Курсовая работа: История Сибири в XVII-XIX вв.Курсовая работа: История Сибири в XVII-XIX вв.Оглавление Введение 1. Русская экспансия в Южной Сибири 2. Сибирские пограничные линии 3. Артиллерия Сибири (на примере Кузнецка) 4. Казачество Западной Сибири Заключение Приложение 1 Список литературы Введение В древности и средневековье слово Сибирь по отношению к территориям Северной Азии не употреблялось. Новгородские летописцы после первого знакомства с зауральской территорией назвали ее Югрой. Сначала Югрой называли земли на восток от Печоры до Урала, а затем и зауральскую территорию. Термин Сибирь появляется в русских летописях только в XV веке. В 80-е годы XV века Сибирью называли области, находящиеся по нижнему течению Тобола и среднему течению Иртыша. Территории по Оби после слияния ее с Иртышом получили название Кон-да и Обдорь. Название Югра сохранилось за местностью между Уральскими горами и нижним течением Оби. После разгрома Сибирского ханства в конце XVI века название Сибирь стало применяться по отношению ко всем территориям, постепенно присоединяемым к Российскому государству, начиная от Уральских гор до побережья Тихого океана. Долгое время такое понимание термина Сибирь удерживалось в исторической науке, В настоящее время территория от Урала до Тихого океана делится на Западную Сибирь, Восточную Сибирь и Дальний Восток. 1. Русская экспансия в Южной Сибири Сибирь — необъятный бело-зеленый континент за Уральским хребтом, поле для героических подвигов русских переселенцев. Тысячи верст за один исторический миг прошагали они на восток через таежные дебри до берегов Тихого океана. Именно тогда был заложен потенциал будущей великой Российской империи. Но как эта страна, населенная весьма воинственными аборигенами, оказалась в составе России, какие факторы являются главными в процессе присоединения Сибири, какие второстепенными? Ответить на эти вопросы пытаются все новые и новые поколения историков[1]. До революции 1917 г. подавляющее большинство исследователей безусловно признавали главным военно-насильственный элемент. В роли организатора "завоевания" восточных территорий, естественно, выступало государство, либо самодеятельные вооруженные отряды. К такому выводу историков подталкивали вопиющие факты кровавых вооруженных столкновений между аборигенами и русскими колонистами. Концепция "завоевания" Сибири господствовала в литературе до Великой Отечественной войны. Ей отдал дань патриарх советского сибиреведения С. В. Бахрушин. Она прочно укоренилась и в массовом историческом сознании населения СССР. После войны произошел коренной перелом в отечественной историографии, связанный с работами В. И.. Шункова, который взглянул несколько под иным углом зрения на историю сибирской колонизации. Он обнаружил, что огромную роль в освоении (именно освоении!) Сибири сыграли русские крестьяне. С тех пор идеи Шункова продолжали кристаллизоваться, пока не отлились в форме пятитомного фундаментального труда под общей редакцией А. П. Окладникова, где второй том был посвящен периоду феодализма. После работ Шункова и официального пятитомника советские историки дружно бросились критиковать идеи своих дореволюционных предшественников, они отреклись от идеологически вредной концепции "завоевания" и присоединились к новой теории "присоединения" Сибири к России, предложенной Шунковым[2]. Некоторые советские исследователи колонизационного процесса за Уралом пошли еще дальше, обнаружив, что эти присоединение являлось "преимущественно добровольным". Это был ловко срежиссированный ход развития отечественной историографии. Видимо, необольшевистские идеологи решили с патриотических позиций исторически обосновать существование "дружной семьи" народов СССР, отказавшись от прежних ленинских идей относительно прошлой имперской сущности России. Между тем, точка зрения Шункова была более осторожной и взвешенной, чем ангажированные заявления его последователей. Некоторые диалектичные мысли Шункова до сих пор существуют исключительно в форме парадоксальных стереотипов, не наполненных реальным содержанием. В первую очередь это замечание относится к его размышлениям о двойственном характере присоединения Сибири. Он даже попытался сформулировать механизм решения сложнейшей задачи - квалификации процесса присоединения в связи с изучением земельных отношений русских переселенцев ж аборигенов, которые складывались не всегда гладко. Особенно перспективной ему представлялась попытка "по некоторым итоговым данным выявить, как часты были столкновения между местным и русским населением в тот или иной отрезок времени". Историки не обратили внимание на это предложение известного ученого. Исключив термин "завоевание" из своего словаря, они сами загнали себя в ловушку, пытаться выбраться из которой считалось довольно неприличным. Последним "могиканином" в этом смысле долго оставался А. П. Уманский, употреблявший опальный термин еще много лет спустя после коренного изменения курса отечественной историографии. Он изучал весьма сомнительные, с точки зрения "добровольности присоединения", взаимоотношения русских и аборигенов Южной Сибири, причем резко осудил жестокие меры царского правительства против коренных сибиряков. Преимущественное внимание к русской крестьянской колонизации привело к известному перекосу в отечественной историографии в сторону бесконфликтности "присоединения" Сибири к России. Порою случались даже весьма анекдотичные случаи. Например, внимание некоторых исследователей к разноплановой деятельности военно-служилых людей за Уралом воспринималось остальными историками довольно прохладно, если не сказать подозрительно, ибо именно казаки в первую очередь являлись главным инструментом военного насилия. Робкие попытки Н. И. Никитина реабилитировать сибирских служилых людей привели к тому, что Н. А. Миненко вообще отказала им в праве на существование, сблизив их с крестьянами, лишь на том основании, что некоторая часть служилых людей вышла из крестьянства. Другие исследователи колонизации упорно пытались доказать, что крестьяне часто шли впереди военных отрядов, прокладывая им дорогу среди неприятелей. Короче говоря, советские историки под видом органичного отвращения к насилию и к его носителям свернули со столбовой дороги развития историографии и принялись петлять по сторонам, пытаясь замести следы насилия Русского государства в Азиатской России, затушевать сложную историческую реальность, подменив одностороннюю концепцию "завоевания" не менее односторонней, выхолощенной концепцией "преимущественно добровольного присоединения", противоречащей идеям самого автора — В. И. Шункова. Впрочем, этап советской историографии нельзя назвать бесплодным. Именно в это время заново сформировалось мощное направление в отечественной историографии — сибирское крестьяноведение, которое, в сущности, исследовало с разных точек зрения процесс земледельческого освоения Сибири[3]. Задача данной работы заключается отнюдь не в смене терминов или возвращении к старым азбучным истинам, наоборот, гораздо интереснее на основании новых данных построить более динамичную теорию колонизационного процесса с учетом огромного количества факторов, требующих адекватной интерпретации. Автор уже высказывал близкие идеи в собственной диссертации и публицистических работах, но до широкого их обсуждения и всесторонней критики специалистами руки пока не доходили. Оценка присоединения Сибири к России обычно сводится к выявлению роли насилия, часто делается вывод о том, что благородная миссия русских крестьян обеспечивала преимущественно мирный и бескровный характер присоединения. При этом не учитываются два важнейших момента. Первый — присоединение и колонизация не тождественны друг другу. Политический акт — "присоединение" являлся лишь прелюдией дальнейшего заселения и освоения новых территорий. Второе — отдельные части разные народы Сибири входили в состав России не одновременно. Для того, чтобы получить объективную картину исторического процесса, именуемого "присоединением", необходимо абстрагироваться от второго акта драмы — собственно земледельческого или иного освоения и локализовать ее действие хронологически и территориально. Для примера мы попытаемся проанализировать военно-политическую историю региона Южной Сибири, где наблюдались различные модели вхождения новых земель в Российское государство[4]. На самом западе Сибири в Тоболо-Ишимском междуречий присоединение новых земель, особенно в XVIII столетии, не сопровождалось насильственным захватом пастбищ у соседних кочевников киргиз-кайсаков (казахов), военно-инженерные средства использовались русским правительством вынужденно для присоединения временно пустующих земель. Движение Ишимской линии на юг вынуждалось необходимостью защиты российских подданных от набегов воинственных кочевников, которые постоянно терроризировали пограничное население[5]. Кайсаки сдвинулись на свободные пастбища после откочевки калмыков на Волгу, они не являлись коренными жителями урало-сибирских степей, что признают даже добросовестные казахские историки. Новая граница между земледельцами и кочевниками сложилась вполне естественным путем. Новая Ишимская линия почти не затронула новых кочевий киргиз-кайсаков, не говоря о старых, находившихся южнее Кокчетавских гор и на Сыр-Дарье. Линия оформила прежние аморфные очертания границы между двумя народами сохранившиеся до межевания в советское время, когда часть Сибирских земель (например, Сибирского казачьего войска) отошла к Казахстану. Иначе в составе России оказалась долина Иртыша. В начале XVIII в. здесь кочевали калмыки, которые пришли в Сибирь более века назад. Долгое присутствие калмыков оставило после себя материальные следы. На левом берегу Иртыша против Усть-Каменогорской крепости сохранялись развалины Аблакетского монастыря, где "фигуральные идолы", развешенные на проволоке, пугали посетителей буддийского капища. Возле Семипалатной крепости находились развалины семи кирпичных здании (отчего крепость получила название). По сведениям казаков и служилых татар, здесь располагался одни из административных центров бывшего Джунгарского ханства. В районе Ямышевской крепости и в устье Бухтармы имелись другие джунгарские укрепления. В 1714 г. царь Петр I, введенный в заблуждение сибирским губернатором Матвеем Гагариным, который сообщил ему фантастические сведения о добыче в больших масштабах песочного золота в глубине Джунгарии — в Восточном Туркестане возле города Яркенда, приказал отправить по Иртышу и через пески Средней Азии военные экспедиции для поиска и захвата месторождений драгоценных металлов. Обеспечивая дипломатическую подготовку акции, первый русский император заранее лицемерно объявил джунгарскому контайше новость о том, что все земли, лежащие в верховьях великих сибирских рек Иртыша и Оби, исконно принадлежат России. Он назвал старинные джунгарские пастбища, на которые калмыки пришли более века назад "пустыми", где якобы им было позволено "из милости" кочевать, и приказал вернуть их хозяину. Джунгарский контайша неприятно удивился новостям из России, предприняв отлетные меры. Авантюра Петра и Гагарина закончилась трагически. Зимой 1715—1716 гг. погиб от голода и холода отряд подполковника Ивана Бухольца, окруженный джунгарами в Ямышевкой крепости. Не вернулся из Хивинского похода и отряд князя Александра Бековича-Черкасского. Петр не смирился с обидным поражением от азиатских противников. В 1716—1720 гг. русские военные отряды заложили на Иртыше пять крепостей. Опираясь на них, планировалось достигнуть заветной цели — Яркенда. Однако в 1720 г. экспансия Россяи на юг по Иртышу была приостановлена на долгие годы возле озера Нор-Зайсан, где столкнулись вооруженные отряды соперников — с одной стороны батальон гвардии майора Ивана Лихарева, а с другой — армия под командованием наследника ханского престола, будущего знаменитого контайша Галдан-Церена[6]. В 1722 г. царь Петр попытался мирными средствами склонить контайшу принять подданство России, но безуспешно. Хотя программа-максимум (захват Яркенда и присоединение Джунгарии) была не выполнена, все же русское правительство решило другую важную стратегическую задачу — оно отторгло у Джунгарии всю долину Иртыша от устья Оми до Усть-Каменогорской крепости. Проникнув вверх по Томи из Томска, русские сразу столкнулись с сопротивлением противников, объединившими усилия против опасного врага. Ойраты из торгоутско-дербетской группировки Хо-Урлюка быстро поставили кочевые силы под свой контроль, и к 1613г. они уже уверенно верховодили союзными войсками, развернувшими массированные военные операции против Томска. Кузнецкие татары, раздробленные на отдельные сеоки, почти не пытались вести собственную политику, плетясь в фарватере сильнейшего, хотя их прямой интерес явно заключался в ослаблении обеих сторон — России и агрессивных степных кочевников, покушавшихся на их независимость. Однако многовековая сила инерции и инстинкт самосохранения подсказали некоторым сеокам иной путь, проверенный практикой — откуп пушниной и железом от врагов. Одна часть кузнецких татар продолжала опираться на воинственных кочевников, другие оказались мудрее. Другие сеоки кузнецких татар присоединились к телеутам, киргизам и ойратам. В условиях полного господства кочевников на Северном Алтае сооружения Кузнецкого острога в 1618 г. на устье Кондомы явилось чрезвычайно смелым шагом, повернувшим историю в иное русло. Строительство острога четко продемонстрировало главное направление будущего удара русских войск. Стационарная русская крепость в глубине неприятельской "землицы" стала надежным оплотом московского царя, откуда очень медленно русское влияние распространилось на всех северных алтайцев[7]. Первые десять лет у местных русских властей "два хватало сил только для обороны ближайшей к острогу территории. О слабости позиции России на Северном Алтае свидетельствуют периодические отказы кузнецких татар, кумандинцев и алтайцев от уплаты ясака в царскую казну, что было равносильно отказу от русского подданства. В первом периоде военно-политическое соперничество за Кузнецкую землю (да и за Южную Сибирь) происходило между Россией и разными кочевыми группировками, а во втором — на пути России встала Джунгария, собравшая под свое крыло всю прежнюю кочевую рать. На правах хозяина телеутских и киргизских кыштымов джунгары продолжали собирать дань с северных алтайцев (часто пользуясь услугами прежних владельцев), вынашивая мечту о тотальной гегемонии в Южной Сибири. Те же самые желания одолевали и русское правительство, но, опасаясь большой войны, обе стороны до поры старались не провоцировать друг друга, не лезли откровенно "на рожон". Во второй половине XVII в. Кузнецк выдержал три крупнейшие осады объединенных кочевых сил, а в первом десятилетии следующего столетия неприятельские войска еще дважды вторгались на территорию его уезда. В 1710 г. кочевники сожгли Бикатунский острог, где девять дней стойко оборонялись кузнецкие казаки, построившие новую крепость, в глубине опорных с Джунгарией территорий. Количество мелких набегов вообще невозможно подсчитать. Таким образом, выше были рассмотрены три модели присоединения локальных районов. В первом случае русское правительство специально не прибегало к военному насилию, ограничившись "мягкими" военно-инженерными средствами для присоединения Тоболо-Ишимского междуречия. Кстати, аналогично произошло расширение русских владений на Горном Алтае в конце XVIII в, Классическое военно-насильственное отторжение чужих территорий у независимого Джунгарского ханства произошло на Иртыше, где Россия действовала в откровенном силовом стиле. Наконец, более сложный процесс протекал в Обь-Иртышском междуречий и на Северном Алтае, где фиксируются мирный и насильственный элементы с преобладанием последнего. Итак, присоединение Сибири к России представляет собой чрезвычайно пеструю мозаику, в которой мирный и насильственный элементы создают разнообразную цветовую гамму со множеством оттенков[8]. 2. Сибирские пограничные линии Присоединение Сибири породило немало проблем, которые пришлось решать и центральному правительству, и сибирским властям. Одной из таких проблем, и весьма серьезной, стала охрана российских владений в Сибири. Если на севере и востоке Сибирь омывалась водами Ледовитого и Тихого океанов, которые создавали естественные рубежи, то на юге простирались степи, населенные воинственными кочевниками, а за ними располагались государства, претендовавшие на сибирские земли. Отношения с соседскими державами далеко не всегда были мирными. 1. Кяхтинский договор 1727 года. В конце XVII в. правители Китая — маньчжуры — захватили Северную Монголию — Халху — и вплотную приблизились к российским владениям. Китай был сильным и агрессивным государством, столкновение с ним не сулило ничего хорошего: в Забайкалье у России было слишком мало сил, чтобы оказать сопротивление маньчжурской армии. В то же время и китайский богдыхан, зная о победах русской армии над шведами, не желал ввязываться в войну с Россией. Инициатива в налаживании русско-китайских отношений принадлежала российскому правительству. В первой четверти XVIII в. Петр I дважды посылал в Пекин дипломатические миссии. Но достичь соглашения с цинским двором удалось только после смерти первого российского императора. В октябре 1726 г. в Пекин прибыло посольство Саввы Лукича Владиславича-Рагузинского. Задачей посольства было урегулирование споров и четкое определение русско-китайской границы в Забайкалье[9]. С большим трудом Рагузинскому и китайским министрам удалось согласовать основные пункты русско-китайского договора и заключить 20 августа 1727 г. на реке Буре в Забайкалье Буринский трактат, который определил границы двух государств от Саянских гор до Амура. В основу определения границы был положен принцип фактического владения. Рагузинский, продемонстрировав блестящий дипломатический талант, не поступился ни пядью российской земли, несмотря на все хитрости китайских министров. Да и времена были уже не те, что при заключении Нерчинского договора. На этот раз за спиной посла была Российская империя — одна из сильнейших держав мира Условия Буринского трактата были дополнены Кяхтинским договором, подписанным 21 октября 1727 г. Договор определял пограничный режим (в частности, выдачу перебежчиков) и порядок русско-китайской пограничной торговли, которую разрешалось вести в двух пунктах на границе — на реке Кяхте и в урочише Цурухайтуй. 2. Забайкальская граница. После определения линии забайкальской границы возникла необходимость организовать ее охрану. С этой целью вдоль границы были выстроены форпосты и караулы. В 1727 г. Рагузинский на реке Кяхте заложил Троицко-Савскую крепость, в трех километрах к югу от которой построили Кяхтинскую слободу, превратившуюся к середине XVIII в. в главный пункт русско-китайской торговли. На пограничные посты назначалась стража из русских казаков и солдат. В помощь им определялись отряды бурятских и тунгусских воинов. Для усиления обороны в Забайкалье был переведен Якутский пехотный полк[10]. К концу 1750-х гг. Россия и Китай оказались на грани войны. Русские власти спешно усиливали оборону южносибирских границ: в Забайкалье перебросили дополнительные воинские подразделения (250 западносибирских казаков, Якутский конный и Селенгинский пехотный полки), на месте из тунгусов и бурят сформировали пять конных казачьих полков. Однако, трезво взвесив все обстоятельства, правительство Екатерины II в середине 1760-х гг. отказалось от политики конфронтации с Китаем. Вооруженных сил в Сибири явно не хватало не только для ведения наступательной войны, но даже для обороны. Всю южносибирскую границу от Урала до Амура протяженностью более 10 тыс. километров прикрывали всего 15—20 тыс. солдат и казаков. К тому же для России в то время более актуальными были европейская политика и отношения с Турцией, с которой в 1768 г. началась очередная война. Поэтому русские власти стремились к урегулированию отношений с Китаем. В то же время, не вполне доверяя цинскому правительству, которое продолжало выказывать свое недружелюбие по отношению к России (во второй половине XVIII в. Пекин несколько раз в одностороннем порядке прерывал торговлю в Кяхте), русские власти приняли меры к строительству на забайкальской границе новых укреплений. К 1774 г. там уже имелось 7 крепостей и 56 караулов. В 1772—1775 гг. по проекту иркутского губернатора А. И. Бриля для охраны границы было учреждено Пограничное казачье войско численностью 900 человек. В XIX в. по мере ослабления маньчжурского Китая ситуация на забайкальской границе становилась все более спокойной; налаживались нормальные добрососедские отношения между русскими и монголами. В декабре 1813 г., когда в Кяхте состоялись торжества в честь победы России в войне с Наполеоном, на них были приглашены начальник монгольской пограничной стражи, монгольские караульные и купцы. В ходе торжественной церемонии состоялся взаимный обмен подарками. В последующем совместные празднования знаменательных событий стали традиционными[11]. С начала XIX в. жители приграничных территорий — русские крестьяне и казаки — с согласия монголов даже переходили границу для выпаса скота, заготовки сена и дров, поисков и добычи полезных ископаемых. Некоторые русские вообще уходили в Монголию на постоянное жительство. В основном это были крестьяне-старообрядцы, притеснявшиеся властями и православной церковью, беглые крестьяне, каторжники. Под влиянием русских переселенцев среди монголов стало распространяться хлебопашество. Повсеместно вдоль границы велась мелкая торговля, в которой участвовали жители обеих сторон (монголы, русские, буряты, тунгусы). Она была незаконной, поскольку официальный торг разрешался только в Кяхте. Однако пограничные казаки, как правило, сквозь пальцы смотрели на мелких контрабандистов, так как и сами не прочь были поживиться за счет нелегальной торговли. В конце концов с этим смирились и правительства обоих государств, разрешив в 1862 г. своим подданным свободную беспошлинную торговлю на границе. Повседневное общение пограничных жителей, русских и монголов, их экономическая заинтересованность друг в друге, дружеские отношения лучше всяких правительственных распоряжений и двусторонних договоров между Россией и Китаем способствовали воцарению на забайкальской границе мира и спокойствия. 3. Отношения с Джунгарским ханством. На юге Западной Сибири в XVIII в. международная ситуация была даже более сложной, чем в Забайкалье. С Китаем худо-бедно, но можно было договориться о четкой линии границы. С кочевниками же, населявшими степи Казахстана, предгорья Алтая и Саян, — киргизами, джунгарами и казахами (или, как их тогда называли, киргиз-кайсаками), —- сделать это было невозможно, поскольку для кочевника дом — везде, где есть бескрайние степи, а грабительские набеги — одно из средств существования. С другой стороны, и русские стремились к югу, в степь, на территории, пригодные для хлебопашества и скотоводства. Все это и приводило к частым вооруженным столкновениям на южносибирской границе. Уже в XVII в. она представляла собой своего рода линию фронта. Кочевники чуть ли не ежегодно совершали набеги на приграничные русские деревни и города, на улусы ясачных людей, грабили и убивали местных жителей. Служилые люди денно и нощно были настороже, готовые в любой момент вскочить в седло и броситься в погоню[12]. В первой половине XVIII в. основным противником России на юге Западной Сибири было Джунгарское ханство. Отношения с ним развивались весьма противоречиво. С одной стороны, джунгары были против русского продвижения в верховья Оби и Иртыша, выдвигали встречные территориальные претензии к России и пытались даже оказать вооруженное сопротивление русским отрядам. В 1709 г. кочевники дважды осаждали Кузнецк, в 1710 г, захватили и разрушили Бикатунскую крепость, в 1716 г. разгромили крупный русский отряд у Ямыш-озера, а в 1720 г. вынудили повернуть вспять другой военный отряд, которому было поручено построить крепость у озера Зайсан[13]. С другой стороны, Джунгария в это время проводила наступательную политику в Тибете, в Казахстане и Средней Азии, воевала, и неудачно, с Цинской империей. Поэтому джунгарские правители (контайши) стремились к миру с Россией. Когда в 1701—1702 гг. русские наголову разгромили зависимых от Джунгарии енисейских киргизов, та не только не оказала им помощи, но даже переселила их большую часть подальше от русских границ, в предгорья Тянь-Шаня, в долину реки Или. Позднее, проиграв две войны маньчжурам (в 1718—1723, 1729—1733 гг.), джунгэры резко ослабили сопротивление русскому движению на юг, более того, предлагали Петербургу заключить военный союз против Цинского Китая. Тем не менее, мелкие стычки на границе между джунгарами и русскими случались постоянно. Россия, имевшая слабые военные позиции на южносибирских границах, придерживалась политики невмешательства в джунгаро-маньчжурские отношения, стремилась сохранить мир и с Цинской империей, и с Джунгарией. Решительно отстаивая уже занятые русскими земли, российское правительство в то же время допускало совместное с Джунгарией владение пограничной территорией в верховьях Иртыша, Оби и на Алтае. Жившие там барабинские татары, телеуты и алтайские племена находились на положении двоеданцев. платили дань одновременно и России, и Джунгарскому ханству. 4. Сибирские линии. Стремясь к миру с кочевниками, русские власти, однако, не забывали активно укреплять свою южную границу. Как только обстановка в верховьях Енисея стала спокойнее, русские основали там Абаканский и Саянский остроги (1707—1718 гг.). Правительство, сибирская администрация и служилые люди к строительству этих острогов отнеслись со всей серьезностью. Вот, например, как возводился острог на Абакане. Сибирским приказом был издан специальный "наказ", который предписывал "на реке Абакан в пристойных местах, где б от внезапного неприятельского приходу было безопасно и к селению крестьян осмотря пригодные и хлебопахотные места в близости к лесам и ко всяким местам поставить острог". В строительную экспедицию назначалось около тысячи служилых людей из Томска, Красноярска, Енисейска и Кузнецка. Подготовка к походу велась полгода. Служилые люди выступили в начале лета 1707 г. из Томска и Красноярска тремя отрядами: один двигался с обозом через степи, другой плыл по реке Енисей, третий, конный, избрал кратчайший путь через горы по правому берегу Енисея. На подходах к реке Абакан они объединились и выслали небольшой отряд на разведку, "для обыска" места под "острожное строение". По заведенному правилу, опробованному по всей Сибири, острог намеревались построить в устье реки, там, где Абакан впадает в Енисей. Однако разведка сообщила, что в устье Абакана "место низменное и места для хлебного обзаводу нет". Тогда начальники экспедиции дети боярские Илья Цицурин и Конон Самсонов, посоветовавшись с остальными командирами, решили ставить острог на Енисее, на 20 верст ниже Абакана. Острожные укрепления и дома возвели в кратчайший срок — всего за пять дней (с 4 по 9 августа), так как строительного материала и рабочих рук было вполне достаточно[14]. В XVIII в. на юге Западной Сибири возводится цепь укреплений. Первыми вдоль правого берега Иртыша в 1716—1720 гг. строят Омскую, Железинскую, Семипалатинскую, Ямышев-скую и Усть-Каменогорскую крепости, которые вместе с расположенными между ними редутами и форпостами образовали Иртышскую укрепленную линию. К 1760-м гг. границу между Иртышом и Тоболом прикрыла Пресногорьковская линия, названная так потому, что в окрестной степи было много пресных и соленых озер. Она шла от Омской крепости на запад, через Петропавловскую к Звериноголовской крепости на Тоболе, где смыкалась с Оренбургской линией. Построенные на сибирских линиях крепости отличались от прежних сибирских укреплений. Города и остроги XVII в. строились из дерева и имели стены и башни, как в описанном выше Абаканском остроге. Крепости же возводились по новым правилам военной фортификации. Это были бастионные укрепления. В плане они представляли многоугольники различной конфигурации и были привязаны к местности. Каждый угол заканчивался бастионом. Само укрепление представляло собой земляной вал, иногда облицованный камнем и опоясанный рвом. На валах и бастионах устанавливались артиллерийские орудия. Преимущество такого типа укреплений заключалось в бастионах, которые позволяли вести перекрестный огонь по нападающим, а отсутствие дерева не позволяло поджечь эти укрепления. В крепости находились комендатура, казармы для солдат и казаков, продовольственные и оружейные склады, гауптвахта, жилые помещения для офицеров, церковь. Рядом с крепостью, на форштадте, селились своими домами крестьяне, купцы, семейные казаки и солдаты. Редуты и форпосты, располагавшиеся между крепостями, были меньших размеров, как правило, четырехугольные. Они имели более простую защиту: ров и земляную насыпь (без бастионов) с деревянным тыном или палисадом. Гарнизоны сибирских пограничных линий составляли регулярные и нерегулярные подразделения. К последним относились казачьи формирования (сибирские, донские, яицкие) и отряды башкир. Численность войск постоянно менялась, насчитывая во второй половине XVIII — начале XIX в, от 4,5 до 7,5 тыс. солдат и офицеров, от 2,5 до 3 тыс. казаков и от 500 до 1000 башкир. Под защитой сибирских линий оказался огромный район лесостепи Южной Сибири от Урала до Алтая. Сюда, на плодородные земли, началось переселение русских крестьян[15]. Обычно русская пограничная стража стремилась перехватить "воровские партии" кочевников. Если это не удавалось, казаки шли по следу нарушителей границы и сами совершали внезапный налет на кочевья, захватывая заложников, которых держали До тех пор, пока кочевники не вернут награбленное. Но очень часто степняки на своих быстрых выносливых лошадях успевали ускользнуть, заметая следы (с этой целью, в частности, поджигали степь), увозя награбленное добро и угоняя пленных. 5. Присоединение Горного Алтая. В 1755—1758 гг. Цинская империя разгромила Джунгарское ханство. Оно было ликвидировано, а его население почти полностью истреблено. Опасаясь, что вслед за Джунгарией маньчжуры захватят и "двоеданческие" территории в междуречье Оби и Иртыша, Россия резко активизировала здесь свою политику. В 1756 г. в российское подданство была принята большая часть племен Горного Алтая, которые, спасаясь от маньчжурского нашествия, пришли под защиту русских пушек. В 1760-х гг. от Усть-Каменогорской крепости через реки Чарыш (Верхне-Чарышская крепость) и Катунь (Катунская крепость) к Бийской крепости и Кузнецку строится новая укрепленная линия, получившая наименование Колывано-Кузнецкая. Она огибала с севера Алтайские горы, завершив тем самым создание единой сибирской линии укреплений, призванной защитить Южную Сибирь от возможного вторжения цинских войск. Вслед за этим русские начали продвигаться в Горный Алтай. Первоначально сюда устремились беглые солдаты, крестьяне и мастеровые с алтайских заводов. Они и их семьи заселили берега рек Бухтармы, Белой, Тихой и Нарыма. Их стали прозывать алтайскими каменщиками (т. е. людьми, живущими в горах, "в камнях"). На первых порах они не подчинялись русской администрации и не платили никаких налогов, поскольку находились официально и фактически за границей Российской империи. Слухи о вольной жизни в горах Алтая привлекали сюда все новых и новых переселенцев[16]. Освоение русскими Горного Алтая позволило правительству объявить эту территорию российским владением. В начале 1790-х гг. правительство Екатерины II, заинтересованное в упрочении положения Алтая, богатого рудными месторождениями, в составе России, "простило" "каменщикам" их бегство. Им было предоставлено право свободного вероисповедания, самоуправления, освобождение от рекрутчины, заводских повинностей и подушной подати с заменой ее более льготным налогом — ясаком, отчего они стали именоваться "русскими ясашными". Для военного прикрытия Горного Алтая в 1793 г. при впадении реки Бухтармы в Иртыш возводится Бухтарминская крепость, а вверх от нее по Иртышу — несколько караулов, которые именуются Еухтарминской укрепленной линией. К концу XVIII в. весь Алтай был присоединен к России. 6. В казахские степи. В XVIII—XIX вв. на территории Казахстана существовало три крупных политических объединения, называвшихся жузами, — Старший. Средний и Младший. Каждый жуз состоял из нескольких ханств и султанатов[17]. В первой половине XVIII в. жузы подвергались агрессии со стороны Джунгарского ханства. Раздираемые внутренними усобицами казахи были не в состоянии (несмотря на ряд одержанных побед) оказать сопротивление джунгарам и под их натиском откочевывали к Хиве и Бухаре, а также к русским границам на Урале и в Западной Сибири. Политика российского руководства в отношении Казахстана была
направлена на его включение в сферу влияния России. Четко эту мысль в 1722 г.
высказал Петр I:
"Киргиз-кайсацкая орда ... всем азиатским странам и землям ключ и врата;
той ради причины оная де орда потребна под Российской протекцией быть". В
свою очередь, казахи, спасаясь от джунгар, надеялись Однако установленное подданство являлось чистой формальностью, поскольку Россия не имела реальных военных и финансовых средств, чтобы осуществить фактическое включение казахов в состав Российской империи. Этому мешали и сложная международная ситуация в Средней и Центральной Азии, и междоусобицы среди самих казахов. Кроме того, последние оказались весьма своевольными подданными и после исчезновения Джунгарского ханства стали основными противниками русских в степи. Вторая половина XVIII в. отмечена фактами многочисленных "киргиз-кайсацких" набегов на русское пограничье. Казахи стремились расширить зону своих кочевий и каждый год вторгались в русские пределы. Продолжался захват пленных. Тысячи русских людей попадали на рабские рынки Средней Азии: в 1777 г. в Бухаре и Хиве имелось около 5 тыс. пленных — подданных России. В то же время контакты с казахами не были исключительно враждебными. Не только вооруженными столкновениями, но и торговыми связями отмечены русско-казахские отношения. Вдоль границы возникают и развиваются ярмарки, особенно в Ямышевской, Петропавловской, Усть-Каменогорской и Семипалатинской крепостях. С конца XVIH в. русские власти, поняв, что силой оружия невозможно прекратить летние перекочевки казахов в российские пределы, разрешают их, взимая с казахов особые пошлины. В начале XIX в. части казахов Младшего жуза было разрешено переселиться на "вечное" жительство в район между реками Уралом и Волгой[18]. Расширение русско-казахских торговых связей вело к тому, что Казахстан втягивался в сферу экономического и политического влияния России. Россия также была заинтересована в Казахстане, поскольку он превратился в сырьевую базу для российской промышленности, и кроме того, через него шла транзитная торговля с государствами Средней и Центральной Азии. Все эти обстоятельства побудили российское правительство окончательно присоединить Казахстан к России, С этой целью в нем в начале 1820-х гг. была упразднена власть ханов и султанов и введена новая система управления, приближенная к общероссийской, а на территорию упраздненных жузов введены русские войска. В 1820—1840-х гг. в степи возводятся русские укрепления (Кокчетав, Каркаралинск, Аягуз, Алатау и др.). Попытки некоторых казахских ханов оказать, при поддержке Китая, вооруженное сопротивление русским были подавлены. Основная масса казахов и их владетелей, рассчитывая на экономические и политические выгоды, предпочла признать власть России. После присоединения Казахстана жизнь на юге Западной Сибири становится спокойной. Пригодные для сельского хозяйства земли привлекают сюда тысячи крестьян. Мирным земледельческим трудом начинают заниматься и казаки, поскольку их служба уже не требует прежнего огромного напряжения сил. Оставшиеся в тылу укрепления Сибирских линий теряют свое военное значение. Большая их часть превращается в сельские поселения, а некоторые из них, расположенные на торговых путях, — в города. Так, важными торговыми пунктами в XIX в. становятся Семипалатинск, Бийск, Усть-Каменогорск и Петропавловск, в которых начинает преобладать торгово-ремесленное население. Уже не бастионы и казармы, а торговые лавки и ремесленные мастерские определяют облик этих бывших крепостей[19]. 3. Артиллерия Сибири (на примере Кузнецка) Артиллерия Кузнецка ХVП – первой половины ХVШ века Кузнецк, основанный в 1618 г., практически сразу же и до середины XIX в. выполнял весьма важные стратегические функции на юге Западной Сибири. Сначала он был пограничным укрепленным пунктом и до 1730-х годов отражал и сдерживал многочисленные набеги кочевников — енисейских кыргызов, "белых и черных калмыков" (телеутов и джунгар). Затем, с освоением русскими верховьев Оби и Иртыша, Кузнецк становится приграничным городом, но военная функция по-прежнему была одной из основных в его жизни. До середины XIX в. он входил в состав сибирских укрепленных линий, которые защищали здесь русские владения сначала от нападений кочевников — "киргиз-кайсаков" (казахов) и джунгар, а после 1758 г. — от территориальных притязаний Китая. Мы бы хотели остановиться на таком немаловажном аспекте обеспечения обороны Кузнецка и его окрестностей, как наличие артиллерии с нач. XVII до сер. XVIII вв. — в наиболее напряженный в военно-политическом отношении период[20]. С 1618 до 1628 гг. в Кузнецк каждый год присылались служилые люди из Томска. Их количество в разные годы колебалось от 8 до 50 человек. Это были так называемые "годовальщики". С 1620 г. начинает формироваться постоянный военный гарнизон города, когда в нем уже находились первые воеводы — Тимофей Степанович Бабарыкин и Осип Герасимович Аничков. В 1622 г. в Кузнецке уже было 28 служилых людей: 4 десятника, 23 пеших казака и кузнец [3]. Процесс формирования местного гарнизона заканчивается в 1628 году, тогда в городе было уже 100 человек служилых людей: 30 конных казаков, 20 "черкас" (выходцев из Украины), 50 пеших казаков. Томские "годовальщики" больше сюда не присылались. Сведениями о количестве орудий в Кузнецком остроге за первые 70 лет его существования мы не располагаем. Есть лишь косвенные данные, говорящие об их наличии в этот период. Например, в своей челобитной о награждении за сибирскую службу, в сентябре 1626 г. бывший кузнецкий воевода Евдоким Иванович Баскаков, в частности, писал, что ".. .прибавил в четвера Кузнецкаи острог, боин башну сделал и ворота"[21]. Пушек в это время в Кузнецке, вероятно, не было. В пользу этого предположения косвенно говорят и данные о наличии пушкарей в сибирских городах приведенные К.Б. Газенвинкелем на основании разрядных книг 1625-1636 гг. В Кузнецке в этот период пушкарей вообще не было. Даже в соседнем, более крупном Томске пушкари появляются только в 1628 г., тогда в местном гарнизоне их было 3 человека. Нам известно, что одна из первых томских пушек — "...пищаль железная ...ядро фунт без чети" — и боеприпасы к ней (155 ядер) отливались в Томске еще в 1626 г. В 1636/1637 году, судя по кузнецкой окладной книге, в городе находился уже один пушкарь, звали его Гришка Верига, и он получал денежное жалованье в размере 6 рублей в год, на тот момент — самое большое жалованье среди обслуживающего персонала гарнизона. Оно было больше, чем у пешего казака (5 руб.), но меньше, чем у конного (7 руб. 25 коп.). О количестве артиллерии в этом году сведений нет, но наличие пушкаря в гарнизоне косвенно подтверждает тот факт, что пушки в городе были. В 1655 г. в Кузнецке несли службу уже 3 пушкаря, получали они также по 6 рублей в год денежного жалованья. Изменение в численном составе пушкарей по сравнению с 1636/1637 годом может свидетельствовать об увеличении количества пушек в Кузнецком остроге. А это, на наш взгляд, было связано с подготовкой к значительному укреплению острога, которая вылилась в большое "острожное строение", осуществленное в середине XVII в. Это "строение" заключалось в сооружении вокруг посада более протяженной деревянной стеньг. Старая стена защищала только центр острога, где находились основные административные здания. Посад же, где проживало большинство населения, оказался совершенно незащищенным от возможных нападений кочевников, а угроза таких нападений была постоянной для Кузнецка в течение XVII первой половины XVIII вв. В 1689 г., когда очередной кузнецкий воевода Степан Моисеевич Скрып-лев сменял воеводу Ивана Меркурьевича Конищева, он, кроме всего прочего, принял и так называемый "наряд" Кузнецка. В документе, составленном по этому поводу говорится, что в городе в 1689 г. было 10 медных и 3 железные пушки и 3 затинные пищали. Вес пушек колебался от 4 пудов "без четверти" до "29 пуд пол две гривенки — ...пищаль медная полковая" (подобная полковая пищаль изображена на Рис. 1). Ядра к этим пищалям весили от 1 до 3 фунтов. Вес же затинных пищалей находился в пределах от 0,5 до 2 пудов, а вес ядер — от 7 до 10 золотников. Всего к пушкам и затинным пищалям имелось на тот момент 902 ядра. По этому документу известно местоположение семи из тринадцати пушек. Три из них находились на воротной проезжей башне, одна — "в среднем бою", две других — "в нижнем бою в воротех". Четвертая пушка находилась "на угловой башне от калмытцкого торговища". Пятая пушка располагалась на Спасской колокольне, шестая и седьмая — "под тою ж Спасскою колоколнею в нижнем бою". Интересно, что последние две пушки, располагавшиеся под Спасской колокольней, были недавно присланы из Томска. В томской отписке был указан вес только одной из этих пушек и ядер привезено только для одной этой пушки. К другой пушке не было прислано ядер и не был указан ее вес. На ядра для нее из Томска было отпущено 3 пуда свинца. В этом документе не указывается местоположение остальных шести орудий, хотя приводятся данные по их весу, а также по количеству и весу ядер к ним. Это может говорить о том, что они также были недавно присланы в город и их еще не успели разместить[22]. Таким образом, из тринадцати орудий восемь были новыми, и такое значительное обновление артиллерии Кузнецка связано, очевидно, с сооружением третьей линии обороны города в 1687 г. под руководством воеводы И.М. Кони-щева. Тогда вокруг города был насыпан вал и сооружены башни по валу. Когда в 1689 г. СМ. Скрыплев сменял на кузнецком воеводстве И.М. Конищева, он, в частности, принял "Кузнецкой острог и вал земляной по острогу и по земляному валу башни и на башнях наряд". В 1701 г., по "Ведомости сибирских городов", в городе было 7 медных и 2 железные пушки и опять же 902 ядра к ним. Сокращение количества пушек в Кузнецке по сравнению с 1689 г. может быть связано с тем, что часть орудии устарела, и их списали. Были списаны 3 медные и 1 железная пушки. По "Ведомости Артиллерийской канцелярии", в 1724 г. в Кузнецке было уже 25 пушек (8 медных и 17 чугунных) и опять же 3 затинные пищали. В этом документе не указывалось количество ядер к орудиям. Чугунные пушки представлены следующим составом: два 6-фунтовых орудия, шесть — 3-фунтовых, одно — 2-фунтовое, одно — 1-фунтовое и семь — без указания калибра (подобные 6-фунтовая и 3-фунтовая пушки показаны на Рис. 2). Медных пушек было: три 3-фунтовых, четыре — 2-фунтовых и одно — без указания калибра. Кроме того, в острогах Кузнецкого уезда находились еще 9 пушек — 6 чугунных 3-х-фунтовых и 3 чугунных — без указания калибра. В1724 г. в Кузнецке было 4 пушкаря, которые получали по 6 рублей денежного жалования. В это время на юге Западной Сибири стала создаваться новая система
обороны, в результате чего здесь началось строительство укрепленных линий.
Документ 1724 г. подтверждает это, ведь в нем говорится и об артиллерии
укрепленных пунктов Кузнецкого уезда. Да и артиллерия самого Кузнецка была
усилена, видимо, в связи с этим же военным строительством. В городе продолжали
сооружаться новые укрепления, например, в 1717 г. на Маяковой горе, "...на
самом верху берега Томи, севернее острога, была заложена... цитадель, связанная
с городом посредством деревянной стены"[23]. Для нее также нужны
были пушки. Кроме этого, часть орудий, которые находились на тот момент в
городе. В 1724 г. вышел указ, по которому служилые люди-земледельцы стали переводиться в разряд крестьян-разночинцев, и они должны были платить подати и выполнять повинности. В Сибири началась постепенная замена нерегулярных войск регулярными за счет формирования воинских подразделений нового типа и за счет присылки подобных частей из Европейской России. В Кузнецке этот процесс стал проходить только с 1734 г., когда в город "для более безопасной охраны границ" была переведена рота "регулярной пешей милиции Якутского гарнизонного полка"[24]. В 1734 г., во время пребывания в городе участников Академического отряда Второй Камчатской экспедиции, его руководитель Г.Ф.Миллер в том числе, дает описание кузнецкой артиллерии. "А ворота цитадели (т. е. цитадели 1717 г. — А.К.) и нижнего города защищены пушками, которых в общей сложности при городе имеется: 1 железная 4-фунтовая, 4 медные и 4 железные 3-фунтовые, 2 медные и 2 железные 2-фунтовые и 1 медная и 1 железная треснувшие, вместе с относящейся к ним амуницией". Таким образом, в 1734 г. в городе было 13 годных и 2 негодных орудия. Затинные пищали, видимо, уже были сняты с вооружения. В 1738 г., когда уже была сооружена Кузнецкая укрепленная линия от Кузнецка до Бийска, в городе находились 16 годных пушек: 6 медных и 10 чугунных калибром от 2 до 4 фунтов. Ко всем орудиям было 1016 ядер, и здесь же упоминаются и 2 медные негодные пушки. В этом году была произведена частичная замена орудий и увеличено их количество по сравнению с 1734 г. В укрепленных пунктах Кузнецкого ведомства в 1738 г. значилось 18 орудий. Сокращение количества пушек в городе в 1734-1738 гг. по сравнению с 1724 г. объясняется, на наш взгляд, тем, что часть орудий была перевезена в укрепленные пункты Кузнецкого ведомства при сооружении пограничной линии от Кузнецка до Бийска. Об этом говорит и увеличение количества пушек в этих укреплениях с 9 — в 1724 г. до 18 — в 1738 г. В документе от 1738 г. указывается и то, что в Кузнецк прислали "...по указу ис Сибирской Губернской канцелярии ...исТобольска ...пороху пушечного дватцат пять пуд, ручного пороху дватцат пять пуд, да .. .ис Нарымской канцелярии свинцу пятдесят пуд". Видимо, часть этих боеприпасов предназначалась для укрепленных пунктов Кузнецкой линии. В 1738 г. в Кузнецк переводится рота Сибирского драгунского полка в количестве 102 человек под командованием поручика Петра Фадеева. В 1745 г. в город прибыла еще и рота Олонецкого драгунского полка. В этом году в Кузнецке было 12 орудий: 4 медных и 8 чугунных пушек калибром от 1/6 фунта (5-лотовые) до 3,5 фунта. Интересно, что 5-лотовые пушки, скорее всего, прибыли в город вместе с ротой Олонецкого драгунского полка, так как раньше их в городе не было. С 1701 г. на вооружении российских драгунских полков уже находились легкие пушки и мортиры, которые перевозились "на седлах мортирных"[25]. В укрепленных пунктах Кузнецкого ведомства на 1745 г. насчитывалось 13 пушек. Если сравнивать показатели по артиллерии Кузнецка 1738 и 1745 гг., то можно сделать вывод, что в 1745 г. произошла практически полная замена пушек. Были оставлены только 2 орудия — медная 2-фуитовая и чугунная 3-фунтовая пушки, а 10 пушек были новыми. Видимо, это связано с подготовкой сооружения новой Колывано-Кузнецкой укрепленной линии, которая должна была протянуться от Усть-Каменогорска до Кузнецка. Данными о наличии артиллерии в Кузнецке во второй половине XVIII в. мы не располагаем. В этот период значительно усиливается китайская военная опасности, особенно после 1758 г., когда войска Цинской империи разгромили Джунгарию и вплотную подошли к границе российских владений в Западной Сибири. В этой ситуации было принято решение укрепить некоторые старые пограничные и приграничные города, одним из которых и являлся Кузнецк. В 1798-1800 гг. в городе Кузнецке началось строительство двух современных военных объектов — так называемой "Болотной" цитадели и крепости на Вознесенской (или Маяковой) горе. В крепости находился и артиллерийский гарнизон, и определенное количество орудий различных калибров. Но это уже тема отдельной работы. Подводя итог, мы можем сделать вывод, что орудия и пушкари в Кузнецке появились не сразу, а только в 1630-е гг. В течение XVII — перв. пол. XVIII вв. идет процесс модернизации артиллерии и увеличения количества орудий, и как следствие, увеличивается и количество обслуживающего персонала при них. Это было связано и со строительством новых укреплений в городе, и с сооружением новых укрепленных пунктов на пограничных линиях 4. Казачество Западной Сибири В присоединении Сибири к России в XVII в. огромную роль сыграли казаки-землепроходцы. В XVIII—XIX вв. основная тяжесть присоединения и охраны новых земель снова легла на плечи сибирских казаков. Им приходилось покорять и облагать ясаком народы северо-востока Сибири, защищать сибирскую границу от набегов кочевников. В основном из казаков состояли русские отряды, посылаемые занимать Приамурье и казахские степи. 1. Пограничная стража. Создание укрепленных линии вдоль южносибирской границы от Урала до Амура и необходимость заполнить гарнизоны крепостей повлекли за собой перевод части казаков из городов в порубежные крепости и караулы. Началось организационное разделение сибирского казачества на две части: городовых — несших службу в городах, и пограничных — несших службу по охране границы. На первых порах численность сибирских пограничных казаков была невелика, к охране рубежей России активно привлекались регулярные части, командированные в Сибирь донские и яицкие казаки и башкирские команды. К концу 1720-х гг. в Западной Сибири, в крепостях Иртышской линии, дислоцировались всего 750 казаков, а на забайкальской границе и того меньше — около 50[26]. Во второй половине XVIII — начале XIX в. по мере урегулирования отношений с Китаем и умиротворения кочевников, а также в связи с крупными войнами, которые Россия вела против Турции и Франции, из Сибири выводятся полки регулярной армии, отменяются командировки башкир и казаков с Дона и Яика. Численность казачьей пограничной стражи тем не менее растет — за счет переселения на границу городовых казаков и зачисления в ее состав представителей местных народов. В 1762 г. для службы на забайкальской границе был создан пятисотенный Тунгусский полк, а в 1764 г. — четыре бурятских полка, каждый по шесть сотен. В 1772—1776 гг. из русских забайкальских казаков формируется Пограничное казачье войско на китайской границе (900 человек). Примерно в это же время поселенные на западносибирских линиях казаки получают наименование линейных, и в 1808 г. из них создается Сибирское линейное казачье войско (6 тыс. человек). Главной задачей пограничных казаков была охрана сибирский рубежей от вторжения "хищных шаек" кочевников. По всей длине южносибирской границы они содержали караулы, пикеты, заставы, секреты, разъезды между крепостями и редутами. В любой момент можно было ожидать прихода "незваных гостей", поэтому и служба казаков на границе повсеместно была напряженной и тяжелой. 2. Сибирское казачье войско. Начавшееся во второй четверти XIX в. присоединение Казахстана и Средней Азии заставило власти обратить более пристальное внимание на сибирских казаков, ибо исторический опыт подсказывал, что нет лучшего, чем они, инструмента для занятия и первоначального хозяйственного освоения новых территорий[27]. В связи с этим в 1846г. была проведена реорганизация Сибирского линейного казачьего войска, дислоцированного на границе Южной Сибири. В состав войска включили несколько тысяч крестьян и потомков украинских казаков, численность линейных строевых казаков была доведена до 12 тыс. человек, а всего казачьего населения к 1859 г. — до 48 тыс. душ мужского пола {для сравнения: в 1825 г. было менее 8 тыс.). В 1861 г. Сибирское линейное казачье войско было переименовано в Сибирское казачье войско. На это войско возлагались (по правительственному Положению от 5 декабря 1846 г.) следующие обязанности: - охрана сибирской пограничной линии; - содержание таможенной стражи и пресечение контрабанды; - охрана русских поселений в казахской степи; - посылка отрядов на Томские золотые прииски; - комплектование местных жандармских команд и выполнение различных полицейских обязанностей. Линейным казакам в первой половине XIX в. пришлось участвовать в присоединении Казахстана. Казачьи отряды обеспечивали безопасность русских чиновников и поселенцев. Численность казаков в степи постоянна росла. В середине XIX в. Сибирское войско выставляло в строй 12 тыс. казаков. Продвижение в глубь казахских степей было делом нелегким: эпизоды мирного сотрудничества русских с казахами сменялись периодами ожесточенных схваток. Служба в казахской степи показала, на что способен русский казак. Длительные рейды по степи в отрыве от баз снабжения дали линейным казакам основательную военную подготовку, которая пригодилась им для последующей службы, когда в 1864 г. началось наступление в Среднюю Азию[28]. В составе русской армии сибирцы (так кратко называли казаков Сибирского войска) участвовали во многих сражениях и взятии крепостей, в том числе Чимкента, Пишпека, Ташкента и Хивы. Численность войска по-прежнему росла: в 1 895 г. все казачье население насчитывало уже 112 тыс. человек. В 1867 г. на базе девятого и десятого полков Сибирского войска в юго-восточном Казахстане в районе Семиречья было создано Семиреченское казачье войско (первоначально 1 768 человек строевых чинов). В задачу войска входило закрепление за Россией завоеванного края, его колонизация и освоение. Позднее в состав войска были включены еще несколько сотен сибирских и уральских казаков, а также принявшие православие калмыки. К 1906 г. казачье население войска насчитывало 34,5 тыс. человек обоего пола. Семиреченцы, или, как их еще называли, семиреки, стали прочной опорой российской власти в Туркестане. 3. Образование казачьих войск Восточной Сибири. Присоединение Приамурья повлекло реорганизацию забайкальского казачества. В 1851 г, из Забайкальского городового полка, Пограничного казачьего войска, тунгусского и бурятских полков, а также нерчинских горнозаводских и части государственных крестьян было образовано Забайкальское казачье войско, численность строевых казаков в котором составила 18 тыс. человек, а всего мужского казачьего населения — 52 тыс. человек (в 1853 г.)[29]. Вслед за Забайкальским войском для несения пограничной службы в Приамурье и Уссурийском крае были созданы новые казачьи войска: в 1858 г. — Амурское, в 1889 г. — Уссурийское. По численности они были весьма невелики. Амурское войско составляли всего два конных полка и два пеших батальона, а Уссурийское — один конный полк. В 1854—1855 гг., в годы Крымской войны, казакам Забайкальского войска пришлось принять боевое крещение, участвуя в обороне дальневосточных рубежей страны от нападения англо-французской эскадры. Более серьезное участие в боевых действиях забайкальские и амурские казаки приняли в самом конце XIX в. В 1898 г. в Китае вспыхнуло восстание ихэтуаней, главным лозунгом которого была борьба против иностранного вмешательства во внутреннюю политику страны. Восставшие разрушали железнодорожные линии, здания посольств и иностранных компаний. Это нанесло серьезный удар и по интересам России, которая как раз В это время строила в Маньчжурии Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД). Поэтому Россия одновременно с рядом европейских держав (Англией, Германией, Австро-Венгрией, Францией, Италией), Японией и США ввела свои войска в Китай. На подавление восстания ихэтуаней в 1900 г. были брошены забайкальские и амурские казаки. Казачьи части под командованием генералов Орлова и Ренненкампфа заняли Хайлар, Цицикар и Харбин. В дальнейшем вместе с другими иностранными корпусами они участвовали в захвате Мукдена и Пекина. После подавления восстания русские войска в 1902 г. были выведены из Китая[30]. Участие в разгроме ихэтуаней стало проверкой боеспособности забайкальских и амурских казаков. Эту проверку они выдержали с успехом. Многие казачьи части были награждены Георгиевскими серебряными трубами и знаками отличия. А вскоре казакам пришлось выдержать еще более серьезное испытание — участие в тяжелой войне с Японией, начавшейся в 1904 г. В мирное же время в обязанности забайкальских, амурских и уссурийских казаков входили: - охрана границы с Китаем; - пресечение контрабанды; - преследование и поимка беглых каторжников с Нерчинских заводов и рудников; - внутренняя служба (различные полицейские обязанности,конвоирование ссыльных, содержание караулов в городах,на заводах, рудниках, золотых приисках и т. д.). 4. Городовые казаки. Те сибирские казаки, которые остались нести службу в городах, стали зваться, как уже упоминалось, городовыми. В начале XVIII в. формирования городовых казаков насчитывали около 9,5 тыс. человек. В последующем их численность постепенно, но неуклонно сокращалась. Причинами этого стали как перевод городовых казаков на пограничные линии, так и падение их военного значения и сокращение круга обязанностей по управлению населением. Если в первой половине XVIII в. из числа городовых казаков По традиции еще продолжали комплектоваться кадры управителей — таможенных голов, приказчиков острогов и слобод и даже воевод, — то с середины XVIII в. такая практика прекратилась. Во-первых, правительство стремилось к тому, чтобы руководящие должности в государственных учреждениях занимали только потомственные российские дворяне или в крайнем случае чиновники высокого ранга (по Табели о рангах 1722 г.). Во-вторых, увеличилась численность чиновников, которые взяли в свои руки многие административные службы, ранее выполнявшиеся казаками. В-третьих, в 1760—1780-х гг. были упразднены должности государственных приказчиков в острогах и слободах, а управление в сельской местности вверили выборной крестьянской администрации. В-четвертых, во второй половине XVIII в. прекратилась посылка сибирских казаков в ясачные волости для сбора ясака. Это дело передали в руки родоплеменных старшин, которые привозили ясак или непосредственно в города, или на специально учрежденные пункты приема — сугланные места, И лишь для доставки ясака с сугланов в города привлекались казаки. В конечном счете к XIX в. существенно понизился служебный статус сибирских казаков: у них были изъяты все управленческие функции и оставлены только исполнительские. Одновременно городовые казаки полностью утратили военное значение и превратились в административно-полицейских служителей. Принятый в 1822 г. Устав о сибирских городовых казаках прямо относил их "к составу губернской и окружной полиции". На казаков возлагались следующие службы: - несение караулов при важных гражданских или военныхобъектах; - служба вестовыми, денщиками, рассыльными при учреждениях и отдельных чиновниках; - конвоирование ссыльных и каторжных, а также выполнение полицейских обязанностей вплоть до подавления беспорядков и бунтов. Кроме того, казаки занимали мелкие должности в государственных учреждениях — курьеров, писарей, переводчиков, счетчиков и т. п. С 1830-х гг. они стали нести охранно-полицейскую службу на золотых приисках[31]. Устав 1822 г, провел коренную реорганизацию городового казачества. Вместо прежних многочисленных городовых команд, имевшихся в каждом губернском и уездном городе, были созданы семь полков — Тобольский. Сибирский татарский. Томский, Енисейский. Иркутский. Якутский и Забайкальский — обшей штатной численностью 4 108 человек. Таким образом, численность сибирских городовых казаков по сравнению с началом XV7II в. сократилась более чем в два раза. Городовые казаки, проживавшие в сельской местности и не включенные в состав полков, образовали особые станицы и стали именоваться станичными. Увеличение в середине XIX в, казачьих войск на границе сопровождалось дальнейшим сокращением численности городовых казаков. В 1849—1851 гг. были упразднены Забайкальский и Татарский полки, вместо которых создали только один батальон — Тобольский. В 1861 г. Тобольский и Томский полки и Тобольский батальон были приписаны к Сибирскому казачьему войску, а в 1868 г. упразднены вовсе с обращением городовых казаков в гражданское состояние. Из состава упраздненных полков для исполнения караульной службы в Березове, Сургуте и Нарыме оставили небольшие пешие команды, но и они в 1880 г. были ликвидированы. В 1871 г. последовало упразднение Енисейского и Иркутского полков с оставлением из каждого на действительной службе лишь по одной конной сотне. Кроме этих двух сотен, к началу XX в. в Сибири оставался только один городовой казачий полк — Якутский (500 строевых казаков). В отличие от остальных регионов Сибири 8 огромном Якутском крае не было регулярных войск, не хватало чиновников и полицейских. Поэтому здесь для несения административно-полицейской службы по-прежнему использовали городовых казаков[32]. 5. Изменения в казачьей службе. Одновременно с изменением численности сибирского казачества преобразовывалась организационная структура, система управления, порядок проведения службы, чинопроизводство, обмундирование, вооружение и амуниция — по подобию регулярной армии[33]. Если еще в XVIII в, сибирские казаки снаряжались на службу самостоятельно, в результате чего их одежда и оружие были самыми разнообразными, то в первой половине XIX в. ввели единое обмундирование, вооружение и амуницию. Например, с 1812 г. линейные казаки должны были носить чакчиры (кавалерийские штаны), короткую куртку, кушак, кивер "против существующего в пехоте". Основной цвет мундира был темно-синий, а лампасов — красный. В холодное время года полагалась шинель из серого сукна. Городовые (с 1822 г.) и забайкальские пограничные (с 1824 г.) казаки носили темно-синие куртки и панталоны со светло-зелеными лампасами, кивер и кушак. Для рядовых казаков вводились погоны, для офицеров — эполеты. На вооружении казак должен был иметь пику, саблю, карабин и два пистолета установленных образцов. Обмундированием и вооружением казаки снабжались централизованно, но, как и прежде, за свой собственный счет. Из своего кармана казак должен был оплатить и приобретение строевой лошади. Кардинальные изменения произошли и в составе служилого сословия Сибири. В XVII в. оно было представлено, кроме казаков, сибирскими дворянами, детьми боярскими, стрельцами, а также немногочисленными категориями воротников и пушкарей. В XVIII в. сибирские дворяне и дети боярские утратили свое значение "начальных над казаками людей" и были исключены из состава казачьих команд, а в начале XIX в. эти чины вообще упразднили. Исчезли стрельцы, воротники и пушкари. К концу XVIII в. в официальных документах перестает употребляться термин служилые люди, он полностью вытесняется обозначением казаки. Иначе говоря, происходит растворение всех прежних категории служилых людей в казачестве. Вслед за этим, в XIX в., казачьи подразделения Сибири переходят постепенно из гражданского ведомства в подчинение Военному министерству и фактически становятся составной частью регулярной армии. Служба казаков до середины XIX в. являлась пожизненной. С 15 лет казачьего сына зачисляли на службу, оставить которую можно было только по болезни, увечью или совершенной старости. При этом власти могли уволить казака за какие-либо совершенные им преступления, пьянство, нищету[34]. Во второй половине XIX в. порядок казачьей службы постепенно сближался с принятым в регулярной армии. Возраст вступления в службу сдвинулся до 17 лет, а срок самой службы сократился сначала до 30—40 лет, а затем — до 22 лет. Кардинальные изменения внес Устав о воинской повинности 1874 г., вводивший всеобщую воинскую повинность мужского населения России. Его нормы были распространены и на казачество. Отныне все казаки с 15 лет записывались в служилый состав. Сначала в течение трех лет они числились в подготовительном разряде, затем еще двенадцать лет — на строевой службе, после которой в течение пяти лет считались запасными. При этом из двенадцати лет строевой службы реальная, действительная, служба составляла только три-четыре года. Так, например, в 1880 г. в Сибирском войске из 8 118 строевых казаков на действительной службе находилось всего 2 279, в Забайкальском из 9 258 — 2 248, в Амурском из 2 109 — 406 казаков. Распространение норм Устава на казачество существенно облегчило бремя службы, дало казакам возможность более интенсивно заняться своим хозяйством. Разумеется, в годы войны правительство могло привлечь на службу все казачество почти поголовно. Если в мирное время Сибирское войско выставляло 18 сотен, то в случае войны должно было укомплектовать 54 сотни, Забайкальское войско — соответственно 11 и 48 сотен, Амурское — 4 и 12 сотен. 6. Обеспечение казачьей службы. За свою службу казаки получали жалованье — денежное, провиантом (рожь и крупа) и фуражом (овес), а со второй четверти XIX в. еще и ремонтные деньги (на приобретение лошадей). У рядовых казаков жалованье было невелико и его совершенно не хватало на покрытие всех потребностей, особенно с учетом того, что казак должен был снаряжаться на службу за свой счет. Например, во второй четверти XIX в. при годовом денежном жаловании в шесть рублей казак должен был потратить на свое обмундирование тридцать рублей да примерно столько же на строевую лошадь. Однако считалось, что казаки должны содержать себя сами, занимаясь для этого хозяйственной деятельностью — земледелием, скотоводством, ремеслами, промыслами и торговлей. Правительство в целом поощряло развитие хозяйства у казаков, наделяя их землей и жалуя различные льготы и привилегии. В XVIII в. размер официального земельного надела у сибирских казаков составлял 6—15 десятин на одну душу мужского пола, в XIX в. он был повышен до 30 десятин, а у офицеров и генералов стал и того больше — от 150 до 3 000 десятин. При этом изменился характер казачьего землевладения. До середины XVIII в. казаки наделялись и владели землей преимущественно индивидуально. Со второй половины XVIII в. в соответствии с правительственной политикой, которая разрешала только дворянское частное индивидуальное землевладение, у сибирских казаков начали внедрять землевладение на общинном праве. Окончательно этот порядок сложился к середине XIX столетия и был оформлен Положениями о казачьих войсках и Законом 1869 г. "О поземельном устройстве в казачьих войсках". Согласно этим законодательным актам, земли, отведенные казачьим войскам и полкам, считались государственной собственностью, отданной в бессрочное владение. Войсковые земли делились на две части; одна оставалась в войсковом запасе, другая поступала во владение отдельных станиц. Станичные казаки на общих сходах делили землю на паи, которые распределяли между собой путем жеребьевки. Периодически могло проводиться перераспределение земли. Продавать землю лицам невойскового звания категорически запрещалось[35]. Важнейшей казачьей привилегией было освобождение от уплаты государственного налога — подушной подати. Правда, казаки были обязаны выполнять многочисленные натуральные войсковые повинности: ремонт и содержание мостов, дорог, служебных помещений; нести караульную службу и т. д. Они платили также денежные взносы в войсковую казну, за счет которой содержался аппарат управления, работали войсковые школы и больницы, материально поддерживались вдовы и сироты. Так что в конечном счете все эти повинности шли на нужды самих же казаков. На протяжении XVIII—XIX вв. казачество сложилось в особое сословие, которое отличалось от других сословий, во-первых, кругом обязанностей в отношении государства (военная и полицейская служба) и своего войска (натуральные и денежные сборы); во-вторых, льготами и привилегиями (освобождение от уплаты налогов, право беспошлинной торговли в пределах войсковых территорий, значительное обеспечение землей); в-третьих, обособленным землевладением. Хотя власти в целях увеличения сибирского казачества неоднократно зачисляли в его состав представителей других категорий населения — крестьян, отставных солдат, ссыльных, солдатских детей, это были все же экстраординарные меры. В обыденной жизни комплектование казачества шло (за редчайшими исключениями) за счет верстания в службу казачьих детей. Человек, родившийся или ставший казаком, оставался в этом звании навсегда. Только в 1869 г, был издан указ, впервые позволивший казакам покидать свое сословие. Однако этим правом могли воспользоваться очень немногие, поскольку выход разрешался лишь при полном комплектовании строевых частей, уплате всех долгов и недоимок в пользу войска и при отказе от земельного надела[36]. Конечно, казачество не было социально однородным. Внутри него к концу XIX в. оформились две категории, значительно отличавшиеся друг от друга; рядовые казаки, с одной стороны, и офицеры и чиновники — с другой. Последние находились а привилегированном положении, многие из них получали потомственное дворянство. Их земельные наделы были гораздо больше, чем у казаков, а после реформ 1870—1882 гг. стали считаться их потомственным владением. Дети офицеров и чиновников имели преимущественное право при поступлении в казачьи училища и могли даже получить образование в привилегированных военных заведениях — кадетских корпусах (которые в 1863— 1866 гг. были переименованы в военные гимназии) и в юнкерских училищах (с 1864 г.). Однако социальную неоднородность сибирского казачества не стоит преувеличивать. Хотя в XIX в. стали проявляться Я все более обостряться противоречия между рядовыми казаками и офицерами (в основном речь шла о спорах из-за земли), подобные конфликты не вели к расколу казачества на враждебные "классы", Дело в том, что в отличие от регулярной армии, где офицерами были преимущественно дворяне, а солдатами — крестьяне, в казачьих войсках офицерский чин давался тем же самым казакам за хорошую службу и личную храбрость. Поэтому нередко в одной и той же казачьей семье были как рядовые, так и офицеры. Коллективное войсковое владение землей (даже генералы и офицеры не имели права продавать свои земельные наделы — они принадлежали войску), совместное использование природных богатств на войсковых территориях, традиционный уклад жизни и традиционные нормы воспитания молодых казаков независимо от звания их отцов, комплектование строевых частей по принципу землячества — все это вырабатывало у казаков представление об общности их сословных интересов, независимо от положения и чинов[37]. 7. Казачество в истории Сибири. Роль казачества в истории Сибири, да и всей России, поистине огромна. Русский народ выделил из своего состава свободолюбивых, энергичных, смелых и инициативных людей, которые, не мирясь с установлением в стране жесткой государственной власти и крепостничества, уходили на окраины и становились вольными людьми — казаками. В Сибири они взвалили на свои плечи трудную миссию охраны русских рубежей от южных соседей — воинственных кочевников. Правительство, быстро поняв все преимущества казачества как военной и колонизационной силы, использовало ее и для войны с внешними врагами, и для освоения новых территорий, прежде всего в Сибири и на ее границах. Постепенно подчинив казачьи войска Дона и Яика, государство по их подобию стало создавать и реформировать служилое казачество Сибири. Заключение К концу XVII в. Сибирь стала составной частью Российского государства, хотя ее южные и восточные границы, за исключением небольшого участка по реке Аргунь, не были определены дипломатическими протоколами. На картах Российского государства появилась надпись — Азиатская Россия. Удивительно быстро прошли землепроходцы всю Сибирь и построили остроги-города как центры управления краем. В 1582 г. начался поход Ермака в Сибирское ханство, а в 1639 г. небольшой казачий отряд Ивана Москвитина уже вышел к берегу Тихого океана; 1643 г. — первый поход в Забайкалье и начало экспедиции В. Пояркова по Амуру; 1648 г, — морской поход С. Дежнёва вокруг Чукотского полуострова. Великой Сибирской эпопеей называют деятельность землепроходцев. Их движение в Сибирь "встречь солнцу" поражает своим грандиозным размахом. Колонизация — так называют историки процесс вхождения Сибири в состав России. Название происходит от латинского слова colonia, что значит поселение. Различают внутреннюю колонизацию — заселение и освоение пустующих и окраинных земель, как это было в России, и внешнюю колонизацию — основание поселений в какой-либо стране, — известную еще в древнем мире. XVII в. — начало развития сибирского земледелия. До прихода русских зачатки земледелия были только у татар Сибирского ханства, но их земледелие служило лишь подспорьем в промысловом хозяйстве. К концу века земледелие в Сибири достигло такого уровня развития, что полностью удовлетворяло потребности региона в хлебе. Тобольск стал крупным хлебным рынком Сибири. В город привозили хлеб с территории округов, удаленных от него на 500—600 верст. В 1670—1671 гг. на тобольский рынок было привезено 2692 четверти хлеба, не меньше, чем в Великий Устюг — основной хлебный рынок Поморья. Развитие земледелия явилось шагом вперед в экономике Сибири. В течение XVII в. остроги-города, возникшие как центры административного управления, постепенно становились городами в социально-экономическом смысле. Вокруг острогов вырастали посады с ремесленно-торговым населением. Тобольск стал первым в Сибири центром промышленного производства. Первое место по значимости заняла кожевенная промышленность, созданная переселившимися в Сибирь из европейской России ремесленниками. Все виды промышленных предприятий, кроме кожевенных, где уже имелись мануфактуры, в XVII в. еще не вышли из стадии мелкотоварного производства. Сибирь заняла особое место во внешнеторговых связях России — через нее шла взаимовыгодная торговля со странами Востока. Сохранились известные с древности регулярные торговые связи со Средней Азией. В первой половине XVII в. господствующее положение на сибирском рынке удерживали бухарские купцы, у которых были давние прочные связи с татарами. Лишь временно в годы войны с Кучумом они были прерваны. После ее окончания тобольские воеводы предоставили купцам из Средней Азии право беспошлинной торговли, которое сохранялось до появления конкурентоспособного сибирского купечества. Бухарские караваны привозили ежегодно в Тобольск восточные товары более 80 наименований. Первое место среди них занимали ткани хлопчатобумажные, шелковые и полушелковые из Средней Азии и Джунгарии. Во второй половине XVII в. ввоз расширился за счет китайских тканей. На Восток везли пушнину, кожи сибирского производства, российские сукна и прочие товары. Особенно важное значение имел вывоз на Восток пушнины — главного экспортного товара Сибири. Спрос на нее в Западной Европе в конце XVII в. уменьшился в связи с распространением шерстяных тканей и конкуренцией североамериканской пушнины. Китай стал главным и удобным рынком сбыта сибирских мехов, спрос на них со стороны многочисленной маньчжурской знати оставался большим. Приложение 1 Присоединение Сибири к России (1582-1689)
Список литературы 1. А.Ю. Огурцов Русская экспансия в Южной Сибири (постановка вопроса) // Кузнецкая старина. – Новокузнецк: Изд-во Кузнецкая крепость, 1994. – Вып.2. – с. 3-15 2. Зверев В.А., Зуев А. С, Кузнецова Ф. С. История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999 — 256 с. 3. Миллер Г.Ф. История Сибири. М.: 1937. Т.1 – 586 с. 4. Прибыльные дела сибирских воевод и таможенных голов ХVП – начала ХVШ века. Новосибирск, 2000. №3 5. Миллер Г.Ф. Описание Кузнецкого уезда Тобольской провинции в Сибири в нынешнем его состоянии, в сентябре 1734 года // Сибирь XVIII века в путевых описаниях Г.Ф. Миллера (История Сибири. Первоисточники.) Новосибирск, 1996. Вып. VI. 6. Строков А.А. История военного искусства. СПб., 1994. Т.4. 7. История Сибири. Часть 1. Сибирь в составе Российской империи: Учебное пособие для 8 класса общеобразовательных учреждений. — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999 — С.46 8. Уманский А.П. Кузнецк и алтайские остроги // Кузнецкая старина. – Новокузнецк: Изд-во Кузнецкая крепость, 1994. – Вып.3 – С.3-16 9. Огурцов А.Ю. Иртышская пограничная линия // Кузнецкая старина. – Новокузнецк: Изд-во Кузнецкая крепость, 1994. – Вып.2. – С.19-33 10. А.О. Кауфман История артиллерийского гарнизона Кузнецкой крепости// Кузнецкая старина. – Новокузнецк: Изд-во Кузнецкая крепость, 1994. – Вып.2. – с. 63-76 [1] А. Ю. Огурцов Русская экспансия в Южной Сибири (постановка вопроса) // Кузнецкая старина. – Новокузнецк: Изд-во Кузнецкая крепость, 1994. – Вып.2. – С.3 [2] А. Ю. Огурцов Русская экспансия в Южной Сибири (постановка вопроса) // Кузнецкая старина. – Новокузнецк: Изд-во Кузнецкая крепость, 1994. – Вып.2. – С.5 [3] А. Ю. Огурцов Русская экспансия в Южной Сибири (постановка вопроса) // Кузнецкая старина. – Новокузнецк: Изд-во Кузнецкая крепость, 1994. – Вып.2. – С.7 [4] А. Ю. Огурцов Русская экспансия в Южной Сибири (постановка вопроса) // Кузнецкая старина. – Новокузнецк: Изд-во Кузнецкая крепость, 1994. – Вып.2. – С.7 [5] А. Ю. Огурцов Русская экспансия в Южной Сибири (постановка вопроса) // Кузнецкая старина. – Новокузнецк: Изд-во Кузнецкая крепость, 1994. – Вып.2. – С.8 [6] А. Ю. Огурцов Русская экспансия в Южной Сибири (постановка вопроса) // Кузнецкая старина. – Новокузнецк: Изд-во Кузнецкая крепость, 1994. – Вып.2. – С.8-10 [7] А. Ю. Огурцов Русская экспансия в Южной Сибири (постановка вопроса) // Кузнецкая старина. – Новокузнецк: Изд-во Кузнецкая крепость, 1994. – Вып.2. – С.11 [8] А. Ю. Огурцов Русская экспансия в Южной Сибири (постановка вопроса) // Кузнецкая старина. – Новокузнецк: Изд-во Кузнецкая крепость, 1994. – Вып.2. – С.12 [9] Зверев В. А., Зуев А. С, Кузнецова Ф. С. История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.7 [10] Зверев В. А., Зуев А. С, Кузнецова Ф. С. История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.9-10 [11] Зверев В. А., Зуев А. С, Кузнецова Ф. С. История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.10 [12] Зверев В. А., Зуев А. С, Кузнецова Ф. С. История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.11 [13] Зверев В. А., Зуев А. С, Кузнецова Ф. С. История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.12-13 [14] Зверев В. А., Зуев А. С, Кузнецова Ф. С. История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.13 [15] Зверев В. А., Зуев А. С, Кузнецова Ф. С. История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.15 [16] Зверев В. А., Зуев А. С, Кузнецова Ф. С. История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.17 [17] Зверев В. А., Зуев А. С, Кузнецова Ф. С. История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.17 [18] Зверев В. А., Зуев А. С, Кузнецова Ф. С. История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.18 [19] Зверев В. А., Зуев А. С, Кузнецова Ф. С. История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.20 [20] Миллер Г.Ф. История Сибири. М.: 1937. Т.1 С. 453 [21] Прибыльные дела сибирских воевод и таможенных голов ХVП – начала ХVШ века. Новосибирск, 2000. №3 С.84 [22] Прибыльные дела сибирских воевод и таможенных голов ХVП – начала ХVШ века. Новосибирск, 2000. №3 С.87 [23] Миллер Г.Ф. Описание Кузнецкого уезда Тобольской провинции в Сибири в нынешнем его состоянии, в сентябре 1734 года // Сибирь XVIII века в путевых описаниях Г.Ф. Миллера (История Сибири. Первоисточники.) Новосибирск, 1996. Вып. VI. С. 22. [24] Миллер Г.Ф. Описание Кузнецкого уезда Тобольской провинции в Сибири в нынешнем его состоянии, в сентябре 1734 года // Сибирь XVIII века в путевых описаниях Г.Ф. Миллера (История Сибири. Первоисточники.) Новосибирск, 1996. Вып. VI. С. 23. [25] Строков А.А. История военного искусства. СПб., 1994. Т.4. С. 25. [26] История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи: Учебное пособие для 8 класса общеобразовательных учреждений. — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999 — С.46 [27] История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи: Учебное пособие для 8 класса общеобразовательных учреждений. — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.47 [28] История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи: Учебное пособие для 8 класса общеобразовательных учреждений. — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.48 [29] История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи: Учебное пособие для 8 класса общеобразовательных учреждений. — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.51 [30] История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи: Учебное пособие для 8 класса общеобразовательных учреждений. — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.50 [31] История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи: Учебное пособие для 8 класса общеобразовательных учреждений. — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.52 [32] История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи: Учебное пособие для 8 класса общеобразовательных учреждений. — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.50 [33] История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи: Учебное пособие для 8 класса общеобразовательных учреждений. — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.50 [34] История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи: Учебное пособие для 8 класса общеобразовательных учреждений. — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.52 [35] История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи: Учебное пособие для 8 класса общеобразовательных учреждений. — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.53 [36] История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи: Учебное пособие для 8 класса общеобразовательных учреждений. — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.54 [37] История Сибири. Часть П. Сибирь в составе Российской империи: Учебное пособие для 8 класса общеобразовательных учреждений. — Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 1999- — С.55 |
обрести в могучем северном соседе союзника
и защитника. Первым в 1731 г. российское подданство принял Младший жуз,
кочевавший в Западном Казахстане. В 1734—1738 гг. российский протекторат
признали несколько ханов и беков Старшего жуза (Центральный Казахстан), в 1740
г. — большая часть родов Среднего жуза (Северный Казахстан).
предназначалась для укрепленных пунктов
Кузнецкого уезда. Это, скорее всего, были 8 орудий "без указания калибра".
Новые 3 пушки уже поступили на тот момент в окрестные укрепленные пункты.