1995. - №4. - C.34 - 47.

23. Горский А.А. Москва и Орда/ А.А. Горский. - М.: Наука, 2000. - 214с.

24. Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории/ Г. Дельбрюк. - Спб: Наука: Издательская фирма Ювента, 1994. - Т.1. - 416с.

25. Дельбрюк Г. История военного искусства. Средневековье. Новое время/Г. Дельбрюк. - Смоленск: Русич, 2003. - 631с.

26. Доброчеев О.В. Россия на изломе: от эпохи революций и эволюции/ О.В. Доброчеев. - М.: ИНЭС, 2000. - 32с.

27. Доманин А.А. Монгольская империя чингизидов. Чингисхан и его приемники/ А.А. Доманин. - М.: Центрполиграф, 2005. - 414с.

28. Доценко В.Д. История военно - морского искусства в 2-х томах/ В.Д. Доценко. Спб - Москва: Терра фантастика - Эксмо, 2005. - Т.1. - 848с.

29. Золотарев В.А. Саксонов, О.В. Тюшкевич, С.А. Военная история России/ В.А. Золотарев, О.В. Саксонов, С.А. Тюшкевич. - М.: Куличково поле, 2002. - 736с.

30. Золотарев О.В. Стратегия духа армии. Армия и церковь в русской истории / О.В. Золотарев. - М.: Социум, 2006. - 1488с.

31. Ионин С.Н. Русская артиллерия. От Московской Руси до наших дней/ С.Н. Ионин. - М.: "Вече", 2006. - 414с.

32. Исследования по истории средневековой Руси. - Спб: Альянс - Архео, 2006. - 496с.

33. История военной стратегии России/ под ред.В.А. Золотарева. - М.: Куличково поле, 2000. - 592с.

34. Карамзин Н.М. История государства Российского Т.4. М.: Издательство АН СССР, 1984. - 623с.

35. Каргалов В.В. Конец ордынского ига/ В.В. Каргалов. - М.: Издательство ДОСААФ СССР, 1983. - 478с.

36. Каргалов В.В. Полководцы Древней Руси/ В.В. Каргалов; А.Н. Сахаров. - М.: Молодая гвардия, 1985. - 573с.

37. Каргалов В.В. Полководцы X - XVI век/ В.В. Каргалов. - М.: Издательство ДОСААФ СССР, 1989. - 332с.

38. Киган Д. Кто есть кто в военной истории c 1453 года по настоящее время/ Д. Киган, Э. Уиткрофт. - М.: Дограф, 2000. - 432с.

39. Кирпичников А.Н. Военное дело на Руси 13-15 веков/ А.Н. Кирпичников. - М.: "Наука", 1976. - 723с.

40. Ключевский В.О. Курс русской истории // http: // rushistory. stsland. ru/Oruzie_4. html [Электронный ресурс].

41. Колюжный Д.В. Другая история войн: от палок до бомбард/

42. Д.В. Колюжный, А.В. Жибинский. - М.: Вече 2000, 2003. - 534с.

43. Куропаткин А.Н. Русская армия/А.Н. Куропаткин. - М.: Полигон, 2006. - 381с.

44. Летописец русский царей // www. hronos. ru [Электронный ресурс]

45. Лихачев Д.С. Военное искусство Древней Руси // Звезда. - 1973. - №4. - С.87 - 127.

46. Лурье Я.С. Две истории России XV века. Спб.: Питер, 1995. - 578с.

47. Мусин А.Е. Milites Christy Древней Руси. Воинская культура русского средневековья в контексте религиозного менталитета/ А.Е. Мусин. - Спб: Петербургское востоковедение, 2003. - 614с.

48. Пащенко В.Я. Монгольский фактор в истории России/В.Я. Пащенко // Евразийская идея и современность. - М.: Российское обозрение, 2007. - 376с.

49. Пивоваров Ю., Фурсов А., Русская система/ Ю. Пивоваров, А. Фурсов // Рубежи. - 1995. - №2. - С.39-45.

50. Потрошков С.С. История русской армии/ С.С. Потрошков. - М.: ЭКСМО, 2007. - 768с.

51. Разин Е.А. История военного искусства/Е.А. Разин. - М.: Воениздат, 1957. - 1214с.

52. Российское государство в XIV - XVII века. Сборник статей, посвященный 75 - летию со дня рождения Ю.Г. Алексеева/ Сост.А.П. Павлов. - Спб: Издательство СпбГУ, 2005. - 726с.

53. Русская история. - М.: Би, 2004. - 460с.

54. Серебрянников В.В. Войны России. Социально - политический анализ/В.В. Серебрянников. - М.: Научный мир, 1998. - 380с.

55. "… Скажите всем, что Русь жива…. " Ратные дела Отечества: Русь и юная Россия VI - XYI век. - М.: Anumi Fortitudo, 2004. - 614с.

56. Смирнов К. Армия монголов в XIII веке. По запискам современника - европейца. - Санкт - Петербург: Товарищество художественной печати, 2003. - 132с.

57. Спектор А.А. История войн - России от Киевской Руси до наших дней / А.А. Спектор. - М.: Издательство Харвест, 2007. - 288с.

58. Соловьев С.М. Сочинения. В 18 т. Т 10. М.: Колокол - Пресс,, 1995 - 748с.

59. Строков А.А. История военного искусства / А.А. Строков. - Спб: Полигон, 1994. - Т.3. - 679с.

60. Тарнбул С., Макбрайт А. Армия монгольской империи: униформа, вооружение, организация / С. Тарнбул, А. Макбрайт. - М.: АСТ/ Астрель, 2003. - 148с.

61. Тихомиров М.Н. Древняя Москва. XII-XV вв.; Средневековая Россия на международных путях. XIV-XV вв. / Сост.Л.И. Шохин; Под ред. С.О. Шмидта, М., Московский рабочий, 1992, С.6 - 181.

62. Толстая А.И. История государства и права России/ А.И. Толстая. - М.: Юстицинформ, 2005. - 320с.

63. Филипс Э.Д. Монголы: основатели империи Великих ханов (пер. с англ. О.В. Перфильева) / Э.Д. Филипс. - М.: ЦП/ Внешторгпресс, 2003. - 174с.

64. Храпочевский Р.М. Военная держава Чингисхана/Р.М. Храпочевский. - М.: АСТ, 2006. - 362с.

65. Черепнин Л.В. Образование русского централизованного государства в XIV - XV в. - М.: Издательство социально - экономической литературы, 1960. - 899с.

66. Шефов Н.А. Битвы России [Текст] / Н.А. Шефов. - М.: АСТ, 2004. - 699с.

67. Шпаковский В.В. Русская армия 1250-1500 / В.В. Шпаковский. - М.: АСТ, 2004. - 55с.

[1] Серебрянников В. В. Войны России. Социально – политический анализ. М., 1998. С. 48

[2] «… Скажите всем, что Русь жива….». Ратные дела Отечества: Русь и юная Россия VI – XVI век. М., 2004. С. 24.

[3] Летописец русских царей// http://www.hrono.info/dokum/1400dok/1400doc.html [Электронный ресурс]

[4] Никоновская летопись// http://www.hrono.info/dokum/1400dok/1400doc.html [Электронный ресурс]

[5] Разрядные списки древнерусских князей XIII век// http://www.hrono.info/dokum/1400dok/1400doc.html [Электронный ресурс]

[6] Задонщина. // http://fatus.chat.ru/zadon.html [Электронный ресурс]

[7] Стояние на реке Угре// http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/PICT/feudal.htm [Электронный ресурс]

[8] Сказание о Мамаевом побоище// http://fatus.chat.ru/skaz.html [Электронный ресурс]

[9] Золотарев О. В., Стратегия духа армии. Армия и церковь в русской истории. М, 2006. С. 12

[10] Ионин С. Н. Русская артиллерия. От Московской Руси до наших дней. М., 2006. С.56

[11] Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 4. М., 1992.

[12] Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 4. М., 1992. С. 34

[13] Соловьев С. М. Сочинения. В 18 т. Т 10. М., 1993. С. 382.

[14] Потрошков, С. С. История русской армии М., 2007 С. 114

[15] Соловьев С. М. Сочинения. В 18 т. Т 10. М., 1993. С. 382.

[16] Голицын Н. С., Всеобщая военная история древних времен Спб., 1872.

[17] Соловьев С. М. Сочинения. В 18 т. Т 10. М., 1993. С. 382.

[18] Лихачев Д. С. Военное искусство Древней Руси// Звезда. 1973 №1. С. 87

[19] Шефов Н. А. Битвы России. М, 2004. С. 23

13 Золотарев В. А., Саксонов О. В., Тюшкевич С. А., Военная история России. М., 2002.- С.36

[21] Лихачев Д. С. Военное искусство Древней Руси// Звезда.1973.№1. С87

[22] Ключевский В. О. Курс русской истории// http://rushistory.stsland.ru/Oruzie_4.html [Электронный ресурс].

[23] Ключевский В. О. Курс русской истории// http://rushistory.stsland.ru/Oruzie_4.html [Электронный ресурс].

[24] Феннел Дж. Кризис средневековой Руси 1200 – 1304.- М.: Прогресс, 1989.

[25] Золотарев О. В., Стратегия духа армии. Армия и церковь в русской истории. М, 2006. С.15

[26] Лурье Я. С. Две истории России XV века. Спб., 1996 С. 156

[27] Альшиц Д. Н. Начало самодержавия в России М., 1992 С. 129

[28] Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 284

[29] Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 284

[30] Тихомиров, М. Н. Древняя Москва. XII-XV вв.; Средневековая Россия на международных путях. XIV-XV вв. М., 1992, С. 6

[31] Черепнин Л. В., Образование русского централизованного государства. М., 1960. С.344

[32] Каргалов В. В. Конец ордынского ига. М., 1989. С.56

[33] Золотарев О. В., Стратегия духа армии. Армия и церковь в русской истории. М., 2006. 1488с.

[34] Горелик М. В. Армии монголо-татар X – XIY век. Воинское искусство, снаряжение. М, 2002. 84с.

[35] Мусин А. Е. Воинская культура русского средневековья в контексте религиозного менталитета.- Спб., 2005. 368с.

[36] Борисов, Н. С. Политика Московских князей (конец XIII – первая половина XIV в.). М., 1999.

[37] Серебрянников В. В., Войны России. Социально – политический анализ. М., 1998. С. 52

[38] Цит. по: Пивоваров Ю., Фурсов А., Русская система//Рубежи. 1995 .№2. С. 39

[39] Пивоваров Ю., Фурсов А., Русская система//Рубежи. 1995. №2. 39

[40] Серебрянников В. В., Войны России. Социально – политический анализ. М., 1998. С. 52

[41] Серебрянников В. В., Войны России. Социально – политический анализ. М., 1998. С. 52

[42] Там же, С. 63

[43] Там же, С. 20

[44] Там же, С. 34

[45] Лихачев Д. С. Военное искусство Древней Руси// Звезда.- 1973.- №1 С. 107

[46] Там же, С. 107

[47] Разин Е. А. История военного искусства. М, 1957. С. 455

[48] Там же, С. 456.

[49] Цит. по: Лихачев Д. С. Военное искусство Древней Руси// Звезда.- 1973.-№1 С. 107

[50] Разин Е. А. История военного искусства. М, 1957. С. 456

[51] Пивоваров Ю., Фурсов А., Русская система // Рубежи. 1995. №2. С. 39.

[52] Горелик М. В., Армии монголо-татар X – XIV век. Военное искусство, снаряжение. М, 2002. С. 34.

[53] Цит. по: Горелик М. В., Армии монголо-татар X – XIV век. Военное искусство, снаряжение.- М., 2002.- C. 35.

[54] Цит. по: Там же, С. 37.

[55] Горелик М. В., Армии монголо – татар X – XIY век. Военное искусство, снаряжение.- М., 2002.- C. 35.

[56] Горелик М. В., Армии монголо-татар X – XIY век. Военное искусство, снаряжение.- М., 2002.- С. 37.

[57] Смирнов К. Армия монголов в XIII веке. По запискам современника – европейца. Спб:, 1903. С.6

[58] Бобров Л. А., Вооружение и тактика монгольских кочевников//Para bellum. 2008.№29. С. 27.

[59] Дельбрюк Ганс История военного искусства. Средневековье. Новое время. СПб., 1994. С. 94

[60] Храпочевский Р. М. Военная держава Чингисхана. М., 2006. С. 141

[61] Дельбрюк Ганс История военного искусства. Средневековье. Новое время.- СПб., 1994.- С. 97

[62] Владимирцов, Б. Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм М.: Наука, 1954 С. 272

[63] Бобров Л. А., Вооружение и тактика монгольских кочевников//Para bellum. 2008. №29. С. 28.

[64] Бобров Л.А., Вооружение и тактика монгольских кочевников // Para bellum. 2008. №29. С. 28.

[65] Шефов Н. А. Битвы России. М., 2004.- С. 145

[66] Пащенко В. Я., Монгольский фактор в истории России // Евразийская идея и современность. М., 2007. С. 176.

[67] Цит. по: Пащенко В. Я., Монгольский фактор в истории России // Евразийская идея и современность. М., 2007. С. 176.

[68] Цит. по: Пащенко В. Я., Монгольский фактор в истории России// Евразийская идея и современность.- М, 2007.- с.201

[69] Цит. по: История Отечества/ Отв. ред. В. Н. Шевелев. М., 2007. С. 211

[70] Цит. по: Величко В.В., Отечественная история. М., 2001. С. 101

[71] Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь М., 2004 С. 313

[72] Горский А.А., Москва и Орда М., 2000 С.63

[73] Архиезер А., Клямкин И., Яковенко И., История России: конец или новое начало. М, 2005. С. 90.

[74] Архиезер А., Клямкин И., Яковенко И., История России: конец или новое начало. М, 2005. С. 92

[75] Величко В.В., Отечественная история. М., 2001. С. 104

[76] Горский А. А., Москва и Орда М., 2000 С.66

[77] Каргалов В. В., Конец ордынского ига… М., 1983. C. 56

[78] Там же, С. 56

[79] Черепнин Л.В., Образование русского централизованного государства М., 1960 С. 356

[80] Там же, С. 356

[81] Каргалов В.В., Конец ордынского ига… М., 1983. C. 58.

[82] Каргалов В. В., Конец ордынского ига… М., 1983. C. 58.

[83] Черепнин Л. В., Образование русского централизованного государства М., 1960 С. 360

[84] История Отечества/ Отв. ред. В. Н. Шевелев М., 2007 С. 211

[85] Цит. по: Величко В. В., Отечественная история М., 2001 С. 123.

[86] Там же, С. 124

[87] Каргалов В.В., Конец ордынского ига… М., 1983. C.159

[88] Там же, C.159

[89] Цит. по: Каргалов В.В., Конец ордынского ига… М., 1983. С. 160

[90] Цит. по: Каргалов В.В., Конец ордынского ига… М., 1983.С. 160

[91] Черепнин Л.В. Образование русского централизованного государства. М., 1960. С.368

[92] Там же, С. 368

[93] Цит. по: Каргалов В. В., Конец ордынского ига… М., 1983.- С. 160

[94] Воспоминания Сигизмунда Герберштейн//www.hronos.ru [Электронный ресурс]

[95] Там же.

[96]Цит. по: Каргалов В.В., Конец ордынского ига… М., 1983. С. 162

[97] Цит. по: Каргалов В.В., Конец ордынского ига… М., 1983. С. 162

[98] Цит. по: Там же, С. 162

[99] Там же, С. 162

[100] Каргалов В. В., Конец ордынского ига… М., 1983. С. 162

[101] Черепнин Л.В. Образование русского централизованного государства. М., 1960. С. 369

[102] Каргалов В.В. Указ сочин. М., 1983.- C. 172

[103] Каргалов В.В. Указ сочин. М., 1983. С. 172

[104] Каргалов В. В. Указ сочин. М., 1983. С.. 172

[105] Там же, С. 172

Дипломная работа: Роль военного фактора в истории России

Дипломная работа: Роль военного фактора в истории России

Оглавление

1.1 Представления историков о сущности военного фактора и его роли в истории русских земель в XIII веке

1.2 Историки о роли войн в период объединения русского государства в XIV-XV веке

Глава 2. Военный фактор в XIII веке

Глава III. Военный фактор и его роль в процессе объединения русских земель

3.1 Усиление военных действий с середины XIV века