Курсовая работа: Публицистика В.Г. Короленко

Курсовая работа: Публицистика В.Г. Короленко

Курсовая работа

на тему: « Публицистика В.Г.Короленко»

Содержание

Введение

Глава 1. Жизненный путь

1.1 Владимир Галактионович Короленко

1.2. Последние годы жизни В.Г.Короленко

Глава 2. Творческая деятельность

2.1.Публицистика В.Г.Короленко

2.2 Гражданская позиция журналиста В.Г.Короленко

2.3.Дело крестьян удмуртов

2.4.Из очерка В.Г.Короленко «ДОМ № 13»

2.5.Дело Бейлиса

Заключение

Список литературы

Приложение

Введение

С творчеством писателя России Владимиром Галактионовичем Короленко мы были знакомы с юного возраста, читая его рассказы и повести («Дети подземелья», «Слепой музыкант», «Подкидыш» и др.), вызывающие у нас слезы и сострадание к описываемым персонажам, но, к сожалению, мало знали о его обличительной журналисткой деятельности. Вся жизнь и творчество Короленко, по словам А.М. Горького, были отданы борьбе за воплощение в жизнь «правды-справедливости», борьбе за освобождение народа от ига «стоглавого чудовища».

В послании русской интеллигенции, друзей и товарищей по перу в день 60-летия (1913) В.Г. Короленко приводится оценка его деятельности: «Как общественный деятель писатель был своего рода гражданским истцом от имени всей интеллигентной и мыслящей России... Стонал ли голодающий крестьянин, произошли ли холерные бунты, лилась ли еврейская кровь на улицах Кишинева и Гомеля, обвиняли ли мултанских вотяков в человеческом жертвоприношении, томился ли в предсмертной тоске приговоренный к казни, измышляли ли легенду «ритуальности» на гонимый еврейский народ, – во всем этом громко и сильно звучал его голос.

Русское общество никогда не забудет защиты писателем В.Г. Короленко вотяков в мултанском процессе, защиты избитых казацкой плетью сорочинских крестьян, протеста писателя против кровавого навета на евреев...» [Котов 1957: 31-32].

Как подлинный патриот своей родины, Короленко не замалчивал черт косности и пассивности отсталых народных масс. Но он был полон веры в огромные творческие силы народа. В годы реакции именно эта вера в народ, вера в возможность и закономерность его развития на путях борьбы к освобождению были той почвой, которая питала оптимистическую направленность его творчества.

Предметом курсовой работы является публицистика В.Г.Короленко.

Объектом - очерки В.Г.Короленко. (Дело крестьян удмуртов, Дом №13, Дело Бейлиса.)

Материалом для курсовой работы послужила биография Владимира Галактионовича Короленко, очерки, его журналистская и публицистическая деятельность.

Целью курсовой работы является анализ публицистической деятельности В.Г.Короленко.

Данная курсовая работа состоит из: введения, 2-х глав, заключения, списка используемой литературы, приложения.

Глава 1. Жизненный путь

1.1 Владимир Галактионович Короленко (1853-1921 гг.)

Владимир Галактионович родился 15 июня 1853 г. в Житомире в семье уездного судьи, честного и неподкупного человека. Детские годы Короленко прошли в Житомире, где он начал учиться в гимназии, но окончил гимназический курс уже в Ровно, куда отец был переведен по службе. Проза И.Тургенева, поэзия Н.Некрасова и статьи Н.Добролюбова стали причиной того, что впоследствии Короленко напишет: «Я нашел тогда свою родину, и этой родиной стала, прежде всего, русская литература».

В 1871 окончил гимназию с серебряной медалью и поступил в Петербургский технологический институт, но тяжелое материальное положение заставляет его уйти из института и искать себе средства к существованию. Работает корректором, чертежником.

В 1874 переезжает в Москву и поступает в Петровскую земледельческую и лесную академию. С большим интересом слушает лекции К.Тимирязева, активно участвует в студенческой жизни, выступает против действий администрации, организует библиотеку запрещенных книг. В 1876 за подачу написанного им коллективного протеста студентов Короленко был исключен из академии и выслан в Вологодскую губернию, но с дороги возвращен и поселен под надзором полиции в Кронштадте.

В 1877 поступил в Петербургский горный институт, который тоже не удалось закончить. В 1879 был арестован по подозрению в связях с революционерами и отправлен в ссылку в город Глазов Вятской губернии, затем в Березовские Починки, откуда в 1880 по ложному обвинению в побеге переведен в Вышневолоцкую политическую тюрьму и выслан в Сибирь. С дороги (по выяснении ложности обвинения) был отправлен на жительство в Пермь. За отказ присягать Александру III был в 1881 сослан в Якутию, где провел три года.

В ссылке занимался крестьянским трудом, изучал быт и людей. Здесь по-настоящему проявился его литературный талант. Записи услышанных в Сибири историй, характерных выражений, наброски рассказов и повестей он обработал уже в Нижнем Новгороде, где с 1885 ему было разрешено поселиться после ссылки.

Первые рассказы были опубликованы в 1879 - 80 – «Эпизоды из жизни искателя», «Яшка», «Чудная». В 1882 - рассказ «Убивец», в 1883 - рассказ «Сон Макара». Впечатления сибирской жизни легли в основу многих рассказов, посвященных бродягам, каторжникам, «гулящим людям»: «Соколинец» (1885), «Черкес» (1888) и др. В 1885 написан рассказ «В дурном обществе». Сибирская тема будет продолжена и в рассказах 1890-х годов: «Ат-Даван» (1892), «Марусина заимка» (1899).

Годы, проведенные в провинции после сибирской ссылки, - это годы расцвета его творчества, активной общественной деятельности, счастливой семейной жизни. В 1886 Короленко женился на А.Ивановской, родилась старшая дочь. В столичных журналах регулярно печатаются рассказы и очерки писателя.

Живя в Нижнем Новгороде, Короленко обошел и объездил волжские берега, заволжские леса, изучил и описал жизнь приокских мастеровых («Павловские очерки», 1890) и керженских сектантов («В пустынных местах», 1890), жителей маленьких городишек и деревень («За иконой» и «На затмении», 1887; «Река играет», 1891; «Художник Алымов», 1896).

В 1893 писатель побывал в Америке на Всемирной выставке, а в 1895 написал рассказ «Без языка» о жизни украинского крестьянина-эмигранта в Америке.

В 1896 переехал в Петербург, где вместе с Н.Михайловским стал издавать народнический журнал «Русское богатство». В 1900 Академия наук избрала его почетным академиком по разряду изящной словесности. В 1902 Короленко отказался от звания вместе с Чеховым в знак протеста против отмены выборов Горького в Академию. В 1900-е появляются его уральские, крымские, румынские очерки: «У казаков», «В Крыму», «Наши на Дунае».

1.2 Последние годы жизни В. Г. Короленко

После Февральской революции он выпускает брошюру "Падение царской власти". Волею судьбы Полтава, где постоянно жил В.Г. Короленко, оказалась одним из горячих очагов противоборства. Большевиков сменяли отряды Петлюры, Скоропадского, батьки Махно, армии Деникина. Иногда на считанные минуты устанавливалась власть, которая творила беззакония и бесчинства, в городе возникали грабежи и погромы.

Расстреливали по ночам на старом кладбище. Город затаился, не зная, что можно ожидать от той или иной власти. О бесчинствах «белой армии» (деникинцев) Короленко удалось напечатать статью в газете, за что ему угрожали расстрелом. Но о деяниях большевиков ему не удалось опубликовать ни одной строчки, поэтому вместо статей он стал писать письма, докладные записки и ходатайства.

Каждая неудавшаяся попытка спасти чью-то жизнь жестоко терзала сердце писателя.

Борясь с прогрессирующей болезнью сердца, Короленко продолжает работу над «Историей моего современника», очерками «Земли! Земли!», организует сбор продовольствия для детей Москвы и Петрограда, основывает колонии для сирот и беспризорных, избирается почетным председателем Лиги спасения детей, Всероссийского комитета помощи голодающим.

Тяжелым ударом для семьи был арест в марте 1921 года Константина Ивановича, зятя, мужа младшей дочери Натальи. Знаменитый писатель В.Г. Короленко подал заявление в Полтавскую Чрезвычайную Комиссию с просьбой оставить К. И. Ляховича, ввиду болезненного состояния, под домашним арестом под его поручительство, но в этом было отказано. После этого отказа состояние здоровья В.Г. Короленко резко ухудшилось.

«Сегодня хоронили нашего Костю, – записал писатель в дневнике 17 апреля. – Он был избран от рабочих в Совет... Он с ними работал с 1905 г. ... Хоронить собрался весь город... Профессиональные союзы все явились... Но бедному Косте нашему это помочь не могло... его тихо несли по улицам недвижного, мертвого... Бедная Наташа крепилась. Сонечка горько плакала... Мне этот тяжелый удар... не пережить» [Короленко 1932: 337].

Писатель, защищавший и защитивший десятки невинно осужденных, не смог защитить своего близкого человека, на своей семье он почувствовал неоправданный «красный террор».

Смерть писателя наступила от рецидива воспаления мозга.

В свое время он был признан «совестью русского народа». У него всегда хватало гражданского мужества говорить правду в глаза и отстаивать свою правду, как он ее понимал. А понимал он ее так, что на протяжении всей своей жизни был всюду, где слышалось горе, где чувствовалась обида.

Десятилетие жизни и деятельности В. Г. Короленко в Нижнем Новгороде Горький назвал «временем Короленко» [Горький 1955: 25]. Так же можно назвать и двадцать последних полтавских лет. Потом наступило забвение.

 Оборудуя музей, его дочь Софья старалась воссоздать ту подлинную обстановку, которая была при отце. В мемориальных комнатах поражала удивительная простота, аккуратность: белые салфетки и скатерти на столах и столиках, белые накидки и покрывала – на кроватях. В комнатках Софьи Владимировны было еще проще. Жена писателя, Евдокия Семеновна, умерла в 1940 году. Наталья Владимировна, младшая дочь Короленко, умерла в 1950 году в Москве.

Софья прожила в Полтаве всю жизнь, она была ближе к отцу, к дому. С 1905 года стала секретарем и помощником отца, выполняла отдельные поручения, заведовала перепиской писателя, вела почтовые книги «входящей и исходящей» корреспонденции. В последние годы под диктовку отца писала его статьи, письма, третью и четвертую книги «История моего современника». Софья Владимировна Короленко умерла в 1957 году.

К сожалению, времена его памяти, памяти великого гражданина России наступили слишком поздно. Лишь в 10 номере «Нового мира» за 1988 год были напечатаны «Письма к Луначарскому», «Дом №13» – в 1989, «Земли, земли!» – в первом номере 1990 года. Многие статьи того же периода, рассеянные в текущей периодике, не переиздавались, и большинству современных читателей до сих пор неизвестны.

Глава 2. Творческая деятельность

2.1 Публицистика В.Г.Короленко

Журналистская деятельность Короленко связана с журналом «Русское богатство». Она началась в 1878 г. Сначала он придерживался народнических взглядов. Затем отошел от них, но сторонником марксистского подхода не стал. Его тематика – простые люди, крестьяне, рабочие, их жизнь, будни, народники и их судьбы. Он опровергает народнические иллюзии о равенстве людей в крестьянской общине, идиллическое представление о деревне как гармоническом оплоте русской самобытности, анализирует истинные причины крестьянского разорения. Много пишет о голоде 1892 г. Короленко придерживался взгляда, что публицист должен активно вмешиваться в жизнь, стараться ее улучшить, помочь, он не может быть сторонним наблюдателем. Особенно его возмущали публикации в прессе, где страшные события, например казнь, описывались с бесстрастной точностью и детальностью. После поездки в Америку, издал цикл очерков, в которых рассказывал о реальной – трудной – жизни простых людей в этой стране: о безработице, нищете и бесправии работающих, о всемогуществе доллара. Повествует о трудной судьбе русских и украинских крестьян-эмигрантов. Однако он признавал, что буржуазно-демократические порядки лучше самодержавно-крепостнических. Многие выступления в прессе были связаны с национальным вопросом и системой судопроизводства. В 1895 г. Короленко принял активное участие в судьбе крестьян-удмуртов, ложно обвиненных в человеческом жертвоприношении. Серия его судебных очерков обнажила злоупотребления в полицейской системе России. Тема невинно осужденных стала важнейшей в эти годы у Короленко.

2.2 Гражданская позиция журналиста В.Г. Короленко

Короленко считал себя «только наполовину» писателем-беллетристом, другой половиной его работы была публицистика, тесно связанная с его общественной деятельностью [Балабанович 1947: 129]. К середине 80-х годов девятнадцатого столетия Короленко публикует в журналах десятки статей.

В.Г. Короленко пришлось жить в эпоху царствования императоров Александра III и Николая II, отца и сына, считавших себя христианами, но их деятельность была далека от христианских ценностей. Созданные во время их правлении организации «Черная сотня», «Союз русского народа» безнаказанно устраивали ужасные кровавые погромы со средневековой жестокостью на Юге-Западе России, в Нижнем Новгороде и других городах России. Они провоцировали ужасный разгул антисемитизма, допуская равнодушие; погромщиков приговаривали к легким наказаниям, а некоторые из них получили от императоров даже полное помилование.

За статьи, в которых он клеймил высокопоставленных чиновников, порочных исполнителей, действующих по указке правительства, В.Г. Короленко находился в опале. Его статьи не пропускали в печать, но он не останавливался и продолжал бороться, поскольку он не мог иначе, за что его называли «совестью русского народа» [Батюшков 1922: 17].

Писателю пришлось пережить первую мировую войну, обе революции: Февральскую и Октябрьскую. Но его гражданская позиция по отношению к простому народу любой национальности оставалась неизменной, и его писательское перо клеймило политику террора всех правительств – царского, революционного и большевистского («белых» и «красных»), его не любили те и другие.

Вспомним несколько эпизодов его журналисткой и общественной деятельности

2.3 Дело крестьян удмуртов

Короленко познал полной мерой, как правительство культивировало национальную рознь, когда вел борьбу за вотяков-удмуртов (1892-1896 гг.), обвиненных в ритуальных преступлениях.

Так в обстановке травли народов нерусской национальности возникло «мултанское дело» против десяти крестьян-удмуртов, жителей села Старый Мултан Вятской губернии, ложно обвиненных в принесении человеческой жертвы языческим богам. На суде, происходившем в 1892 г., в качестве «сведущих лиц» выступали и местные священники.

Было осуждено семеро крестьян-удмуртов, а все население Мултана было обвинено в участии, укрывательстве и содействии. И в этом позорном деле духовенство выступило с поддержкой обвинения. Отповедь В.Г. Короленко не смутила священника Блинова, инквизитора в рясе, написавшего книгу «Языческий культ вотяков», в которой он продолжал травить удмуртов.

Издательство «Труд», напечатавшее эту книгу, подверглось резкой критике В.Г. Короленко. В статье «Из Вятского края», помещенной в журнале «Русское богатство», писатель со свойственной ему страстностью разоблачил этого мракобеса в рясе, а также обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева, поддержавшего священника Блинова.

На суде, выступая в защиту вотяков, Короленко произнес убедительную речь, дышавшую искренностью и задушевностью. Рассматривая этнографическую сторону дела, он доказал, что в удмурдской мифологии нет ни Курбанов, ни Антасов и других языческих богов, на которых ссылалось следствие, и нет обычая – приносить человеческие жертвы «...И такое дело, – сказал Короленко, – четыре года слеплялось из кусочков!.. Дайте мне двух таких господ, как следователь и пристав, пять его помощников и семейку лжесвидетеля Мурина, и я берусь доказать не в четыре года, а в два месяца, что ведьмы летают на помеле, и покажу вам старика, который видел все это своими глазами! Вся Россия потрясена мултанским делом. Взвесьте все, что здесь слышали и – берегитесь, чтобы своим обвинительным приговором не принести в жертву этих семерых подсудимых» – так закончил Владимир Галактионович свою речь [Чехов 1975: 231].

После выступления Короленко, которое вызвало слезы среди многих присутствующих на суде, выступил адвокат Карабчевский, блестяще разбивший всю обвинительную речь прокурора. Все улики в этом деле, по его мнению, ничтожны и рассыпались в пух и прах при первом же прикосновении к ним.

Благодаря вмешательству прогрессивной интеллигенции во главе с В.Г. Короленко позорный приговор, признанный несостоятельным, был отменен, и удмурты, томившиеся в тюрьме в течение четырех лет, получили свободу. Адвокат Н.П. Карабчевский и журналист В.Г. Короленко выиграли это сражение с мракобесием блестяще.

Это был звездный час всей жизни, если бы именно в то счастливое утро Короленко получил телеграмму «Умерла Оленька». Его дочь, хрупкое создание, а он такой большой, сильный, деятельный, должен был ее покинуть, чтобы защитить несчастных осужденных. Какой ценой далась эта победа! По словам его близких, он бы не перенес этого удара… Спасение людей от каторги спасло и жизнь Короленко тоже [Дерман 1946: 44].

В это время большое внимание в печати уделяется «еврейскому вопросу». По мнению В.Г. Короленко: «В России нет особого еврейского вопроса, ибо он не отделим от главного, русского вопроса – о том, какое будущее себе готовит Россия» [Полищук 1996: 57].Конечно, не один он так думал. Много лет тому назад Короленко В.Г. совместно с известными деятелями российского общества: политиков, ученых, писателей написали «Обращение» (1911), в котором гласило, что «раздувание антисемитских настроений – это небывалое нарушение основных требований справедливости и гуманности, оно ведет к нравственному одичанию…» [Полищук 1996:

2.4 Из очерка В.Г. Короленко "ДОМ №13"

«Мне хочется все-таки поделиться с читателем хоть бледным отражением этого ужаса, которым пахнуло на меня от моего короткого пребывания в Кишиневе, спустя два месяца после погрома. Для этого я попытаюсь восстановить, по возможности точно и спокойно, один эпизод. Это будет история знаменитого ныне в Кишиневе дома №13…

Мой спутник, который больше успел ориентироваться среди местных достопримечательностей, связанных с погромом, пояснил:

– Дом тринадцатый... Где убивали... – А... знаю, – сказал извозчик, мотнув головой, и хлестнул свою лошадь, тощую, как и он сам, и, как он, невзрачную и унылую. Лица его мне не было видно, но я слышал, как он бормотал что-то в бороду. Мне казалось, что я расслышал слова: «Нисензон» и «Стекольщик».

Наконец, по одному из таких переулков мы спустились к искомому дому. Невысокий, крытый, как все кишиневские дома, черепицей, он стоит на углу, в соседстве с небольшой площадью, как бы выдаваясь в нее тупым мысом. Кругом виднеются убогие домики под черепицей, значительно меньше и невзрачнее. Но они производят впечатление жилых, дом №13 похож на мертвеца: он зияет на улицу пустыми окнами с исковерканными и выбитыми рамами, с дверьми, заколоченными кое-как досками и разными обломками...

Нужно отдать справедливость кишиневской полиции, – хотя она не особенно противилась погрому, но теперь принимает энергичные меры, понуждая евреев к скорейшему приведению в порядок разрушенных и поврежденных зданий.

Но над хозяином дома №13, зверски убитого погромщиками, она уже не имеет никакой власти... Двор еще носит выразительные следы разгрома: весь он усеян пухом, обломками мебели, осколками разбитых окон и посуды и обрывками одежды…

– Здесь убивали Гришыпуна... – сказал кто-то около нас странным глухим голосом.

Когда мы входили в этот двор, все было здесь мертво и пусто. Теперь рядом с нами стояла девочка лет 10-12. Впрочем, это казалось по росту и фигуре. По выражению лица можно было дать гораздо больше, глаза глядели не по-детски... Этот ребенок видел все, что здесь делалось еще так недавно. Для девочки вся эта картина разрушения на молчаливом дворе под знойными лучами солнца была полна незабываемого ужаса. После этого она ложилась много раз спать, просыпалась, вставала, делала все, что делала и прежде, и, значит, «успокоилась». Но ужас, который должен был исказить это детское лицо, весь не исчез. Он оставил по себе постоянный осадок в виде недетского выражения в глазах и какой-то застывшей судороги в лице. Голос у нее был как бы придушенный, а речь ее было тяжело слушать: звуки этой речи выходили с усилием, как у автомата, и, становясь рядом, образовали механически слова, не производившие впечатления живой речи.

– Он вот тут... бежал... – говорила она, тяжело переводя дыхание, показывая рукой по направлению к навесу и луже крови…

– Кто это? Стекольщик? – спросил мой спутник.

– Да-а... Стекольщик. Он бежал сюда... и он упал вот здесь... и тут они его убивали...

С невольным ощущением дрожи мы отошли от этого пятна, в котором кровь перемешалась с известкой, грязью и пухом".

Душераздирающий очерк «ДОМ №13» писателя не был опубликован в России, но он был опубликован за рубежом, где получил огромный общественный резонанс.

«Пребывание в Кишиневе произвело на меня впечатление очень тяжелое: антисемитизм загадил всю жизнь. Есть небольшой контингент людей порядочных и незараженных этой гадостью, но остальное почти сплошь…» (Из письма к жене и дочерям, 15.06.1903) [Короленко 1932: 64].

«Что сказать о кишиневском погроме? Казалось бы, тут не может быть двух мнений: все должны бы слиться в одном чувстве. Это какое-то стихийное пробуждение диких переживаний, прорывающее, как вулканическое извержение, тонкую кору нашей культуры. Давно уже я не испытывал таких тяжелых минут, как несколько дней, проведенных в Кишиневе» (Из письма к С. Шолом-Алейхему 17.06.1903 г) [Короленко 1932: 98].

К сожалению, очерк В. Г. Короленко «ДОМ №13» не был опубликован и в советской печати тоже, и только в 60-е годы он вошел в 10-томное Собрание сочинений писателя, а затем передан харьковскому Просветительному центру работниками библиотеки им. Короленко.

Кишиневский погром, о котором пишет В.Г.Короленко, произошел более ста лет назад, 6 и 7 апреля 1903 г. в дни празднования православной и иудейской Пасх.

В отношении серии погромов, начавшихся весною 1903 года Кишиневским погромом и продолжавшихся три года подряд, вплоть до подавления первой русской революции, не было ни малейших сомнений, что в их организации и в систематическом разжигании антисемитизма непосредственно участвуют власти на местах заодно с центральной властью. С помощью погромов царский режим пытался отбить у евреев охоту участвовать в революционном движении. В общем революционном потоке евреи, на взгляд правительства, представляли главную опасность в силу своей интеллигентности и духовного развития, а также как охваченный брожением элемент, поэтому требовалось припугнуть и парализовать их желание поддерживать революцию. Погром казался для этого самым действенным и испытанным средством. После этих погромов из России эмигрировали в Америку около полумиллиона несчастных иудеев, повлиявших на общественное мнение американского народа; прежнее сочувственное отношение к России стало враждебным.

2.5 Дело Бейлиса

На окраине киевского предместья Лукьяновка, невдалеке от кирпичного завода Зайцева, где служил приказчиком Мендель Бейлис, 20 марта 1911 года был обнаружен труп 13-летнего мальчика Андрея Ющинского со следами уколов на теле. Местные черносотенные организации и юдофобская пресса объявили это загадочное убийство «ритуальным». 3 августа был арестован М. Бейлис. Следственные власти оставили без внимания все улики против настоящих виновников преступления – участников воровской шайки, собравшихся вокруг известной в Киеве Веры Чеберяк. Члены этой шайки были привлечены только как свидетели, а делу придан ритуальный характер. С самого начала защитники Бейлиса, с О. О. Грузенбергом во главе, обратились к Короленко с просьбой о помощи, так как он был известен как эксперт по вопросам ритуальных убийств и особенно как обличитель антисемитизма.

Не имея возможности выступить защитником, В.Г. Короленко работал все время как корреспондент, написав большую статью «К вопросу о ритуальных убийствах», а также принимал участие в совещаниях защитников, внимательно следя за ходом процесса. Центральное место среди всех статей прессы, вскрывавших всю глубину той «гнуснейшей подлости», занимал вопрос противозаконного подбора присяжных.

Судебное разбирательство по делу Бейлиса продолжалось с 25 сентября по 28 октября 1913 года. Председательствовал на процессе Ф. А. Болдырев (председатель Киевского окружного суда), единомышленник черносотенцев. В качестве «ученых экспертов» судом привлечены были также злейшие ненавистники евреев, настаивавшие на существования у последних ритуальных убийств.

Заведомые виновники убийства Андрея Ющинского, преступные элементы из воровской шайки, известной полиции, фигурировали на процессе в качестве свидетелей, причем суд всячески старался их обелить.

«Все это волнует, раздражает, печалит... Это прямо какая-то Лысая гора, а не суд», – писал Короленко своим близким. «Дело до такой степени явно и бесстыдно, что даже удивительно, – говорит Короленко в своем письме, – и разве нужен специально подобранный (лично и поименно) состав присяжных, чтобы обвинить Бейлиса» [Короленко 1932: 128].

Председательское резюме было резкое и определенно обвинительное. После протеста защиты присяжные ушли под впечатлением односторонней речи. Настроение в суде еще более напрягается, передаваясь и городу.

Около шести часов стремительно выбегают репортеры. Разносится молнией известие, что Бейлис оправдан. Внезапно ситуация на улицах меняется. Виднеются многочисленные кучки народа, поздравляющие друг друга. Русские и евреи сливаются в общей радости. Погромное пятно у собора сразу теряет свое мрачное значение. Кошмары тускнеют. Исключительность состава присяжных еще подчеркивает значение оправдания. «Оправдание Бейлиса произвело здесь огромное впечатление. Радость была огромная. Улицы кипели. А оправдание сразу сделало меня (на короткое время, правда) почти совсем здоровым. Потом была реакция, но теперь, кажется, все это экстренное прошло, и я двинусь на поправку. Да, это была минута, когда репортеры вылетели из суда с коротким словом – оправдан! Я чувствую еще до сих пор целебную силу этого слова, чуть начинается нервность и бессонница – вспоминаю улицы Киева в эти минуты, – и сладко засыпаю» [Короленко 1932: 330].

После суда ликующая толпа выпрягла бричку, в которой Владимир Галактионович возвращался в гостиницу, и донесла ее на руках в гостиницу. Трамвайное движение было перекрыто на несколько часов.

Несколько слов о судьбе М. Бейлиса. Сразу же после процесса Бейлиса и его семью еврейские организации спешно выпроводили за границу – в противном случае черносотенцы, не смирившиеся с поражением, просто убили бы его из-за угла. Прожив несколько лет в Палестине, не сумев укорениться в ней, Бейлис перебрался в Соединенные Штаты, сначала работал в типографии, затем освоил профессию страхового агента.

Заключение

«Совесть эпохи», «солнце России», «светлый духом» - так говорили о Владимире Галактионовиче Короленко современники. «Он ведь для меня был и остается самым законченным человеком из сотен, мною встреченных, и он для меня идеальный образ русского писателя... Мне горестно знать, что я мало встречался с ним, меньше, чем мог бы. У меня к нему было чувство непоколебимого доверия. Я был дружен со многими литераторами, но ни один из них не мог мне внушить того чувства уважения, которое внушил Владимир Галактионович с первой моей встречи с ним. Он был моим учителем недолго, но он был им, и это моя гордость по сей день», - писал о Короленко Максим Горький. [Горький 1955: 444]. «Я готов поклясться, что Короленко очень хороший человек. Идти не только рядом, но даже за этим парнем - весело», - писал Чехов. [Чехов 1975: 240]. Идеальный образ русского писателя и интеллигента видели в Короленко Л.Толстой и Р.Люксембург, А.Луначарский и И.Бунин, Н.Михайловский и В.Вересаев. «О лучшем произведении Короленко, едва ли возможны споры, - писал критик А.Горнфельд, многие годы работавший с Короленко, - лучшее его произведение не «Сон Макара», не «Мороз», не «Без языка»: лучшее его произведение – он сам, его жизнь, его существо. Лучшее - не потому, что моральное, привлекательное, поучительное, но потому, что самое художественное» [Горнфельд 1918: 13].

Короленко являет собой удивительный тип русского человека, рожденный XIX столетием: ни одна сторона его многогранной натуры не могла взять верх, все они представляли собой, быть может, не всегда гармоничное, но единство. Это был подвижник: художник, публицист и общественный деятель. По-моему, самую справедливую оценку дал себе сам писатель: «Порой свожу итоги, оглядываюсь назад. <…> Вижу, что мог бы сделать много больше, если бы не разбрасывался между чистой беллетристикой, публицистикой и практическими предприятиями, вроде Мултанского дела или помощи голодающим. Но – ничуть об этом не жалею. Во-первых, иначе не мог. Какое-нибудь дело Бейлиса совершенно выбивало меня из колеи. Да и нужно было, чтобы литература в наше время не оставалась безучастной к жизни. Вообще я не раскаиваюсь ни в чем, как это теперь встречаешь среди многих людей нашего возраста: дескать, стремились к одному, а что вышло. Стремились к тому, к чему нельзя было не стремиться при наших условиях. А вышло то, к чему привел «исторический ход вещей». И, может быть, без наших «стремлений» было бы много хуже» [Короленко 1955: 160].

В профессиональном опыте Короленко- публициста есть много моментов, поучительных для современного журналиста. Прежде всего, Короленко являет собой образец добросовестности, точности. Именно это давало ему возможность быть смелым в своих выступлениях в печати. Он умел выделять в массе повседневных фактов значительные проблемы и разрабатывать их по убеждению в необходимости, и неотложности их освещения. Короленко отличала большая требовательность к себе. Так, несмотря на успех своих первых публикаций, он признавался « Я чувствовал, что мне нужна школа».

Будучи признанным мастером слова, в 1913г., отвечая на задушевные строки поздравительной телеграммы Тимирязева, своего учителя по сельскохозяйственной академии, Короленко писал: «… и теперь, как встарь, ваш привет говорит мне, что и в мои годы все надо учиться и становиться лучше» [Короленко 1955: 495].

Ему приходилось писать о тяжелых драмах жизни, о несправедливости и угнетении, часто надо было выступать с критикой конкретных виновников зла. « Когда у меня перо в руках,- говорил Короленко,- я не знаю жалости» [Балабанович 1947: 49.]. Многим удивляла бестрепетная смелость его обличений. Сам публицист объяснял это следующим образом: «Я пишу в газете уже лет десять… Я не помню случая, когда мне приходилось жалеть о напечатанном. Прежде чем отослать в редакцию, я всегда стараюсь представить себе, что человек, о котором я пишу, - стоит передо мною, и я говорю ему в глаза то самое, что собираюсь напечатать. Если воображение подсказывает мне, что я охотно повторил бы все, даже может быть резче, - я отсылаю рукопись. Если же, наоборот, чувствую, что в глаза кое-что хочется смягчить или выбросить, - я это делаю немедленно, потому что не следует в печати быть менее справедливым, осторожным и деликатным, чем в личных отношениях» [Короленко 1955: 228].

Так писал он М.Горькому, так говорил он, выступая перед нижегородскими журналистами.

Короленко был противником пустописания, решительно отрицал «перезвон красивой стилистики» [Там же: 59], где бы он ни писал: в столичном или провинциальном издании. В высшей степени, обладая чувством меры, он не уставал повторять: «Во всем нужна мера». Обвинять всех - «кидать слова на ветер» [Там же: 229].

Творчество Короленко проникнуто «поисками настоящего народа», он старается показать, что в русском человеке, несмотря на все бедствия, есть искра Божия, что не всё в его жизни безнадёжно и потеряно.

Подобно своим героям очерков и рассказов, так действовал и Короленко, в течение всей жизни осуждаемый властями, но продолжавший бороться с тем, что он считал несправедливым. Писатель не боялся выступать ни против старой, ни против новой власти, всегда был на стороне народа и против убийств, грабежей и насилия, которые несла сначала царская власть, а потом революция. Современники видели в Короленко не только выдающегося писателя, но и талантливого публициста, ценили как художественные, так и гражданские достоинства его произведений.

Список литературы

1. Балабанович Е.В. В.Г.Короленко. М., 1947.

2. Батюшков Ф.Д. В.Г.Короленко как человек и писатель. М., 1922.

3. Бялый Г.А. В.Г.Короленко. Л.: Художественная литература, 1983.

4. Горнфельд А.Г. В.Г.Короленко. – В сб.: Жизнь и литературное творчество

В.Г.Короленко. Сб. статей и речей к 65-летнему юбилею. Пг., 1918.

5. М. Горький и В.Г. Короленко. Переписка, статьи, высказывания. М., 1957.

6. Горький М. В.Г.Короленко. Собр. соч. в 30-ти т. Т.29. М., ГИХЛ, 1955.

7.Груздев И. Короленко и Горький. М., 1948.

8. Дерман А.Б. Жизнь В.Г.Короленко. М.-Л. , 1946.

9. Короленко В.Г. Избранные письма. М., 1932.

10. Короленко В.Г. Собр. соч.: в 10-ти томах. М., 1955.

11. Короленко В.Г. В воспоминаниях современников. М., 1962.

12. Короленко В.Г. «Избранные произведения». Изд. «Лениздат», Л., 1978.

13. Короленко В.Г. Собр. соч. В 6-ти т. Т.1.Рассказы и очерки – М.: Правда, 1971.

14. Короленко В.Г. Собр. соч. В 6-ти т. Т.5. Очерки – М.: Правда, 1971.

15. Короленко В.Г. Собр. соч. В 6-ти т. Т.3. Повести, рассказы, очерки – М.: Правда, 1971.

16. Котов А.К. В.Г.Короленко. Очерк жизни и литературной деятельности. М., 1957.

17. Луначарский А.В. В.Г. Короленко. Собр. соч. Т.1. М., 1963.

18.Полищук Е.В. Размышления над страницами произведений В.Г. Короленко. М.: Георг-Пресс, 1996.

19. Ростов Н. В.Г. Короленко. М.: Художественная литература, 1965.

20. Скатов Н.Н., Лебедев Ю.В. История русской литературы 19 в. Вторая половина. Учеб. для студентов пед. ин-ов. М., «Просвещение», 1991.

21.Шаховская Н. В.Г. Короленко. М., 1912.

22. Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем в 30-ти т. Письма, Т.2.М., «Наука», 1975.

Приложение

С возникновением дела М. Бейлиса известный русский прозаик, публицист, общественный деятель Владимир Галактионович Короленко составляет обращение «К русскому обществу (по поводу кровавого навета на евреев) « [газета «Речь» от 30.11.1911], подписанное М. Горьким, Л. Андреевым, В. Засулич и сотнями др. русских интеллигентов. Это воззвание вошло как первая глава в статью «К вопросу о ритуальных убийствах», опубликованную в возглавляемом Короленко журнале «Русское богатство» [№12, 1911]. Во время процесса Короленко опубликовал в киевских и столичных газетах 15 статей и корреспонденций, которые способствовали разоблачению его устроителей и помогли добиться оправдательного вердикта присяжных. За одну из этих статей Короленко был привлечен к судебной ответственности по обвинению в клевете на судебные власти. Дело было аннулировано после Февральской революции 1917 г. В сборнике «Щит»(1917), направленном против антисемитизма, Короленко поместил очерк «Мнение мистера Джаксона о еврейском вопросе», в котором отстаивал идею равноправия евреев независимо от того, как к ним относится нееврейское окружение.

В.Г. Короленко

К русскому обществу. (По поводу кровавого навета на евреев).

Во имя справедливости, во имя разума и человеколюбия, мы подымаем голос против новой вспышки фанатизма и темной неправды.

Исстари идет вековечная борьба человечности, зовущей к свободе, равноправию и братству людей с проповедью рабства, вражды и разделения. И в наше время, – как это бывало всегда, – те самые люди, которые стоят за бесправие собственного народа, всего настойчивее будят в нем дух вероисповедной вражды и племенной ненависти.

Не уважая ни народного мнения, ни народных прав, готовые подавить их самыми суровыми мерами, – они льстят народным предрассудкам, раздувают суеверие и упорно зовут к насилиям над иноплеменными соотечественниками.

По поводу еще не расследованного убийства в Киеве мальчика Ющинского в народ опять кинута лживая сказка об употреблении евреями христианской крови. Это – давно известный прием старого изуверства. (В первые века после Рождества Христова языческие жрецы обвиняли христиан в том, будто они причащаются кровью и телом нарочно убиваемого языческого младенца. Так объясняли они таинство евхаристии). Вот когда родилась эта темная и злая легенда. Первая кровь, которая пролилась из-за нее, по пристрастным приговорам римских судей и под ударами темной языческой толпы, – была кровь христиан.

И первые же опровергали ее отцы и учителя христианской церкви. «Стыдитесь, – писал св. мученик Иустин в обращении своем к римскому сенату: – стыдитесь приписывать такие преступления людям, которые к ним не причастны. Перестаньте! Образумьтесь!» «Где же у вас доказательства? – спрашивал с негодованием другой учитель церкви Тертуллиан. – ...Одна молва. Но свойства молвы известны всем... Она почти всегда ложна... Она и жива только ложью... Кто же верит молве?»

Теперь лживость молвы, обвинявшей первых христиан, ясна, как день. Но изобретенная ненавистью, подхваченная темным невежеством, нелепая выдумка не умерла. Она стала орудием вражды и раздора даже в среде самих христиан. Доходило до того, что в некоторых местах католическое большинство кидало такое же обвинение в лютеран, большинство лютеран клеймило им католиков.

Но всего более страдало от этой выдумки еврейское племя, рассеянное среди других народов. Вызванные этой ложью погромы проложили кровавый след в темной истории средних веков. Во все времена случались порой убийства, перед целями которых власти останавливались в недоумении. В местах с еврейским населением все такие преступления тотчас же объяснялись обрядовым употреблением крови. Пробуждалось темное суеверие, влияло на показания свидетелей, лишало судей спокойствия и беспристрастия, вызывало судебные ошибки и погромы...

Часто истина все-таки раскрывалась, хотя и слишком поздно. Тогда наиболее разумных и справедливых людей охватывали негодование и стыд. Многие папы, духовные и светские правители, клеймили злое суеверие, и раз навсегда запрещали властям придавать расследованию убийств вероисповедное значение.

У нас такой указ был издан 6-го марта 1817 г. императором Александром I.

В 1870 г. греческий патриарх Григорий тоже осудил легенду об употреблении евреями христианской крови, назвав ее «внушающим отвращение предрассудком не твердых в вере людей». Но указы тлеют в архивах, а суеверия живучи. И вот, снова, даже с трибуны Государственной Думы, распускают старую ложь, угрожающую насилием и погромами.

В этой лжи звучит та самая злоба, которая некогда кидала темную языческую толпу на первых последователей христианского учения. Еще недавно в Китае та же сказка об употреблении детской крови, пущенная китайскими жрецами против миссионеров, стоила жизни сотням местных христиан и европейцев. Всегда за нею следовали темные и преступные страсти, всегда она стремилась ослепить и затуманить толпу и извратить правосудие...

И всегда с нею боролось чувство любви и правды. Не к одному римскому сенату были обращены слова христианского писателя, мученика Иустина, который в свое время боролся с тем же суеверием:

«Стыдитесь, стыдитесь приписывать такое преступление людям, которые к тому непричастны. Перестаньте, образумьтесь!»

Мы присоединяем свои голоса к голосу христианского писателя, звучащему из глубины веков призывом к любви и разуму.

Бойтесь сеющих ложь. Не верьте мрачной неправде, которая много раз уже обагрялась кровью, убивала одних, других покрывала грехом и позором!

К. К. Арсеньев, В. Г. Короленко, М. Горький, Леонид Андреев, Д. Мережковский, З. Гиппиус, Вячеслав Иванов, Федор Соллогуб, гр. Алексей Толстой, Валент. Сперанский, С. Сергеев-Ценский, Александр Блок, Александр Бенуа, акад. В. Вернадский, Н. Анненский, Скиталец (Петров), Д. В. Стасов, В. Д. Набоков, акад. Д. Овсянико-Куликовский, Петр Струве, проф. Н. И. Кареев, проф. Ф. Зелинский, члены Гос. Думы: Н. Панкеев, С. Дунаев, М. Воронков, С. Петровский.